Кольца Лины (СИ) - Сапункова Наталья - Страница 44

Воспитательница вышивала, барчуки пинали мяч, кажется, все благополучно не обращали друг на друга внимания. Вот какой-то парень широкими шагами пересек двор, подошел к лире и низко ей поклонился, что-то сказал. Она ответила, он снова поклонился и хотел уйти, она поймала его за рукав и опять стала говорить. Я узнала парня — это был Эвер, сын "дядюшки-мельника" и мой былой воздыхатель, после памятной беседы с мельником я не видела его в замке, и вот на тебе — причесан, волосы сзади шнурком завязаны, принаряжен…

— Что ты там увидела? — Дин подошел сзади, глянул поверх моего плеча. — Кто это? Ах, да. Брат?

Ленна тоже подошла, бесцеремонно оттеснила Дина.

— Да, это мельников сын. Он, что, не был на вашей свадьбе?

— Видела бы ты ту свадьбу, — Дин невесело усмехнулся, — на ней, можно сказать, никого не было. Но вот сама свадьбы была, что меня очень радует, кстати. Будет случай, сделаю за нее твоему братцу хороший подарок. В благодарность. А то сколько бы еще ждать, кто знает!

— Что ты за глупец!

— Угу. Слышал уже такое.

— Он и твой братец…

— Я буду так считать, когда твой отец мне об этом скажет.

Ленна насупилась.

— Вы довольны, да? Ну, тем, что поженились? Тогда хоть за вас порадуюсь! Но, Камита, ты же не хотела! Я же объясняла, ты не должна была…

— Перестань, Дана, — Дин криво улыбнулся, — я не хочу до старости ждать женщину из страны, до которой нельзя долететь.

— Ты помнишь, да?

— Забудешь тут! Ты ведь то и дело напоминаешь.

— Да, теперь неважно. Очень жаль, — ленна горестно вздохнула. — Как я ненавижу Вана, ну что за придурок достался мне в братья? Почему всю жизнь мне кажется, что мой единственный брат — это ты?..

Дин решительно перешел к делу:

— Послушай, Дана, маг сказал, что на Камите заклятье, наложенное меньше полной луны назад. Заклятье немоты.

— Что?! — теперь ленна чуть не подпрыгнула, и изумленно уставилась на меня. — Почему?

Я поняла, что время объясниться пришло, да и обстоятельства, кажется, тому способствуют — люди во дворе мне помогут. Писать — это вспоминать буквы, рисовать по одной. Это долго и трудно, это потом. А что касается доверия — по крайней мере, Дане и Дину мне хотелось доверять. А кому же еще?…

Я показала на младшего братишку ленны, потом на ленну, и сделала утвердительный жест. Потом показала на себя, на Эвера, и отрицательно покачала головой.

— Что? — ленна прищурилась, — что?…

— Это значит, что сын мельника ей не брат, — сразу догадался Дин. — Мельник тебе вообще не родственник, Камита? Нет, лучше так: мельник тебе родственник?

Умничка все же мой Дин, догадался спросить так, чтобы можно было однозначно ответить. И я мотнула головой отрицательно.

Дин больно сжал мою руку:

— А мельников сын, он знает?.. Он что-нибудь знает о тебе настоящей? Может рассказать?

Ох… Ему известно, что меня отловили в лесу в непонятном виде, и кто знает, как это обстоятельство можно представить? А еще есть вероятность, что он будет молчать как партизан, защищая папаню и благополучие родного семейства. И все же я кивнула. Однако — есть кое-что получше! Я бросилась в спальню ленны, принесла лист бумаги, чернильницу с пером, примостила все это на подоконнике и кое-как написала, тут же поставив пару клякс: "Митрина". Не могут же они ее не знать?

Меня поняли не сразу, но и долго не раздумывали, ленна взяла перо и исправила две буквы, и покачала головой.

— Знахарка Митрина, что ли? Тебя водили к знахарке? Эх… Митрина из тех, что чужие секреты не выдают. Есть такие знахарки, что и под пытками не говорят — не могут, кровное заклятье на них такое.

— Значит, "братец" расскажет, — решил Дин.

— Я с ним поговорю, немедленно, — процедила Дана, кидаясь к дверям, но Дин поймал ее и усадил на табурет.

— С ума сошла? Весь замок перебаламутишь. Тут тихо надо, так что я сам.

— Я перебаламучу? Ну, знаешь! — взвилась ленна.

— Тебя заметят — в покое не оставят. Я сам, ждите тут, — он придержал Дану за плечи, не позволив вскочить, и голос у него прорезался, я бы сказала, командирский, которого попробуй не послушайся.

Ленна послушалась, а я все же побежала следом — за процессом допроса "братишки" присмотреть следовало. Мало ли что он скажет. Дин не возражал.

Мы спустились по какой-то боковой лестнице, я по ней еще не ходила. Когда выскочили из дверей, увидели спину Эвера, который удалялся в сторону людной замковой площади. Но пока вокруг — никого.

— Отойди за угол, — велел мне Дин, а сам поднял маленький камешек и бросил парню в спину, когда тот обернулся, подозвал…

Уже пару минут спустя мы разговаривали с Эвером в низком полуподвале с единственным слепым окошком — об этом помещении я также раньше не подозревала.

— Расскажи мне о ней все, что знаешь, — попросил Дин вполне мягко.

Сначала парень завел ожидаемое:

— Дочка моей тетки, с детства умом ущербная… и немая… вот… Добрая вдова одна о ней заботилась, да померла вот…

— Не то. Правду говори, — рыкнул Дин.

Парень стиснул зубы.

— Расскажи, как вы нашли девушку, как додумались ее заклясть покупным заклятьем и сюда привезти. Пока не расскажешь — отсюда не выйдешь, мое слово.

Эвер рванулся к дверям, Дин одним движением отбросил его обратно к стене. Еще раз рванулся — с тем же результатом. У Эвера треснул рукав на рубахе. Дин явно был тяжелее и сильнее, и шансов против него у Эвера было немного. Но сыну мельника было что терять, и он решил вести себя по партизански — молчать, "невзирая на…"

Я умоляюще сложила руки, знаками попросила Эвера: расскажи! Он отвел глаза. Конечно, было бы ради чего папаню подводить, бастард именьский всяко же не убьет…

То есть, здесь тупик.

Я стала знаками показывать Дину: пообещай ему сохранить все втайне! Похлопала себя по губам, по ушам, кривлялась по-всякому — я тут скоро запросто мастером пантомимы стану, не иначе. Впрочем, Дин понял быстро:

— Вот что, обещаем тебе, все, что скажешь, останется между нами. Никто не узнает, что ты нам что-то рассказал. Э… вот еще, — Дин вынул из кармана желтый кругляш, кинул Эверу, тот поймал, — это тебе за правду, целый золотой дирр, неплохо ведь, а?

Эвер вздыхал и молчал. Дин играл скулами, и, мне казалось, охотно приложил бы кулак к физиономии "братца", но пока продолжал заниматься дипломатией.

— Ей ведь помочь надо, ни за что страдает, — сказал Дин просительно. — А о тебе никто не узнает, клянусь. И семья твоя не пострадает. Нам только все знать нужно. Прошу тебя, не гневи Провидение своей гнусной ложью — да-да, это именно гнусная ложь, хуже поклепа, раз ты правду знаешь и молчишь.

— Именьскую клятву дай, — хрипло сказал Эвер.

— Ты в уме? — хмыкнул Дин. — Я же не имень.

— Так я и поверил. В деревне все знают, что ты именьский сын.

— Тьфу ты, да неужто?..

— Давай я поклянусь, — сказала Дана. — Демоны, да вы, я вижу, по позорному столбу скучаете, и ты, и папаша твой! Но я поклянусь, а Провидение само рассудит.

И как она появилась, неслышно, как тень? Это при том, что за дверью, я видела, улегся верный Фор — караулить.

— Сказал же тебе… — буркнул Дин, но и только.

— Я поклянусь, — повторила Дана, кладя на грудь левую руку. — Я, Дана Керра, старшая дочь именя Керра, приношу тебе, Эвер, клятву моей семьи, освященную кровью моих благородных предков…

Клятва была длинной — Дана говорила, не торопясь, минуты три, Эвер потел и тяжело дышал. А едва она умолкла, сразу стал рассказывать, несколько сбивчиво, но, в общем понятно и правдиво.

Когда он закончил, Дин какое-то время молчал, осмысливая, потом спросил у меня:

— Все правильно?

Я кивнула.

— Отпустите теперь, а? — проскулил Эвер.

— Проваливай, — велела Дана.

Эвер метнулся к двери, выскочил, чтобы тут же наткнуться на угрожающе рычащего Фора. Дин выглянул, тихонько свистнул — пес тут же умолк, а Эвер убежал — мы слышали дробный стук его подметок.