Государево дело (СИ) - Оченков Иван Валерьевич - Страница 39

Остальное оружие было по принципу, кто во что горазд. Копья, топоры и дубины, соседствовали с кремневыми пистолетами и фитильными пищалями. Также часто встречались луки, из которых казаки метали стрелы не хуже чем привычные к этому сызмальства татары и ногайцы. Еще больше разнообразия было в одежде. Тут было всё: жупаны и свитки, кафтаны и халаты, а то и просто драные рубахи на голое тело. Головы покрывали шапки, папахи, малахаи, случались даже Бог знает откуда взявшиеся иноческие скуфьи, а некоторые же и вовсе оставались простоволосыми. Про обувь и говорить нечего, одни щеголяли в сафьяновых сапожках с загнутыми носами, иные были в сыромятных поршнях, а третьи в лаптях, но изредка встречались и совсем босоногие.

Панинские драгуны, державшиеся отдельно от прочих, выглядели несколько менее живописно. Форменные камзолы им по приказу царя пришлось снять и переодеться в обычные кафтаны и зипуны, у кого на какой хватило средств. Вооружение, впрочем, осталось единообразным и сразу выдававшим в них регулярных солдат.

Хуже было с иноземцами. У Безе и Минлиха, разумеется, никакой русской одежды отродясь не водилось. Так что пришлось подбирать на месте, после чего низенький и толстый француз в халате, шароварах и войлочной шапочке стал больше похож на турецкого торговца сладостями, а вот немцу и вовсе не повезло. Довольно высокий и статный в короткой для него драной свитке и облезлом рысьем малахае, он выглядел совершенным чучелом. Оставшиеся на нем короткие до колен штаны и шерстяные чулки, торчащие из видавших виды чеботов, только укрепляли это впечатление. И только перевязь со шпагой и решительный вид мекленбуржца удерживали окружающих от шуток на его счет.

– Господин полковник, – немного коверкая русские слова, обратился к Панину Безе, – долго мы ещё будем болтаться в этих болотах?

– Даст Бог, нынешней ночью все решится, – отозвался Федор.

– Бьен[62], – отозвался толстяк.

– Вас что-то беспокоит?

– Река, сырость. Не лучшее место, для хранения пороха. К тому же я не уверен, что эти ваши казаки смогут правильно установить мину.

– Хотите участвовать лично?

– Э бьен, нон![63] Но я хочу, чтобы все прошло как надо и мне заплатили обещанную награду!

– О чем вы говорите? – по-немецки поинтересовался Минлих, плохо понимавший по-русски.

– Я сомневаюсь на счет мины, – охотно пояснил ему Безе, за время странствий изучивший множество языков. – Установить ей будет не совсем простым делом, а малейшая ошибка может дорого обойтись.

– Давайте я её поставлю, – пожал плечами немец.

– А вы умеете?

– Нет, но вы же мне объясните.

– О, мон Дье[64]! – простонал француз, закатив глаза. – Скажите, месье, какая нелегкая вас вообще сюда принесла?

– Как вам сказать, герр Безе, – отозвался Курт. – Я попал в беду, и теперь моя жизнь не стоит даже ломаного крейцера.

– Как такое возможно, ведь вы, насколько я знаю, совсем недавно приехали в эту страну из Ростока?

– Мне погубила женщина.

– Но, каким же образом?

– Её Величество государыня Катарина пожелала, чтобы я женился на одной из её фрейлин, – прекрасной госпоже Анхелике.

– Не такая уж дурная перспектива, – хмыкнул француз.

– Я тоже так думал, тем более что Их Величества обещали дать за девушкой достойное приданное.

– Неужели эта бедная девушка, столь дурна собой?

– Что вы, мой друг, она прекрасна как ангел!

– Тогда какого ещё вам нечистого надо?

– К сожалению я слишком поздно узнал, что фройляйн Анхелика дарила свою благосклонность не только мне, а ещё нескольким офицерам нашего полка.

– О ла ла! – высоко поднял брови Безе. – Кажется, я вас понял. Заполучить вместе с приданным ещё и развесистые рога не так уж приятно. И что же вы сделали?

– Я бросился в ноги к Его Величеству и попросил его услать меня куда-нибудь подальше от столицы. Тот был так добр, что позволил мне отправиться сюда.

– А что же царица Катарина?

– Кажется, она была не слишком довольна, но не стала спорить с государем.

– Но ведь рано или поздно вам придется вернуться?

– О, я уверен, что фройляйн Анхелика сумеет найти себе другую жертву. К тому же, наш добрый кайзер утешил меня.

– И как же?

– Он сказал, что возможно я погибну в этих местах, так что не стоит печалиться раньше времени.

– Да уж, это очень на него похоже, – хмыкнул Безе, любивший как и все французы пикантные истории.

Затем воровато оглянувшись, он наклонился к немцу и доверительно прошептал:

– А не был ли наш добрый царь Иоганн в числе пользовавшихся расположением этой самой Анхелики?

– Вряд ли, – флегматично пожал плечами Минлих. – Тогда бы за ней дали куда большее приданное.

– Чего это вы раскудахтались? – с досадой спросил Панин, знавший по-немецки всего несколько фраз, большей частью команды. – Еще накличете кого!

Укрепления на месте современного Азова начали возводить ещё генуэзцы, от которых осталась восточная часть нынешней крепости – Френк-хисар. Захватившие её османы пристроили к ней ещё несколько башен обнесенных стеной – Орта-хисар, и насыпали земляной вал вокруг пригорода – Топрак-кале. Этот вал оказался не слишком надежной защитой, поэтому четыре года назад обозленный казачьими набегами турецкий губернатор Сенжван-паша приказал возвести каменные стены и вокруг Топрака, завершив, таким образом, строительство. В результате получилась квадратная в плане крепость, разделенная внутри на три неравные части с периметром наружных стен около версты.

На всех крупных башнях стоят пушки, не слишком, впрочем, большого калибра. Тем не менее, для защиты от донцов этой артиллерии хватает с избытком. С северной стороны стены цитадели омывает Дон, а с трех других заполненные речной водой рвы. За рвами есть ещё посад, в котором проживает в основном местная голытьба. Для защиты от казачьих набегов вокруг этой части города были насыпаны валы с идущим поверх их частоколом. Но, по словам Родилова и других казаков, жители пригорода не слишком полагаются на эти укрепления и при малейшей опасности ищут спасения за стенами города, увеличивая тем самым гарнизон.

Примерно через два часа после наступления темноты, казачьи струги один за другим стали покидать своё убежище и направились к Азову. Ориентироваться в ночи было трудно, но вскоре на берегу замигал огонек, указывая путь донцам. Глядя на него Панин внутренне поежился. Если лазутчика схватили или он оказался предателем, их сейчас ждет засада и практически неминуемая гибель.

– Не журись, полковник, – прошептал ему Татаринов, очевидно, заметивший его состояние. – Бог даст, всё ладно будет.

– На Бога надейся, а сам не плошай, – так же тихо отозвался Федор, сжимая рукоять палаша. – Только бы турки нас не заметили.

– Не, – осклабился казак, – такую хитрую лампаду разве заметишь?

Дворянин сам привезший из Москвы потайной фонарь немецкой работы, стоивший совершенно баснословных денег, был совсем в этом не уверен, однако, не подавая вида, продолжал всматриваться в темноту. Наконец, нос струга ткнулся в отмель у берега и казаки с драгунами начали высаживаться, стараясь не поднимать при этом шум.

– Сюда, – махнул рукой встречавший их человек в мохнатой папахе и такой же бурке.

– Всё ли ладно, Махмудка? – поинтересовался у него Татаринов.

– Как договаривались, – скупо отвечал черкес, и, не говоря более ни слова, развернулся и стал показывать прибывшим дорогу.

За ним следом двинулся Мишка и ещё несколько казаков, двое из которых тащили на себе петарду изготовленную мэтром Безе. Конструкция её была довольно проста. Железный колокол примерно в три пуда весом, жестко закрепленный на деревянной доске. Внутри него помещалось около двенадцати фунтов самого лучшего пороха. «Адскую машину» нужно было укрепить на воротах и поджечь фитиль, после чего взрыв разбивал ворота и открывал тем самым путь в осажденную крепость.