Жизнь и пиратские приключения славного капитана Сингльтона - Дефо Даниэль - Страница 49

Словом, мы продолжали наш курс на юг и слегка к западу, покуда не пересекли южный тропик, где уже ветры оказались переменными. Тут мы направились прямо на запад и так шли, приблизительно, двадцать дней, покуда не увидали землю прямо перед собою и под бакбортом. Мы направились прямо к берегу, желая использовать каждую представляющуюся возможность запастись свежими съестными припасами и водою, ибо знали, что теперь вступаем в обширный неизвестный Индийский океан, быть может, величайший океан на всем земном шаре, ибо перед нами лишь изредка прерываемое островами море, которое опоясывает весь земной шар 333.

Здесь мы нашли хороший рейд и людей на берегу. Но когда мы высадились, они убежали в глубь страны и не желали ни завязывать с нами какие-либо отношения, ни подходить к нам, — лишь многократно пускали в нас стрелы длиной с копье. Мы выкинули белый флаг мира, но они или не поняли этого, или не пожелали понять. Наоборот, они многократно пробивали своими стрелами наш мирный флаг, так что, словом, нам так и не удалось приблизиться к ним.

Здесь мы нашли хорошую воду, хотя было несколько затруднительно добраться до нее, но никаких живых существ мы не видели.

Увидавши, что туземцы так робки, что не смеют приблизиться к нам, наши стали шарить по острову, — если это был действительно остров (ибо нам не пришлось обойти его) 334, — в поисках скота и индийских плантаций с овощами и плодами. Но они вскоре убедились на собственном опыте, что в этом деле нужно применять больше осторожности и что нужно тщательно обыскать каждое дерево и каждый куст, прежде, нежели двигаться дальше в глубь страны. Так, в один прекрасный день, приблизительно, четырнадцать из наших товарищей зашли дальше остальных в глубь страны, казавшейся им возделанной. Но она только казалась такой, в действительности же была покрыта камышом, таким, из какого мы делаем камышовые стулья. Когда они зашли слишком далеко, говорю я, на них внезапно, почти со всех сторон, был обрушен поток стрел, которые были пущены, как они решили, с вершин деревьев.

Им не оставалось ничего иного, как только бежать, на что, однако, они не осмелились, покуда пятеро из них не были ранены. Да они бы и не спаслись, если бы один из них, более разумный или сообразительный, не рассудил таким образом: хотя врага и не видно и, казалось, стрелять по нем бесполезно, все же, быть может, шум от стрельбы устрашит его, и поэтому нужно было попробовать стрелять наугад. Сообразно с этим десятеро из них обернулись и принялись стрелять наугад, куда попало, по камышам.

Не только шум и огонь устрашили врага, но, видимо, выстрелы, к счастью, попали кое в кого, ибо, как заметили наши, стрелы, прежде летевшие густо, перестали лететь, и индийцы, — услыхали они, — перекликаются на свой лад и издают странные звуки, более нелепо и неподражаемо странные, чем все, что наши слыхивали прежде. Звуки эти более походили на вой и лай диких лесных зверей, нежели на людские голоса; только подчас казалось, что они произносят слова.

Заметив, что производимый индийцами шум все отдаляется, они были убеждены, что индийцы бежали, и не стали утруждать себя дальнейшими расследованиями и отступили. Но худшее из их приключений было еще впереди. На обратном пути им пришлось проходить мимо какого-то особого огромного старого дерева. Что это за дерево, они не знали, но стояло оно подобно старому мертвому дубу в парке, где английские лесничие делают так называемую стоянку, чтобы подстрелить оленя. И стояло это дерево как раз у самого ската большой скалы или холма, так что наши не могли видеть, что находится позади него.

Когда дошли они до этого дерева, на них внезапно с древесной вершины было выпущено семь стрел и три копья, которые, к великому нашему горю, убили двух наших и ранили еще троих. Нападение это потому еще было таким внезапным, что, будучи совершенно беззащитны и так близко от деревьев, наши ожидали каждое мгновение новых копий и стрел, да и бегство не помогло бы им, так как индийцы целились, как видно, отменно метко. Но в этой крайности, к счастью, у них сохранилось присутствие духа, а именно для того, чтобы подбежать к самому дереву и стать под ним так, что находившиеся наверху не могли ни увидеть их, ни метать в них копья. Это удалось и дало им время, чтобы обдумать, что предпринять дальше. Они знали, что их враги и убийцы находятся наверху, слышали, как они разговаривают, и те вверху знали, что наши внизу; наши же внизу вынуждены были плотно прижиматься к стволу, чтобы избежать копий сверху. Наконец, одному из наших, вглядывавшемуся более внимательно, чем остальные, показалось, что он различил голову одного из индийцев как раз над мертвой ветвью дерева, на которой, очевидно, тот сидел верхом. Один из наших немедленно выстрелил и так притом удачно прицелился, что пуля пробила индийцу голову; он немедленно свалился с дерева, при чем с такой силой, что не будь он убит выстрелом, он наверняка бы расшибся насмерть с такой высоты: так сильно тело его ударилось о землю.

Это так напугало индийцев, что наши люди услыхали, помимо воющих звуков, раздававшихся на дереве, странный топот в самом стволе, из чего заключили, что индийцы выдолбили дерево и теперь попрятались в нем. А раз дело обстояло так, то они — в полной безопасности от наших, так как наши никак не могли взобраться на дерево снаружи, ибо не было на нем ветвей для того, чтобы вскарабкаться, а стрелять в дерево оказалось бесполезно, так как ствол был настолько толст, что пуля его не пробивала. Однако наши не сомневались в том, что захватили врагов в ловушку и что небольшая осада либо уничтожит их вместе с деревом, либо же заморит их голодом. Поэтому они решили остаться на карауле и послать за нами на подмогу. Сообразно с этим двое из них отправились к нам за помощью и особенно просили, чтобы пришли плотники с инструментами, которыми помогли бы либо срубить дерево, либо же, по меньшей мере, срубить другие деревья и поджечь это, что, как заключали наши, неизбежно выгонит из него индийцев.

Наши явились целым отрядом и с мощными приготовлениями для того, чтобы осадить большое дерево. Явившись туда, они увидели, что дело это трудное, ибо старый ствол очень толст и очень высок, не менее двадцати двух футов вышиною, и семь старых ветвей торчало в разные стороны с вершины, но ветви были гнилые и почти без листьев.

Виллиам-квакер, из любопытства подошедший на это дело с остальными, предложил сколотить лестницу, взобраться по ней на вершину дерева, бросить туда греческий огонь 335 и выкурить индийцев. Иные предлагали возвратиться, притащить с корабля пушку и железными ядрами разбить дерево в щепы. Иные — нарубить дров, обложить ими со всех сторон дерево, запалить и тем сжечь дерево и индийцев в нем.

Этот вопрос обсуждался нашими в течение не менее двух или трех дней. И все это время не слышали ни звука от предполагаемого гарнизона этого деревянного замка и вообще не слыхали никакого шума внутри. Сперва согласились с предложением Виллиама и сколотили большую крепкую лестницу, чтобы взобраться на эту деревянную башню. В два или три часа все уже было готово для подъема. И как раз в это время индийцы вновь зашумели в древесном стволе, и скоро большое количество их появилось на верхушке дерева и стало метать в наших копья. Одно копье вонзилось одному из наших моряков в плечо и нанесло ему такую тяжелую рану, что не только лекари с большими трудностями вылечили ее, но бедняга испытывал такие ужасные муки, что, по общему нашему мнению, лучше было бы, если бы сразу убили его. Правда, его все же вылечили под конец, но владеть рукой в совершенстве он больше не мог, так как копье перерезало какие-то сухожилия близ плеча, прежде приводившие, как я предполагаю, руку в движение. Так бедняга и остался калекой на всю свою жизнь.

Но вернемся к отчаянным негодяям в дереве. Наши стреляли в них, но, видимо, не ранили ни одного, ибо, как только раздались выстрелы, наши услыхали, как те снова бросились в свое дупло и там, понятно, оказались в безопасности.