Зло (СИ) - Максимов Сергей Васильевич - Страница 40

Тварь перешагнула кровавые ошмётки, оставшиеся от Дево, слизала огромным синим языком кровь с пасти и направилась к топазцу. Сивар зажмурился в тот самый момент, когда центральная пасть монстра застыла в десятке сантиметров от его головы.

Он не мог пошевелиться. Всякий раз представляя себе момент смерти, он думал, что ему, как героям фильмов, которые изредка демонстрировали курсантам, дабы их мозги окончательно не изжарились от бесконечной муштры, привидятся все самые важные моменты его жизни: он увидит дом; увидит Топаз с его необыкновенным небом; увидит детство — детство простого отпрыска Выживания, лишённое тепла и мелких радостей, вроде дней рождения и праздников. Но вместо этого был страх, обернувшийся в плащ из пробиравшего до пяток холода. В Лабиринте он не успел понять, не успел подумать, что его ждёт впереди. Адреналин от схватки с оборотнями, вперемешку с болевым шоком, не давал мозгам нормально думать. Он просто не осознавал, что возможно уже больше никогда не откроет глаза. Но сейчас, когда он чувствовал дыхание скалоподобной твари, застывшей от него в считанных сантиметрах, он начал понимать. Тьма и пустота будущего кристаллизовались в мириады осколков льда и кололи его душу. Пронизывали его плоть, заставляя терять власть над телом.

«Неужели вот так бывает? Крошечный центр мироздания, крошечный мир с собственными законами и причудами может в раз перестать существовать? Неужели за этим белковым экзоскелетом не стоит ничего, что достойно существования и после смерти? Неужели крошечная вселенная моего тела и разума рассыплется на составляющие, не оставив после себя и следа?" — Киллиан задавал себе эти вопросы и получал ответы от единственного возможного собеседника. Тьма, прокравшаяся в него из гиперсна, тьма, поселившаяся в его душе с началом путешествия, злобно смеялась внутри его сознания, обдавая холодом. Она продолжала терзать его разум иглами безнадёжности, приговаривая себе под нос:

«Конец… Конец… Конец.»

Ледяные иглы страха и боли, пронизывая тело мемора, выходили наружу и таяли, согретые все ещё бьющимся сердцем. Холодный пот морозил дрожащую спину.

Вывел Киллиана из состояния забвения, заставив прервать панихиду по самому себе, странный звук, доносившийся от монстра, который не спешил приниматься за трапезу. Юноша открыл глаза. Их примеру собирался последовать рот Сивара, но тот вовремя смог остановить начавшую было отвисать челюсть.

Трехголовый монстр и не думал нападать. Вместо этого он прижал головы к полу, согнув передние лапы, карикатурно задрал круп вверх и производил манипуляции отростком, заменявшим ему хвост. Довершали образ языки, вывалившиеся из двух периферийных ртов твари. Монстр возбуждённо дышал (именно этот звук и привлек внимание мемора) активно махая задом. Киллиан не сразу сообразил, что зверюга от него хочет, благо монстр оказался настойчив и указал «глупому человечишке», что от него требуется. Зверь на секунду приподнялся и толкнул центральной головой кость, лежавшую между ним и юношей. Свежеобглоданная, с ещё видневшимися шматками мяса часть ноги человека (судя по размеру, она принадлежала Дево, так как Мозгун был маловат для такого внушительного элемента скелета) была выбрана зверем для забавы. Толкнув кость, монстр вновь припал у полу раскуроченной капитанской рубки и нетерпеливо задергал хвостоподобным отростком.

Киллиану осторожно, как можно более плавно потянулся к кости, приковав внимание трёх пар глаз чудовища. Стоило Сивару поднять вожделенный "снаряд", дрожь из хвоста подчинила все тело зверя, и монстр нетерпеливо задергался.

Сивар что есть силы замахнулся и бросил кость в проход. Та, вращаясь и скидывая с себя ещё не запекшуюся кровь, улетела во мрак, царивший в коридоре, словно флейта крысолова увлекая за собой трехголового "вредителя". Зверюга, торопливо мельтеша лапами по гладкому полу и снося все на своем пути, бросилась вдогонку.

Сивар осторожно поднялся, но только для того, чтобы быть прижатым к стене тварью, которая уже вернулась с выловленным в коридоре снарядом. Зверь приблизился к мемору, бросил к его ногам кость и принялся возбуждённо дышать, разгоняя тяжёлый корабельный воздух мощными лёгкими. Он секунду пялился на Киллиана, а потом перешёл в наступление, продемонстрировав человеку свое отношение. Шершавые теплые языки, вывалившись из пасти на добрый метр, принялись елозить по Киллиану, пропитывая своей вязкой слюной волосы и комбинезон. Трехглавый зверь не успокаивался пока Сивар почти полностью не намок и лишь затем отступил. Да и сделал он это не из — за того, что лобызание наскучило — внимание зверя привлекло движение в дальнем углу рубки.

Глава 3. Часть 4. Квиты

Киллиан присмотрелся и увидел, как "дыхательный аппарат" Мозгуна, медленно перебирая щупальцами — ножками, пробирается к расчлененному человеку. Видимо, отсутствие нижних конечностей мало интересовало протез. Однажды заменив Мозгуну руки, протез, возможно, надеялся заменить собой и другие недостающие части тела, руководствуясь непонятной человеку протезовской логикой. Щупальца взобрались на положенное место и подчинили себе остатки и до расчленения не великого тела техника. Полутруп медленно начал подниматься. Кишечник, растекающийся по сукровице наружу, ничуть не замедлял это обстоятельство. Крохотные, словно не человеческие совсем, а крысиные, руки — лапки Мозгуну начали медленно карабкаться по полу, а затем и по стене. Щупальца, не переставая вибрировать, принялись помогать трупу занять вертикальное положение. Техник, сбрасывая, как ненужный балласт, свои внутренности, поднимался. Его руки, развернувшись под неестественным углом, карабкались по металлу, пока труп не застыл оперевшись на перегородку. В таком виде техник походил на уставшего, решившего немного передохнуть путника. Ну или половину путника…

Даже вызывавший трепет всего живого зверь нерешительно пялился на этого вурдалака, сомневаясь, стоит ли с ним связываться. Чего уж было говорить о Киллиане, которому все случившееся казалось каким — то сюрреалистичным бредом. Сивар легонько ущипнул себя. Боль в руке засвидетельствовала реальность всего происходящего, каким бы странным это не казалось.

Метаморфозы трупа продолжались. Усевшись поудобнее, останки Мозгуна обернулись в сторону Киллиана. Мемор не смог сдержать возглас, когда труп открыл глаза. Почти полностью красные от крови белки с темно синими зрачками немного подергались, чтобы замереть, уставившись в сторону юноши. Из — под протеза донеслись первые робкие хрипы, сменившиеся гулкой, совсем не свойственной Мозгуну речью:

— Мы жили — существовали — обитали — населяли — развивались долго, настолько долго, что утратили свое «Я». Мы открыли — распознали — опробовали — применили — приняли путь единения и самопознания в переходе. Мы перешли — убежали — скрылись — слились лишь для того, чтобы забыть — раствориться — расщепиться — потерять себя в дебрях времени. Потерять смысл существования, дабы обрести — распознать — увидеть — почувствовать — полюбить его, лишь когда все было утеряно, — Мозгун говорил очень быстро и слова проносились мимо Киллиана непонятной тарабарщиной. — Из миллиардов вероятностей, проверенных — просчитанных — изученных — познанных — отброшенных воплотилась одна. Одна единственная — невероятная — несущественная — невозможное — неизбежное, где пришло Зло! Новое — неизведанное — чуждое — невозможное Зло! Оно растерзало — уничтожило — обмануло — стерло — отбросило — воскресило — объединило нас. Ибо не было больше смысла, чем ответ — последствия — расплата — счёты — месть. Мы учиться — совершенствоваться — внедряться — хитрить — обманывать — покорять — подчинять — убивать, — Мозгун продолжал тараторить гулким механическим голосом и не обращал внимания, как зверь начал к нему приближаться. Монстр не спеша ступал, будто опасаясь реакции трупа, пока не добрался до его туловища.

— Мы сеяли — распространяли — познавали — понимали, мы ошибались. Ошибались. Ошибались. Ошибались. — заевший было труп опомнился, когда монстр начал смыкать на его плоти свои клыки. Киллиан слушал чавканье и хруст перемалываемых костей, за которым последовал новый монолог уже повалившегося на бок Мозгуна: