Экспресс следует в Будапешт
(Приключенческая повесть) - Квин Лев Израилевич - Страница 6

— Нет, нет, — категорически запротестовал Хор. — В таком костюме ехать нельзя. Ведь ты не просто Макс Гупперт, а наш представитель.

У Макса опустились руки.

— Что же делать? — Он прикусил губу. — Не могу ведь я ехать в рабочем комбинезоне. Другого костюма у меня нет. И одолжить тоже не у кого.

— У меня возьмешь… — начал было Хор. Но тут же спохватился. Ведь Макс гораздо шире в плечах.

Оба замолчали.

— Ах, какой же я дурак! — вскричал вдруг Хор. — Пойдем живей, будет тебе костюм.

Он нахлобучил Максу шляпу на голову.

— Пойдем, ну!

— Постой, постой, — отбивался Макс. — Ты хоть скажи мне толком, куда пойдем.

Но Хор уже тащил его за собой. На улице он стал рассказывать Максу какую-то длинную историю. Тот понял из нее лишь одно: У Хора есть знакомый владелец магазина готового платья на Марияхильферштрассе. Он продаст Максу костюм в рассрочку.

— Но ведь у меня не осталось ни гроша в кармане, — возразил Макс. — Мне нечем будет уплатить даже первый взнос.

Хор махнул рукой.

— Зато у меня есть деньги. Приедешь, заработаешь, отдашь.

Нельзя сказать, чтобы это был уж очень фешенебельный магазин. Костюмы там были все стандартные, двух-трех расцветок, но все же гораздо лучше и более современного покроя, чем у Макса.

По совету Хора Макс выбрал серый костюм. О цене быстро договорились. Макс мысленно прикинул: по семьдесят шиллингов в месяц. Это еще терпимо. Он бросит курить и таким образом сумеет набрать нужную сумму.

Мицци в первый момент не узнала Макса, когда увидела его в новом костюме.

— Что? Хорошо? — торжествовал Хор. — А еще не хотел покупать. Еле его уговорил.

Мицци повертела Макса и так и этак, но в конце концов одобрила покупку. Это кое-что да значило. Она была не так уж щедра на похвалы.

Макс стал собираться. Небольшой чемодан быстро наполнился вещами. На самый верх, чтобы не помять, Макс осторожно положил приветственное письмо венского комитета сторонников мира своим венгерским друзьям.

Вскоре пришел Киршнер. Он поздоровался и шутливо сказал:

— Господин Гупперт, экипаж подан…

Они сошли вниз. У подъезда стояло такси — старый потрепанный форд. Угрюмый шофер с забинтованной головой раскрыл дверцу машины. Макс уселся на переднем сидении.

— Что с вами, водитель? — спросил он. — Где вам пришлось схватиться?

— Ч… черт… — Шофер хотел было ругнуться, но вовремя вспомнил, что среди пассажиров есть женщина. — Известно, какие схватки бывают сейчас в Вене…

— Американцы? — догадался Макс.

Шофер кивнул головой.

— Они самые. Вчера битых четыре часа катал по городу двоих ами. Наездили на сто пятьдесят шиллингов. Когда стали вылезать, вежливо попросил их уплатить. А в ответ получил кастетом по голове… Еще хорошо, что не ограбили. В центре города было, на Кернтнерштрассе, — пояснил он. — Чтоб им провалиться сквозь землю да в свою Америку, этим бандитам… Вон они, красавцы, — со злой насмешкой бросил шофер, показав движением головы на правую сторону улицы.

Там, на самом перекрестке, стояли три пьяных американских офицера. Квасные, потные лица, расплывшиеся в шутовской ухмылке рты, фуражки, сдвинутые на самый затылок, военные блузы нараспашку… Растопырив руки и покачиваясь на ногах, как пружинах, они приставали к проходившим мимо женщинам, гогоча и осыпая их площадной бранью. Полицейский, регулировавший движение, повернулся спиной к американцам и делал вид, что ничего не видит и не слышит.

— Расскажи об этом, Макс, — негромко сказал Киршнер.

Макс понял его и согласно кивнул головой.

Хорошо, что они прибыли на вокзал за целый час до отхода поезда. В кассе оставалось всего два билета на парижский экспресс.

Макс склонился у окошка.

— Какой вагон? — спросил его Хор.

— Шестой, — ответил Макс, посмотрев на билет. — Четвертое купе.

Никто из них не заметил, что к разговору внимательно прислушивались двое мужчин. Они стояли тут же, у кассы. Один из них, услышав слова Макса, отошел в сторону. Вскоре он исчез в кабинке телефона-автомата.

Оставив свой чемодан в купе, Макс вышел на перрон. Он оживленно разговаривал с Киршнером и Хором. И лишь когда до отхода поезда осталось всего каких-нибудь две-три минуты, он вдруг вспомнил о Мицци.

Она стояла тихо и незаметно, прижавшись к колонне. Ее большие голубые глаза с укоризной смотрели на Макса.

— Мицци, — сказал он и взял ее за руки.

Она вдруг расплакалась.

— Макс, милый, мне так не хочется с тобой расставаться. Я буду очень беспокоиться.

Макс нежно обнял ее.

— Можно подумать, что ты меня в тюрьму провожаешь, — улыбнулся он. — Пойми же ты, Мицци, я в Венгрию еду, в Венгрию… Это же для меня большой праздник. А ты плачешь…

— Не буду больше. Я просто дура.

Вытерев непрошеные слезы, она тоже попыталась улыбнуться. Но улыбка получилась такой натянутой и жалкой, что у Макса сжалось сердце.

Раздался удар в гонг. Макс торопливо пожал руки провожавшим.

— Прощайте…

Поезд медленно тронулся. Мицци шла рядом с вагоном и молча смотрела на Макса. Он опустил вагонное окно и высунулся наружу.

— Знаешь что, Мицци, — крикнул он, — чтобы ты не волновалась, я завтра в двенадцать часов ночи позвоню тебе в комитет, по телефону Киршнера. Будешь ждать звонка?

— Обязательно буду, — прокричала в ответ просиявшая Мицци и послала Максу воздушный поцелуй.

Вскоре Мицци, Киршнер и Хор остались далеко позади. Еще несколько секунд, и они скрылись за поворотом.

Перебор колес становился все чаще и чаще. Поезд набирал скорость.

ИНСПЕКТОР ВАЛЬНЕР ВЫПОЛНЯЕТ ЗАДАНИЕ

Макс зашел в купе. Его спутник лежал, накрывшись с головой, и сладко посапывал. Все полки, багажное отделение купе, даже проход были загромождены чемоданами самых различных размеров. Многочисленные цветастые ярлыки свидетельствовали, что владелец этих чемоданов побывал во многих европейских столицах.

«Какой-нибудь дипломатический чиновник», — решил Макс. Он поставил свой чемодан на багажную полку, где еще оставалось немного свободного места, пристроил на вешалке плащ и шляпу. Затем, решив закурить, вышел в коридор.

Поезд проходил мимо венских окраин. В окне мелькали закопченные корпуса заводов и фабрик, унылые серые коробки-жилища рабочих. Затем потянулись огороды, кладбища, пустыри…

Макс почувствовал, что за ним наблюдают. Он обернулся. Приземистый усач в зеленой шляпе быстро отвел взгляд в сторону и со скучающим видом принялся осматривать стены и потолок коридора.

Годы подполья выработали у Макса способность мгновенно оценивать обстановку. Он сразу же понял, что это шпик. Однако Макс нисколько не встревожился. Шпик, так шпик. Ведь он не собирается нелегально переходить границу. Все документы у него в порядке. Так пусть же следит, если у него нет другой работы.

Вдалеке показались дома. Приближался город Брук ан дер Лейта. Экспресс здесь не делал остановки, лишь замедлял ход. Проплыли кирпичное здание вокзала, станционные постройки.

Становилось темно. В домах замелькали красноватые огоньки керосиновых ламп. Свет, отбрасываемый окнами вагона, освещал крестьянские посевы, подступавшие к самому железнодорожному полотну. От быстро сменявших друг друга узких полосок картофеля, пшеницы, кукурузы рябило в глазах.

Паровоз тревожно загудел. Видно, впереди был переезд.

Усач, стоявший невдалеке от Макса, прильнул к самому окну, будто собирался выдавить лбом стекло и выскочить наружу. Вдруг он, словно ужаленный, отскочил от окна и схватился за красную ручку автоматического тормоза.

— Что вы делаете? — закричал Макс. — Ведь остановится поезд!

Он бросился к усачу. Но было уже поздно. Заскрипели тормоза, и экспресс резко замедлил ход. Вагон рвануло вперед, потом назад, снова вперед… Макс еле устоял на ногах. В каком-то купе послышался грохот. Наверное, свалился с полки чемодан. Сонный голос забормотал что-то на незнакомом языке.