Кольца Лины (СИ) - Сапункова Наталья - Страница 30

Мне просто приятно находиться с ним рядом. Спокойно. Чувствую себя защищенной, уж не знаю, от кого и от чего, но чувствую. Хотя он… я пока даже толком не поняла, кто он.

Кстати, вдруг пришло в голову — на Вилме нет бус, никаких. На ней единственной. Женский платок, длинные серьги в ушах, на обеих руках по нескольку браслетов, но нет бус — она вдова? И вновь собирается замуж? Да, это объяснение.

Дин смотрел на меня. Наблюдал, а я не сразу заметила. Взгляд такой внимательный, изучающий. И — теплый. Подумала — он не уйдет. Ему тоже хорошо со мной. А вот это, в общем и целом — плохо. Разумом я это понимала, но как тяжело слушать только разум.

Пользуясь тем, то его внимание сейчас мое, я тронула рукой свои бусы и показала на вход, и изобразила изобретенный мной же вопросительный жест пальцами — некоторые, из тех, с кем я чаще всего общалась, его стали понимать. Тут же спохватилась, что Дин на этот раз не поймет — Вилма, о которой был вопрос, мелькала тут уже давно, сложно уловить связь. Но, удивительное дело, он понял, правда немного не так.

— Спрашиваешь, как давно Вилма вдова? Уже больше двух лет. В шестнадцать ее выдали замуж, к семнадцати она уже овдовела. Муж упал в прорубь, застудился и не выжил. Ты об этом спросила?

Я благодарно кивнула. Имелось в виду, что означает отсутствие ожерелья, ответ Дина объяснил это и даже чуть больше. Значит, вдовы действительно не носят бус, Вилма, бедняжка, и года не побыла замужем, сейчас ей около двадцати, младше меня она примерно на год. И ее мужа почему-то не смогли вылечить — денег на лечебную магию пожалели, или и правда был такой тяжелый случай? И вообще, так ли на самом деле хороша здешняя лечебная магия, которой так восхищался дедушка ленны Даны?

— Родня о ней заботится, жениха подыскала, — Дин улыбнулся. — Хороший человек, степенный, богатый. Правда, не слишком молодой уже.

Ну вот, еще одну девчонку отдают за взрослого дядку. То есть, вдова — человек не больно свободный, родня может вынудить замуж выйти. А вот Нилла — у той все по-другому, кажется вольной пташкой, и насчет ухажера своего, того, то бусы прислал — вроде сама решает, выходить за него или не выходить. Что ж, видно, у всех все по-разному, как сложится.

Заодно вспомнились бусы Ниллы в шкатулке у ленны Даны — еще одна головоломка. Я об этом не думала, как-то не до того было. А и впрямь, то бы это могло значить? Может, бусы для ленны прислали, а не для Ниллы? Есть же у ленны какой-то возлюбленный, за которого ее не отдают, мне о нем, кстати, Нилла и говорила. Вот он через Ниллу подарок для любимой девушки прислал, на память?

Ох и чушь! Я имею в виду — такие подарки. С ними только тяжелее, хотя, не мое это дело.

Но стоп… Дин рассказал мне о событиях почти трехлетней давности. Он, значит, это помнит. Нилла вроде говорила, что его память раньше хранила лишь год, теперь — до трех, то есть его состояние улучшилось. Значит, замужество Вилмы и смерть ее мужа — где-то на дальнем пределе его памяти. А то, что он умеет читать, писать, пользоваться ложкой и множеством других вещей, ведь он учился этому определенно больше трех лет назад? Но помнит же! Может, дело в том, что он это делает постоянно, то есть читает, пишет, пользуется ложкой. Но если лишить его книг и бумаги с чернилами — через три года забудет грамоту? Отобрать ложки — забудет, что это такое? Да, как-то все с ним… интересно. И то, что промежуток его памяти увеличился со временем — наверное, хорошо, положительная динамика, так сказать. Может, со временем он совсем поправится? Попаду домой — непременно расспрошу дядю Гошу, знает ли он такие случаи.

— Что ты, Камита? — Видно, я непроизвольно посмотрела на Дина с недоумением, и он это почувствовал, — о чем думаешь? Спрашивай все, что хочешь.

Ох, Дин, сокровище мое, тебя мне тут послало доброе здешнее Провидение, не иначе. Буду спрашивать, как только соображу, как знаками очередной свой вопрос изобразить. И если все же научусь за эти дни буквы складывать. Ты только не бросай меня тут, это короткое время до отъезда в Андер, пожалуйста, не бросай. Я чувствую, что могу тебе доверять, вот чувствую, и все. Ты, если меня подведешь, то только против своего желания, специально — никогда. Давай будем друзьями, пожалуйста, Дин…

Вчера с помощью Дина я исписала три листа бумаги и выучила добрую треть здешнего алфавита. Если бы можно было одновременно делать пометки моими родными буквами, как делают все, изучающие иностранный язык, мне было бы проще, а так приходится только полагаться на память, это сложнее. Писать при Дине по-русски я не решилась, чтобы не вызывать вопросов. Ничего, я все равно научусь писать, причем быстро — мне ведь придется как-то объясняться и в Андере, я должна суметь попросить волшебника отправить меня домой. А дома…

Интересно, когда я окажусь дома, где нет это проклятой магической энергии, я стану снова разговаривать?

Вчера мы засиделись допоздна, наконец Дин решительно забрал у меня перо.

— Довольно, Камита. Завтра тоже будет день. Мы ведь встретимся завтра?

Я сразу кивнула, потому что поездка на ферму в тот момент вылетела у меня из головы.

— Договорились. Тогда, ленна Камита, время расплатиться, — он мягко привлек меня в себе.

Ленна Камита! Ну надо же.

Я кивнула, но инициативу проявлять не стала, дав ему возможность забрать плату самостоятельно. Не сопротивлялась, не отстранялась, решила, что увернусь, только если он чересчур увлечется. Как бы не так. Он словно смешался в самый решающий момент, и лишь легонько коснулся губами уголка моего рта. И все.

— Поздно уже, спать хочешь, наверное, — сказал он, отведя взгляд, — пойдем, я тебя провожу.

А я, пряча неловкую улыбку, подумала тогда, что за такие поцелуи мне даже перед Димкой стыдно не будет.

Впрочем, и так не стыдно. Это — другой мир, мой бред, может, меня вообще не существует, может, не существует ничего. Бред? Ну, да, и я ведь об этом…

Никому не признаюсь, но мне самой хотелось поцеловать Дина. Нормально поцеловать. Но и так, почти понарошку — все равно понравилось…

Может, сегодня он будет смелее?

— Посмотри, так хорошо? — он придвинулся, протянул мне наточенный нож рукоятью вперед.

Дядя Гоша как-то подарил нам роскошный набор японских кухонных ножей, в этом наборе был похожий. Очень удобный, с выемками на лезвии — чтобы продукты не прилипали, с закругленной режущей кромкой, Я взяла, потрогала лезвие, скрутила жгутик из кусочка тряпки и рассекла его ножом — выше всяких похвал, нож резал тряпку, как подтаявшее масло. Дин исподлобья за мной наблюдал, увидев мою мою довольную улыбку, сопровождаемую кивком, тоже улыбнулся.

— Это еще нож Занниты, служанки старого лира. Вот, остался.

Осознав, то сказал Дин, я чуть не подскочила. Заннита! Ее в своих записках упоминал дедушка ленны — как она ему то и дело что-то говорила. Дин, понятно, не понял, почему у меня глаза вдруг стали бешеные, удивленно моргнул.

— Ну да, это ее нож. Ножи Занниты вот с такими значками были. У меня есть такой в мастерской. А ты что-то слышала о Занните?

А я думала о том, что если Заннита была служанкой старого лира и держала здесь свои ножи, то старый лир, то бишь дедушка ленны, жил именно тут, на этой ферме? Или кто еще тут может быть "старым лиром" со служанкой по имени Заннита? И вообще, я рада была, что узнала, кто такая эта загадочная Заннита — чуть больше поняла записки дедушки.

Сообразив что Дин ждет моего кивка, я кивнула — да, слышала о Занните.

— Она жила тут после смерти лира. Собственно, я ее знал… вроде бы, но не помню. О том, что у меня голова дырявая, ты ведь уже в курсе, да? Думаю, тебе сразу сказали?

Я осторожно кивнула. Его взгляд потяжелел.

— Ты отказываешься от меня… поэтому?

Я коротко качнула головой — нет, нет…

— Я просто тебе не нравлюсь? Ты любишь кого-то другого?

Разве можно задавать мне по несколько вопросов сразу, как я отвечать-то должна? Впрочем, я и так не стала бы отвечать. Потому что — как ответить? Дин мне не нравится? Нравится. Люблю ли я кого-то другого? Вообще-то, я за другого замуж собралась, только и мечтаю, чтобы вернуться домой, к нему… к тому, другому, то есть.