Зеркало для героев - Гелприн Майк - Страница 46

Срочный контракт на перевозку в систему Ню Волка подвернулся случайно и был несомненной удачей, шансом, от которого не отказываются. О проблемах, сопутствующих дальнему перелёту, напарники стали всерьёз задумываться уже после того, как подписали бумаги. Отсутствие женщин было из этих проблем самой серьёзной. Идея отклониться от курса и нанести визит на Лигирь пришла Шандору на ум уже через неделю после старта.

Слухи о выходцах с Земли, взявших в наложницы лигирянок, ходили разные и самые что ни на есть противоречивые. Говорили, что лигирянки приносят несчастье. Иные уверяли, что, наоборот, удачу. Ещё поговаривали, что они ревнивы и мстительны. Бытовала история о некоем пилоте Фредди, связавшемся с лигирянкой и увлёкшемся туристкой. Фредди нашли под утро зарезанным в обнимку с зарезанной же лигирянкой, причём, кто кого убил — выяснить так и не удалось.

Лигирь, планета земного типа, была четвёртой от светила в системе Дельты Павлина. И, как всякую подобную планету, населяли её гуманоиды. Внешне они мало чем отличались от Хомо сапиенс, особенно если не брать в расчёт цвет кожи, варьирующийся у лигирян от лимонно-жёлтого до ярко-оранжевого. Геномы обеих рас были, однако, несовместимы, хотя краем уха Олесь слыхал скандальную историю поп-звезды, клявшейся, что забеременела от дикого лигирянина. Правда, ввиду общеизвестной любвеобильности этой звезды, клятва её выглядела весьма сомнительно. Главное же отличие было не во внешности и не в структуре хромосом. Уровень развития лигирянской цивилизации отставал от земного на десяток веков. На Лигире ещё в моде были рабовладение, варварские войны, публичные казни и довольно жуткая с точки зрения современного землянина этика. В частности, поговаривали, что первым визитёрам с трудом удалось воспрепятствовать массовому жертвоприношению в честь новых богов, свалившихся в железных огурцах с неба на головы аборигенам.

Мало-помалу, правда, к богам привыкли и настоятельным их просьбам вняли. Сжигать, вешать и рубить во славу головы прекратили. Зато охотно отдавали богам девушек — считалось, что та, на которую пришлые обратили внимание, сама вместе с ними возносится на небеса и в буквальном, и в переносном смыслах. А уж выкуп за новоиспечённую святую, по земным меркам пустяковый, враз делал ее счастливых родителей местными богачами.

Выведя «Одиссей» на лигирянскую орбиту, напарники бросили жребий. Вытянувший короткую соломинку Шандор погрузился в посадочный модуль и отчалил «по бабам». Неделю, что он отсутствовал, Олесь терпеливо наматывал вокруг Лигиря витки и с каждым днём становился мрачнее и скептичнее. Ещё недавно казавшаяся верной и занятной идея завести девочку-полудикарку накануне осуществления стала выглядеть сомнительной, если не сказать аморальной. Теперь же, при виде аборигенок, затея представлялась и вовсе скверной.

«Аолла, 18, фальцет, жёлтый», считал Олесь с экрана меморайзера сделанную Шандором памятку. Это, надо понимать, та, что слева, прехорошенькая, с золотистой кожей и волнистыми, до плеч, цвета спелого колоса прядями. Фальцет, по всей видимости, тембр её голоса, а восемнадцать — возраст. Олесь откашлялся и почувствовал себя чуть ли не старым растлителем. «Лайма, 17, сопрано, бледно-песочный», ознакомился он с данными второй лигирянки, ничуть не менее привлекательной, чем первая. Что ж, слава творцу, хотя бы не пятнадцать. У них, впрочем, развиваются рано. Или это не у них? У Олеся неожиданно закружилась голова, то ли от слабости, то ли от застенчивости.

— Ты где их нашёл? — сердито буркнул Олесь. — Там детсадовского возраста никого не было?

— Всякого были, — огрызнулся Шандор. — Посмотрел бы я на тебя на моём месте. Когда раз в пять минут тебе приводят на смотрины новую девку, а от предыдущих уже в глазах рябит. Сам не знаю, почему взял этих. Ладно, тебе какая нравится?

— Никакая.

— Тяжёлый случай, — Шандор вздохнул. — Давай уже выбирай, дружище. Мы как договаривались?

Олесь не ответил. Договаривались они спутницами время от времени меняться. Это они частенько проделывали, знакомясь с не отягощёнными предрассудками девицами в многочисленных барах при космодромах. Однако сама мысль меняться этими двумя дикарками почему-то казалась Олесю постыдной. Наверное, потому, что на дикарок лигирянки не очень-то походили. А походили, скорее, на скромных и ухоженных домашних девочек, воспитанных на какой-нибудь аграрной планете с викторианскими нравами.

— Ну, долго ты будешь маяться? — принялся ворчать Шандор. — Бери любую и дуй с ней в койку. Или хочешь обеих?

Олесь крякнул с досады.

— Ты что же, не видишь разницы? — бросил он с досадой. — Это не космодромные шлюхи.

— Ну, разумеется, вижу, — недоумённо ответил Шандор. — Нормальные девчонки, да шлюхи бы с нами и не полетели.

Олесь, нахмурившись, пристально посмотрел напарнику в глаза. Ни тени смущения в них не было. Шандор вообще редко смущался, сомневался или переживал. Был он высоченным плечистым кареглазым брюнетом со скуластой физиономией, напористым и пробивным. Невысокий худощавый Олесь с голубыми глазами и непослушными русыми волосами рядом с Шандором смотрелся, словно персонаж древнего романа по имени Арамис рядом с другим персонажем, Портосом.

— Значит, так, дружище, — вопреки обыкновению, решительно сказал Олесь. — Девчонок мы сейчас накормим, дадим отоспаться с дороги, и я отвезу их обратно.

— Ты сбрендил?

Вместо ответа Олесь запитал транслятор.

— Меня зовут Олесь, — представился он. — А это Шандор, он отличный парень и прекрасно готовит, даром что мадьяр. Сейчас Шандор сотворит вам гуляш. Из натурального мяса, заметьте, в общем, пальчики оближете. Затем можете часов пять-шесть подремать, я уступлю вам каюту. А потом погружу обратно в корыто и доставлю по месту жительства. Всё ясно?

— Нет, господин, неясно, — отозвался транслятор, заглушив простуженным баритоном сопрано Лаймы, так и не оторвавшей взгляд от каютного пола в щербинках и пятнах, уже не поддающихся кибер-уборщику.

— Что же тут неясного? — загорячился Олесь. — Впрочем, я, кажется, понимаю. Сейчас объясню. Мы с Шандором шутники, это ясно? Особенно он, записной хохмач, патологический. Хлебом не корми, дай чего-нибудь эдакое отколоть. Хотя, по чести сказать, я от него недалеко ушёл. Вот мы и придумали подцепить вас, юмор у нас такой. А теперь поняли, что это совсем не смешно, и просим прощения. В знак добрых намерений накормим вас и отвезём домой. Ещё и денег дадим, ну, чтобы сгладить это всё, надеюсь, вы не откажетесь.

— Настоящий идиотизм, — прокомментировал речь напарника Шандор. — Не слушайте этого олуха, девочки, он попросту малость подвинулся умом, — Шандор хмыкнул. — Надо полагать, от радости.

Олесь и вправду чувствовал, что несёт изрядную ахинею. Наизнанку выворачивающий стыд не давал ни замолчать, ни сказать что-то более толковое.

— Я не нравлюсь тебе, господин? — Лайма вдруг вскинула на Олеся взгляд ставших влажными серых глаз.

— Что-что? — опешил тот. — В каком смысле? Так, немедленно перестань реветь, этого только не доставало! И какой я, к чертям, господин? Меня зовут Олесь.

— Хорошо, господин.

— Так, — перехватил инициативу Шандор. — Мы оба идиоты. Не хватало только затеять выяснение отношений вчетвером. Пошли, — Шандор протянул руку желтокожей Аолле.

— Я тебе нравлюсь, госпо… — начал было транслятор.

— Спрашиваешь! — с энтузиазмом перебил Аоллу Шандор. — Ты клёвая, отпадная, всё такое.

Шандор подмигнул Олесю и, понизив голос до шёпота, сказал:

— Сдаётся мне, это не мы, а они нас уже поделили.

Олесь проводил взглядом удаляющуюся пару.

— Мне эм-м… немного неловко, — замямлил он. — Нет, даже не немного, а сильно неловко. Мы и вправду сваляли приличного дурака, когда решили купить себе вас. Идиотская выходка с нашей стороны, что говорить. Нет-нет, ты не подумай чего. Ты ладная, стройная, привлека…

— Спасибо тебе, господин, что купил меня.

Цвет кожи у девушки вдруг стал из бледно-песочного золотым.