Пока бьют часы - Прокофьева Софья Леонидовна - Страница 9

— Опять ждать? — взвизгнул мальчишка. — А если эти глупые ткачи не захотят работать?

— Мы их заставим, — с мрачной угрозой сказал страшный человек. — Есть способы…

— А если они всё равно откажутся?

— Тогда мы их казним, — сказал страшный человек.

Татти закрыла рот ладошкой, чтоб не вскрикнуть.

— Идём, папка! Так у меня и через год не будет колпака! — злобно пискнул противный мальчишка и выбежал из зала. Страшный человек поторопился за ним.

Татти пошла дальше.

Все комнаты были одинаковые: большие и пустые. Со стен смотрели картины и зеркала. Зеркала казались темными и мрачными. Ведь зеркала любят быстрый взгляд и улыбку. Но в этих пустых комнатах всё словно застыло.

Татти вышла на лестницу. Здесь царил полумрак. За маленьким круглым окном был виден кусок закатного неба, прозрачный и розовый. Татти задумалась, куда ей идти — вверх или вниз по лестнице?

И вдруг она услышала чей-то плач. Кто-то плакал под лестницей, горестно всхлипывая.

«Не может быть, чтобы так плакал невидимка…» — подумала Татти.

Девочка заглянула под лестницу. Там, в темноте, скорчившись, сидел маленький худой негритёнок.

Он сидел, низко опустив круглую курчавую голову и обхватив колени худыми руками. Торчали его острые колени и локти.

— Чего ты ревёшь? — спросила Татти.

Мальчик в ужасе вскочил и стукнулся об лестницу.

— Не бейте меня, не бейте меня! — с мольбой воскликнул он.

Его блестящие глаза смотрели мимо Татти куда-то в пустоту. Он быстро-быстро дышал и прикрывал руками то лицо, то грудь, будто ждал, что его сейчас ударит невидимая рука.

— Я мальчишек бью, только когда они сами лезут, — солидно сказала Татти. — А первая я не дерусь. Очень надо.

У мальчика стало такое удивлённое лицо, будто Татти сказала самую невероятную вещь на свете.

— А… вы кто? — заикаясь, спросил он.

— Я? Девочка, — с удивлением сказала Татти. Она совсем забыла, что на ней колпак-невидимка.

— Вы не простая девочка, — робко прошептал мальчик. — Вы богатая девочка. Ведь вас не видно.

— Вот глупый! — сказала Татти и стянула с головы колпак-невидимку.

— Ой, у тебя босые ноги! — в восторге закричал мальчик. — А платье у тебя старое и заштопанное. Ой, как хорошо! Значит, ты бедная!

— Почему я бедная? — обиделась Татти. — Просто я не очень богатая. А вообще-то мне всего хватает: и еды, и одёжки. Братья мне всё покупают. А ты что тут делаешь?

— Я полотёр. Я каждый день натираю пол во дворце. Вот этой щёткой. А вечером повар даёт мне за это кусок чёрного хлеба. Я никогда не ел белого хлеба, потому что повар говорит, что белый хлеб могут есть только белые люди. Но я плакал не из-за этого. Понимаешь, я совсем один в этом большом дворце. Один-одинёшенек. Мне здесь очень плохо. Я, наверно, скоро умру от тоски. Тоска у меня вот тут, в груди. Это такой холодный камешек…

— Нет, ты уж погоди умирать, — сказала Татти. — Вот мы с тобой встретились, так что ты теперь уже не один. А как тебя зовут?

— Меня зовут… У меня очень некрасивое имя, — мальчишка посмотрел на Татти тёмными, как вишни, глазами. Но это были очень грустные вишни. — Меня зовут Щётка. А тебя как зовут? И откуда ты взяла колпак-невидимку?

— Подвинься, — сказала Татти. — Я тоже залезу под лестницу и всё тебе расскажу.

Глава 9

В Чёрной башне

— А теперь я хочу повидать своих братьев, — сказала Татти, окончив рассказ.

Щётка глубоко вздохнул, как будто проснулся.

— О-о-о… Чёрная башня… — прошептал Щётка и поёжился. — Туда ведёт подземный ход. Там страшно, там совсем темно, там бездонные пропасти, куда можно упасть. Там сотни дверей. Нет, через подземный ход тебе не пройти. И потом, там всюду стражники.

— Ну да! — сказала Татти. — В колпаке-то я куда хочешь пройду! — и Татти снова натянула колпак на голову.

В это время мимо ребят прошлёпали зелёные башмаки со стоптанными каблуками.

— Тише! Это Цеблион! — отчаянно прошептал Щётка.

Цеблион нёс в руке зажжённую свечу из серого воска. Он открыл низкую незаметную дверь. Пахнуло сырым погребным воздухом. На миг Татти увидела крутые ступени, уходящие вниз, в темноту. Дверь захлопнулась, всё исчезло.

— Ушёл, — с облегчением вздохнул Щётка.

— А куда он пошёл? Куда ведет эта дверь?

— О!.. — Щётка вздрогнул и съёжился. — Это и есть та самая дверь. Отсюда начинается подземный ход. Он ведёт как раз в Чёрную башню.

— Что ж ты сразу не сказал! — вскрикнула Татти.

Она распахнула низкую дверь и застыла на пороге. Непроглядный мрак царил за дверью. Ничего нельзя было разглядеть. Слёзы выступили на глазах у Татти.

— Мне надо было пойти за ним. У него свеча. А теперь…

— А теперь иди за мной, — послышался негромкий голос.

Татти увидела на верхней ступеньке лестницы маленького Гнома с зелёным фонариком в руке. У него было доброе грустное лицо, седая борода была такой длинной, что Гном засунул её кончик в карман своей старой курточки.

— Я очень люблю ходить в темноте с моим зелёным фонариком. Идём, девочка, которую не видно, я посвечу тебе. Я сидел здесь рядом в уголке. Только вы меня не заметили. И все слышал. Ты хочешь помочь своим братьям. Когда человек хочет сделать доброе дело, там, глубоко под землей, в царстве гномов, появляется ещё один слиток золота. Все слитки золота — это добрые дела людей, их благородные мысли. Ну, да ты все равно этого не поймёшь. Что ж, идём!

Лесной Гном начал неторопливо спускаться вниз по крутым ступенькам.

— Ну! — окликнул он Татти уже откуда-то снизу.

— Нет-нет, не ходи! — Щётка нащупал руку Татти и стиснул её.

— Надо, — вздохнула Татти и высвободила руку.

На нижней ступеньке Лесной Гном остановился.

— Может, тебе не нравится мой зелёный фонарик? — ревниво спросил он. — Может, скажешь, что видела зелёные фонарики и получше?

— Что вы! — искренне воскликнула Татти. — Такой чудесный!

— То-то же! Тогда пойдём дальше, — Лесной Гном с довольным видом кивнул головой.

Подземный ход все время поворачивал, раздваивался, но Лесной Гном уверенно вел Татти всё дальше и дальше. С потолка капала ледяная вода. Из углов выползли большие жабы, от старости покрытые плесенью. Зелёный свет фонарика блеснул в их тусклых глазах.

— Девочка, которую я не вижу, по правде говоря, я бы очень хотел тебя увидеть, — сказал Лесной Гном. — Но это, вероятно, невозможно…

— Отчего же? Пожалуйста, господин Гном, — и Татти стянула с головы колпак-невидимку.

Лесной Гном поднял повыше свой зелёный фонарик.

— Как раз такая, как я представлял себе, — Лесной Гном несколько раз кивнул головой. — Глаза зелёные. О, как много света в этих глазах… Такие милые растрепанные кудряшки. Что ж, стань опять невидимой, и дальше, в путь.

Лесной Гном о чём-то глубоко задумался. Он шёл, тихо вздыхая.

— Стой, стой! Берегись! — вдруг вскрикнул Лесной Гном. — Здесь пропасть, бездонная пропасть!

Маленький плоский камешек скользнул из-под ноги Татти и сорвался куда-то вниз.

— Тик-ток-ток-ток! — затихая, выстукивал камешек, отскакивая от крутых уступов.

— Ах я глупый, старый Гном! Прожил триста лет, а то и того больше, и все такой же рассеянный и бестолковый, — тяжело дыша, проговорил Лесной Гном, и зелёный фонарик дрогнул в его руке.

Татти, прижимаясь к стене, осторожно прошла мимо чёрной пропасти. Вдали мелькнул слабый прыгающий по стенам огонёк.

— Это Цеблион, — шепнул Лесной Гном. — Иди за ним, девочка, которую я не вижу. И возвращайся. Я буду ждать тебя здесь.

— Спасибо, — шепнула Татти и заторопилась за моргающим огоньком свечи.

Вслед за Цеблионом она стала подниматься по узкой винтовой лестнице.