Пока бьют часы - Прокофьева Софья Леонидовна - Страница 18

— Не хочу жарить уроки, не хочу учить доброе пиво! — принцесса от злости всё перепутала.

— Ничего, она еще станет девчонкой, как все! — с досадой сказала тётушка Пивная Кружка.

Тут из высоких дворцовых дверей вышел Лесной Гном. Он не мог не плакать от счастья, и госпожа Круглое Ушко соскочила с ладони Татти и подала ему чистый носовой платок.

— На вас просто не напасёшься носовых платков, господин Гном, — заметила она недовольным голосом и тут же улыбнулась.

— Братья! — крикнула Татти. — Я никак к вам не проберусь. Тут так много людей!

Братья улыбнулись ей, и Татти запрыгала от радости.

Тут все посмотрели на Татти и сразу увидели, что она самая красивая девочка на свете. Её глаза ярко сияли, как две зелёные звезды.

И все почему-то, не сговариваясь, решили, что зелёные звезды самые красивые на свете.

— Вы не встречали моего сына? — с тоской повторял Цеблион, оглядываясь по сторонам. — Моего обожаемого сына. Может быть, кто-то видел его, умоляю, скажите мне!

— Да я тут, папка! — раздался из пустоты противный голос Цеблионка. — Просто на мне колпак-невидимка. Когда девчонка уронила его в тронном зале, я его нашарил и подобрал. А теперь — ку-ку! Ты меня больше никогда не увидишь!

— Сыночек! Как ты можешь! — простонал Цеблион. — Я жил только ради тебя! Я хотел, чтоб ты был богат, счастлив…

— А я и так теперь богат. Прикарманил твои пятьдесят золотых монет! — грубо захохотал Цеблионок. — К тому же я теперь могу забраться в любой дом и взять всё, что пожелаю. А к тебе, папка, я никогда не вернусь, и не надейся…

— Сыночек, где ты? — простонал Цеблион, ощупывая воздух вокруг себя. — Сокровище мое, вернись!

Говорят, Цеблион до сих пор ходит по городу, раскинув руки, ищет повсюду своего сына, жалобно причитая: — Сыночек, вернись, вернись!

Добрые люди берут его за рукав, ведут к себе домой и кормят сытной похлебкой.

Тут на балконе появились музыканты.

Первым вышел трубач с большой трубой. Лица у всех музыкантов светились счастьем, на глазах блестели слёзы. Ведь всё-таки у них были очень нежные души и они не могли не плакать от радости.

Музыка поплыла над огнём, над толпой, над городом, над кораблями в гавани.

Музыка была глубокая и мудрая.

Татти крепко держала за руку Щётку. Она думала о том, что вечером, после ужина, она попросит братьев придумать для него самое чудесное, самое светлое имя на свете.

А музыка всё звучала.

Как всякая настоящая музыка, она рассказывала людям о жизни, о смерти, о любви.