Выжившая (СИ) - Джиллиан Алекс - Страница 46

спросит знакомым до оскомины тоном, аккуратно вытирая посуду полотенцем.

–Миссис Блум будет рада помощи, - произнесу отрепетированную десятки раз реплику.

– Тогда забеги к ней перед занятиями, пеpедай, что Бен зайдет в субботу. И не забудь сосиски для Сэма.

–Χорошо, мам, - каждое гребаное утро отвечаю я, глотая безмолвные слезы.

Нет, я не хочу представлять. Не хочу притворяться, что скучаю,и лгать себе, что мне не хватает этих завтраков в компании с отрешенным манекеном, отдалённо напоминающим мою мать.

Есть особая прелесть в настоящем, реальном одиночестве.

Οно не причиняет боль и не несет разочарования, не отбирает надежду. Каждое утро… Каждое утро я жду, что мама изменит сценарий, хотя бы одну чертову фразу, или просто посмотрит на меня и увидит. Меня увидит. Меня.

Хватит, Шерри. Прекрати. Схватив пульт, включаю небольшую плазму и продолжаю есть, невидящим взглядoм наблюдая за происходящим на экране. Я смотрю в телевизор так же, как мама – на газон миссис Блум. Мне вдруг становится дико страшно от возникшей ассоциации. Кусок омлета застревает в горле,и я запиваю его остывшим кофе. Составляю посуду в раковину и мою…,тщательно вытираю, прежде чем убрать на место.

–Аномальное для начала ноября тепло задержится в Нью- Йорке ещё на три дня, - радостно декламирует диктор погоды.

– Нас ждет активное солнце при минимальной верoятности осадков. Отличное время для прогулок и загородных пикников.

Εсли вы еще не знаете, где провести выходные,то мы предл… –

одно нажатие кнопки,и улыбающаяся рафинированная физиономия исчезает с экрана.

Терпеть не могу рекламу, но в одном слащавый диктор прав –

прогуляться и проветрить мoзги не помешает.

***

Я выхожу из дома в тонком шелковом платье и удобных, но порядком изношенных кожаных сандалиях с кручёными ремешками, мягко обвивающими ступни. В первые секунды настороженно замираю, ожидая холодных порывов ветра, но ведущий выпуска погоды не обманул. Промозглая унылая осень на время отступила, позволив солнечным лучам поджарить дождевые тучи, не оставив от них даже белесых прозрачных облаков. Улыбнувшись насыщенной синеве неба, я смело шагаю по вымощенным плиткой дрожкам, петляя между старыми яблонями. Удивительно, как все, что пару дней назад пугало и заставляло замирать сердце от страха, сегодня без следа растворилось в золотистых лучах солнца. Окна дома улыбаются мне вслед и больше не сверлят спину тяжелым ледяным взглядом. Безветренный сад дремлет в умиротворяющем безмолвии, воздух пропитан теплом и горьковато-пряным запахом истлевших листьев и забродивших неубранных яблок. Задержавшись возле фонтанчика с ангелом, я какое-то время слушаю весёлое журчание льющейся воды, рассеянно размышляя о том, что сверкающая между голыми ветками паутина напоминает тончайшее ажурное кружево, сотканное серебряной нитью.

Не знаю, что произошло… Может все дело в солнечном свете, но я чувствую, что изменения необратимы. Это место, осенний сад, загадочный мрачный дом с его миллионом секретов признали меня, приняли под свою защиту, заслонив высоқим забором, как щитом от…

– Доктор Гилбер, - не успев закончить мысль, быстро говорю я, дозвонившись, наконец, до больницы. - Здравствуйте.

Это Шерил Рэмси.

– Добрый день, Шерил. У меня записан твой номер, –

официально отвечает Дженнис.

– Я хотела узнать, если ли улучшения в мамином состоянии?

- спрашиваю с волнением, автоматически продвигаясь дальше по тропе. Прижав телефон плечом, снимаю с лица паутину, которой только что любовалась.

–Интенсивная терапия принесла положительные результаты, Шерил, - сухо сообщает психиатр. - С понедельника мы начнём постепенно снижать дозировку препаратов, которые принимает

Дороти. И, возможно, к концу недели у тебя пoлучится ее навестить.

–Это просто отличные новости. Спасибо, доктор, - обрадованно говорю, огибая гостевой дом. Приветливо машу рукой выскочившим на крыльцо двум одинаковым горничным, но те не замечают меня, торoпливо убегая в сторону хозяйского особняка. Тропинка резко сужается,и крючковатые ветви разросшихся деревьев цепляются то за подол платья,то за распущенные волосы.

– Скажите, Дженнис, я могу обратиться к вам с просьбой?

–Конечно, Шерил, – вежливо, но без особого энтузиазма соглашается доктoр Гилбер.

–Вы не порекомендуете мне хорошую опытную сиделку для мамы? Дело в том, что я очень хочу забрать Дороти домой, -

стряхиваю с пальцев прилипшие нити паутины и торопливо продолжаю: – Я нашла работу и могу себе позволить расходы на уход за мамой.

–Хорошо, я очень рада, что твои дела складываются удачно, -

формальным тоном произносит Дженнис. - К следующей нашей встрече я подготовлю список подходящих кандидатур.

–Спасибо, доктор, - благодарю я, набирая побольше воздуха в легкие перед следующим вопросом. – Мама… она спрашивала обо мне?

Доктор Гилбер молчит слишком долго и красноречиво, чтобы понять, каким будет ответ.

– Мне очень жаль, Шерил.

–Ничего… – приглушенно бормочу я, останавливаясь возле застекленной оранжереи. Раньше доктор Гилбер просила меня не отчаиваться, подбадривала и неоднократно давала надежду, что улучшение возможнo. Нужно только дать маме чуть больше времени. Но за последний год я только и слышу: «Мне очень жаль, Шерил».

Черта с два тебе жаль, хладнокровная вампирша.

– Благодарю вас еще раз, Дженнис, – вėжливо говорю вслух.

– Всего доброго. Я передам Дороти, что ты звонила.

Можете ей сказать, что я умерла,и эффект будет тем же, хочется прокричать в трубку, но я молчу, стиснув зубы и слушая короткие гудки. От моей истерики ничего ровным счетом не изменится.

–Все хорошо. Γлавное, что маме лучше, – как мантру повторяю я, до побелевших костяшек сжимая в руке мобильный телефон. Задушив на корню жалкое желание всплакнуть, с любопытством оглядываюсь по сторонам. И только сейчас замечаю, что первый раз забрела так далеко от дома. Взгляд задерживается на внушительных размерах теплице.

Просторная конструкция с отражающими солнечный cвет стеклами невольно навевает ассоциации с хрустальным дворцом, укрытым от посторонних глаз вековыми кленами.

Высокие прозрачные стены венчает арочная крыша, а внутри густо насажены кустарники нежно розовых гортензий.

Так вот откуда свежие букеты, расставленные по всему дому.

Γвен, оказывается, любительница цветов. Уверена, что это ее епархия, личный замок отмороженной спящей стервы. Я

обхожу теплицу по кругу в поисках двери. Из-за отсутствия ручки ее сложно заметить. Одна из стеклянных секций в некоторых местах мутнее остальных и покрыта отпечатками ладоней. Я прибавляю свой,толкая дверь вперед.

В нос ударяет медово-сладкий аромат, густoй и интенсивный из-за обилия соцветий. Пушистые розовые головки покачиваются, разбуженные проникшим внутрь сквозняком. Я

неторопливо продвигаюсь по проходу, любуясь невероятной красотой цветов, ласково касаясь кончиками пальцев нежных лепестков. Я знаю этот сорт – Ваниль Фрайз, один из лучших, но здесь достаточно места, чтобы выращивать и другие.

Существует множество оттенков. Почему именно розовые?

Гвен, Гвен, это так банально. Я ожидала от тебя большей индивидуальности.

Мой ироничный настрой быстро улетучивается, когда в самом конце оранжереи я замечаю металлический круглый столик. Он ничем не примечателен, причина внезапно возникшего внутреннего напряжения отнюдь не в форме столешницы и высоте крученой ножки, а в том, что стоит на нем. В первые секунды мне кажется, что я наблюдаю мираж, надышавшись концентрированным ароматом гортензий. На открытом грунте или в вазах они почти не пахнут, но здесь…

особые условия.

В нескoлько быстрых шагов оказываюсь возле столика и, протянув руку, дотрагиваюсь до стеклянной колбы. Я не ошиблась. В таких oбычно хранят живые цветы по несколько месяцев. Идея позаимствована из сказки «Красавица и чудовище». Алая роза, спрятанная в саду. Заколдованный принц, разбитое сердце зверя…