Латинист и его женщины (СИ) - Полуботко Владимир Юрьевич - Страница 33

Начальство пришло в неописуемую ярость от этого известия. Была устроена внезапная проверка, и Андрей, готовившийся было вселиться через месяц в новую большую квартиру, был с позором вычеркнут из списков.

Зинаида собиралась мстить и дальше. Частью запланированной мести было ещё и то, что дети ничего не знали о случившемся — они были в Белореченске, в гостях у Зининой матери. Так вот: она поехала в Белореченск и показалась сыну и дочери. Вот смотрите! Это сделал со мною ваш папаша! Олег и Ксения были потрясены увиденным. Сын заплакал, а дочь вдруг сказала нечто совершенно неожиданное: «Вот же козёл вонючий! Ненавижу!..»

Бывший муж струхнул и очень серьёзно. Уже трезвый и смиренный приходил к бывшей жене, умолял простить, уверял, что раскаивается, объяснял, что никому не станет легче оттого, что у него испортится карьера, а сейчас там, у них в органах, введены такие строгости, каких при советской власти никто не мог себе даже и представить; при советской власти многое могли бы простить. А теперь — не простят! Так-то он вот-вот станет полковником и уже сейчас зарабатывает прилично, и он способен помочь детям и деньгами, и связями. А если его попрут — ну кем он будет после этого? — Дворником? Безработным?

Приносил цветы и конфеты… Лез обниматься и целоваться… Объяснялся в любви…..Официально он ещё не состоял в новом браке и по документам был холост… А фотографии — картинки о былом счастье — лежали в укромном месте и, рассматривая их, Зина всё так же любила того молодого, красивого и доброго Андрея, каким когда-то он и был на самом деле.

Казалось: тот — один человек, а этот — совсем другой. Бил и упирался коленом в грудь не тот Андрей, с которым они гуляли по старому вишнёвому саду, а какой-то новый и посторонний пришелец, сделанный из другого материала.

Андрей вычислил всё это. Соединил два изображения в одно и доказал бывшей жене, что тот молодой и прекрасный Андрей и вот этот, который стоит сейчас перед нею, — одно и то же. А тот Андрей, который избивал, — тот совсем другой.

У женщин своя логика. Что с них взять, с женщин? Зина простила и поверила.

И Митя получил отставку.

Она велела ему больше никогда не показываться, и бедняга только и делал, что звонил в дверь и тут же убегал. Зина открывала дверь и обнаруживала привязанную к дверной ручке сумку с апельсинами или бананами; или это был букет цветов, или коробка дорогих конфет… И ещё она точно знала: в вертолёте, который каждый день с грохотом пролетает взад-вперёд над её домом, — Митя.

Целых три ночи спала она с бывшим мужем. В постели казалось, что все прежние невзгоды — лишь досадное недоразумение, и вот уж теперь-то прерванное счастье возобновится, продолжится и будет вечным и нескончаемым.

Зина забрала назад все свои заявления. Отказалась от всех обвинений. Простила всё и в душе.

Глава 68. НОВЫЕ НАДЕЖДЫ И НОВОЕ ПРОЗРЕНИЕ

Итак, у Зинаиды было три фантастически счастливых ночи с самым любимым и самым прекрасным на свете мужчиной; три ночи, за которыми последовало полное прощение, полное душевное просветление и полный отказ от всех обвинений.

Она по наивности полагала, что теперь будет и четвёртая ночь, и сороковая, и тысячная, и так — до конца жизни. Дни и ночи, полные любви.

Она ошибалась.

Между тем из Белореченска приехала мать Зины со своим третьим по счёту мужем — Иваном Васильевичем. Этого отчима Зина очень любила и уважала, не в пример тому, предыдущему.

По случаю предстоящего окончательного примирения и теперь уже фатально неизбежного повторного бракосочетания и семейного счастья устроили небольшое застолье.

Иван Васильевич, человек общительный и очень умный (это был когда-то большой начальник, командовавший мощным военным заводом где-то в Сибири и вышедший нынче на пенсию), поднял бокал с шампанским, произнёс что-то очень трогательное и возвышенное и завершил свой тост такими словами:

— Так выпьем же, дорогие мои, за то, чтобы тени мрачного прошлого никогда уже больше не ложились на вашу будущую совместную жизнь!

Андрей не спешил с осушением своего бокала.

— А какие тени? — спросил он. — Если вы имеете в виду мою Асю, то это — прекрасный выбор. Все говорят, что у меня отличный вкус, и из нас получится счастливая пара…

— Ася… Это кто такая — эта Ася? — изумлённо спросила Зинина мать.

— Это та самая, которая встала между нами! — закричала Зина.

Иван Васильевич был человеком обстоятельным и рассудительным.

— Погоди-ка, — обратился он к Андрею. — Я что-то ничего не могу понять… Если из тебя и Аси может получиться отличная пара, то тогда — кто для тебя наша Зиночка?

— Никто. Пустое место.

Зина побледнела.

— Но тогда — что ты здесь делаешь?

— Дурака валяю, — честно признался Андрей и встал из-за стола.

У Зины началась истерика, а Андрей — так и ушёл. Он был спокоен и знал, что его бывшая жена — человек мягкий и немстительный и она не найдёт в себе сил затевать дело с жалобами во второй раз.

Его расчёт был абсолютно верен.

Глава 69. МИТЯ ТОРЖЕСТВУЕТ!

Tertius gaudens (третий радующийся) — вот так бы назвали древние римляне то, качество, в котором теперь оказался Митя.

А ведь и в самом деле: столь трагический поворот событий очень даже устраивал отвергнутого было вертолётчика и отнюдь не толкал его на свершение подвигов типа побивания морды за поруганную честь любимой женщины. Соперник превратился в союзника — так что же теперь к нему можно испытывать, кроме благодарности?

Зина пришла в себя после ещё одного потрясения и, старательно играя роль трезвой, современной и широко мыслящей женщины, оглянулась вокруг себя и увидела: Андрей изменился до неузнаваемости и ушёл безвозвратно; он как бы уже покойник, который умер и никогда не воскреснет.

Зато Митя — рядом. И любит её до умоисступления. Она его, правда, — нет. Но какое это может иметь значение в наше время? Главное то, что она, как и подобает порядочной женщине, состоит при мужчине. А мужчина нынче — вещь редкая. Куда ни глянь, все или наркоманы, или алкаши, или бандиты, или сидят по тюрьмам, или сражаются и погибают в горячих точках Содружества Независимых Государств… И все незамужние женщины охотятся за порядочными и свободными мужчинами. Но поймать не могут по причине неуловимости оных. А вот она — как раз-таки при мужчине. Поймала. И теперь, если куда пойти или где-нибудь, скажем, на людях появиться, — и не стыдно. Мужчина под рукою — симпатичный, остродефицитный, молоденький — на зависть всем подругам. И место в постели рядышком — теперь будет не пустое. Даже и во сне будет к кому безотчётно и доверчиво прижаться и тихо прошептать волшебное слово: «Мужчина!»

Однажды вечером, когда Митя по установившемуся порядку Митя должен был выметаться вон и проваливать к себе домой, он вдруг взял и остался. И не потому, что сам так решил, а потому, что Зина ответила на его настойчивые и тщетные мольбы — неожиданным согласием.

Процедура с оставлением на ночь мужчины в квартире была не так-то уж и проста. Зине пришлось зайти в комнату к своему сыну и сказать по возможности твёрдо, но необидно:

— Олежек, сегодня дядя Митя останется у нас ночевать.

Олег, услышав это, молча и хмуро продолжал возиться с моделью парусного корабля — он обожал что-нибудь мастерить, починять, конструировать.

Зина собралась с духом и спросила:

— Олеженька, тебе это неприятно?

— Да! — глухо ответил сын.

Зина совсем смутилась, но затем нашла в себе всё-таки силы сказать следующее:

— Олег, пойми: я ведь женщина. А всякой женщине нужен мужчина… Женщина должна спать с мужчиной, а не одна…

— Я понимаю, — хмуро и отрывисто пробурчал Олег.