Кольца Лины (СИ) - Сапункова Наталья - Страница 19

— Камита! Ты здесь?

Спасибо, Провидение, или кто ты там, сделавший мне такой подарок! Я ни за что не расстанусь с этой книгой!

Сунув книгу под юбку, за пояс, я затянула пояс потуже. Заметно, да, но…

Снаружи, в передней комнате — никого. Меня не искали, позвали и ушли. Теперь надо незаметно выйти и спрятать книгу. Ленне это не нужно, и не для нее, не умеющей читать по-русски, писал заметки ее дедушка. У меня было такое чувство, что он писал это для меня.

Спрятать книгу было проблемой — где, в своем узле с вещами? И как же ее читать? Ведь придется тайком, чтобы никто не увидел, а у меня здесь, в замке, нет своего угла. Да хоть бы каморки, которая имела бы дверь! Я решила, что лучшее место — комнатушка, прилегающая к швейной мастерской, где шились леннины наряды. Это было на том же этаже, что и комнаты ленны, там стоял стол для раскроя, лежали рулоны тканей, свечи, и — книги, точнее, что-то вроде амбарных книг — в нише над столом, ни разу не видела, чтобы их кто-то трогал. Да уж, судя по пыли на книгах — это место можно считать надежным. Двери тут нет, только портьера, зато шаги по каменному полу слышны издалека — вряд ли меня застанут врасплох. На какое-то время сойдет.

Я засунула драгоценную тетрадь за книги. Дождаться бы вечера!

— Эй, девушка, куда ты делась? Ленна сказала, что я могу оставить тебя сметывать эти юбки, — ко мне заглянула мастерица-портниха, руководившая остальными, — давай-ка садись за работу, не прохлаждайся.

Помощница несла за ней ворох лоскутов.

Ленна сказала, ну надо же. А когда я пойду на кухню?..

Ладно, раз ленна сказала…

Тетушка Ола еще раньше поручила мне напечь рассыпчатого печенья для младших детей именя. Не знаю, только ли для детей, потому что тазик печенья исчезал со скоростью удивительной — дети бы не справились, объелись и уже смотреть бы не могли на мою выпечку. А они, наоборот, хотели еще, последние дни я каждый вечер стабильно выдавала по тазику печенюшек, и еще половину такого количества растаскивали служанки и прочие замковые жители. А еще булочки, тесто для которых поставит Вайна…

Ола позволяла слугам угощаться печеньем, видно, здешний хозяин слишком строгим и скупым не был. Хоть это отрадно.

— Вот, девушка, детали, которые надо сметать, помечены красной ниткой. Потом Чина покажет тебе строчку, которой будешь их сшивать, если сможешь, и старайся стежки делать мелкими, поняла? Как, кстати, тебя зовут? А, ты же немая. Кто помнит, как зовут эту девушку?

Ей не ответили. Портнихи, обшивающие ленну, были чужим, отдельным от замка коллективом, выписанным из города, и никому здесь не было интересно, как зовут немую и условно ненормальную служанку. Но мне готовы были поручить стачивать полотнища юбки — они что, совсем тут зашиваются? Скорее всего. До свадьбы ленны и ее отъезда в Андер осталось менее двух недель…

Я кивнула, мысленно объяснив мастерице, что до мелких стежков дело не дойдет — я сбегу раньше. Печенье ведь не Пушкин печь будет? Поработаю пока немного, время позволяет. Я это уже проделывала раз несколько, когда меня сажали здесь за работу, и мои нахальные самовольные уходы портних изумляли, пока до них ни дошла информация, что я, так сказать, придурковатая. Все-таки дядюшка-мельник, надо отдать ему должное, неплохое прикрытие мне придумал в виде этой придурковатости, что угодно можно ею объяснить.

— Поняла? Стежки чтоб мелкие! — повторила мастерица, и отойдя, заметила, — это же надо, чтобы девушку к таким годам не научили прилично шить — у нее совсем не должно быть мозгов!

Портнихи организованно хихикнули. Ничего, я не обиделась.

Здесь шили вручную малюсенькими стежками восемью видами строчек, повторить самую простую вот так, с ходу, у меня не получилось. Точнее, получилось бы, если бы подробно показали и дали потренироваться, но такое никому в голову не пришло — как это, взрослая девица не умеет шить?! Я знаками попыталась попросить, чтобы научили — не поняли, по той же причине, видно. Я же умела вручную только сметывать, и еще шить швом "вперед иголка" — нет, это только для мешков, а никак не для одежды благородных господ!

Кто-то еще шепнул, что прясть я тоже не умею — и откуда узнали? Все, репутация готова — полная бестолочь. Как, ей на кухне доверяют что-нибудь, кроме чистки котлов?! Это вроде как в нашем мире какая-нибудь умница не смогла бы научиться чистить зубы, или — ну, с чем сравнить, даже не знаю? Включать холодильник или открывать кран?

Однозначный ужас у меня вызвали утюги и утюжки разных размеров, которые следовало греть в специальной жаровне — мне казалось, я испорчу все, до чего таким утюгом дотронусь. А один утюжок, кстати, был особенным и стоял отдельно, и пользовалась им только мастерица. Он грелся без жаровни, без углей, и без проводов, разумеется — он грелся с помощью магии. Нет, мастерица не была магичкой, она утюг просто купила. Очевидно, очень задорого, и младшие портнихи так же боялись к нему прикасаться, как я — к их обычным утюгам. Впрочем, магического я опасалась не меньше. Но — сам факт! Утюг греется сам, и без проводов — про такой "крутяк" я у нас пока и не слышала!

В замке, кстати, была также большая ткацкая мастерская, туда меня милосердное Провидение пока не заносило. Хотя, вряд ли кто-то очень удивится, ведь если я не умею шить и прясть, с чего бы мне уметь ткать?

Ленна Дана вот умела, оказывается. Все умела. Шить, вышивать, прясть. Наверное, и ткать — этого я просто не видела. Пару раз заставала ее стоящей у окна с прялкой, заткнутой за пояс, она смотрела наружу, во двор, и задумчиво тянула нить, а веретено, жужжа, крутилось на полу у ее ног. По моему, высший пилотаж, не знаю, смогла бы я так когда-нибудь. Это, наверное, вроде того как сидеть с вязаньем перед телевизором — руки работают совсем отдельно от головы. Но трудиться над своим собственным приданым наша барышня не желала категорически, ни до чего не дотрагивалась, в лучшем случае позволяла примерять на себя одежки. И огромную цветную карту мелким крестиком, которую, как я поняла из бурчания служанок, ленна должна была бы вышивать в подарок жениху собственноручно, такая вот традиция, — и карту эту вышивали служанки. Даже я руку приложила, и, о чудо, меня ни разу не обозвали неумехой.

Собственно мастерская, то есть большая комната, где работали портнихи, имела дверь, которую на ночь запирали на ключ. Там хранились самые дорогие ткани и готовые наряды ленны, их было уже несколько десятков комплектов — девочку одевали словно на двадцать лет вперед. Платья, рубашки, юбки и жилеты, белье, и еще меховые плащи, без рукавов и с рукавами — по-моему, их следует называть шубами. Мягкие, приятные ткани самого разного плетения, лен, шерсть и однозначно шелк. Уж не знаю, каков здесь шелк и гусеницы ли его прядут — на ощупь это была именно шелковая ткань. Всюду — затейливый крой, тщательная заделка мельчайшей детали. И все — только иголкой…

— Ну вот, сидит, задумалась! — крикнула мне мастерица. — О чем задумалась, если ты полудурка?

А ты стервоза, тут же любезно отозвалась я. Мысленно, конечно. Встала и отложила работу. Мастерица сегодня бдила за порядком, и портнихи помалкивали, работали молча и сосредоточенно. Мне так не нравилось, я бы хотела их болтовню послушать, нет-нет да и мелькнет что-нибудь интересное.

А если я замешу побольше печенья и принесу корзинку сюда, девочкам — Ола же не будет сердиться?..

Дождаться бы вечера…

Дождались, конечно. Вечер для нас с Ниллой и в этот день, как во все прочие, начался на речке. Я радовалась, предвкушала, но не спешила — ночь впереди длинная, чем позже будет, тем меньше мне шансов встретить кого-нибудь в темных замковых коридорах. Вода в реке, под вызолоченным закатным солнцем небом, была словно парное молоко. Мы с Ниллой плавали, смеялись, брызгались и всячески оттягивали момент, когда придется вылезать на берег.

— Эй, Камита, — Нилла вдруг схватила меня за руку. — Смотри, кто там…