Латинист и его женщины (СИ) - Полуботко Владимир Юрьевич - Страница 23

— И мне — тоже, — отвечала Зина. — Он такой противный, такой зануда.

Своей собственной матери она бы никогда в этом не призналась. А тётушка продолжала рассуждать:

— И чего теперь людям не жить на белом свете? Картошка есть, хлеб есть — с голоду теперь уж точно не помрём. То ли дело раньше было, когда нас тут в селе душили налогами, когда люди пухли с голоду… То потом война пришла, то засуха после войны, то Хрущёв проклятый кукурузой душил… Я так думаю, Зиночка, что все беды теперь остались позади… Только бы китайцы войной на нас не пошли — ой, как я этого боюсь! С американцами-то хоть договориться можно, они-то — понятливые, а с этими — как договоришься? Но ничего, бог даст, пронесёт и эту напасть…

А потом они поехали в Азовский район. Путь туда пролегал через Ростов, но молодые влюблённые не стали заходить домой и напоминать родителям о своём существовании.

Сначала Андрей и Зина объявились в Рогожкине, что в самом устье Старого Дона — правого из двух главных рукавов дельты.

Дядя Ваня, родной брат Андрюшиного отца, встретил их точно так же приветливо, как и Зинина тётя Маша. И его жена, тётя Оля, и его дети — тоже. И точно так же, Андреевы родственники с полуслова поняли и приняли желание молодых гостей не разглашать военную тайну их приезда.

Места здесь были намного живописнее, чем в Дубовском районе: дельта Дона с многочисленными протоками между главными рукавами, камыши, островки, у которых один берег — морской, а другие берега — речные… Катались на лодках, рыбачили, помогали по хозяйству. Тут уже Зина взялась доказать Андрюшиным родственникам, что она — настоящая хозяюшка: готовила, убирала, стирала.

Андрей научил Зину ездить на дядюшкином мотоцикле, и та гоняла на нём почём зря — теперь уже самостоятельно, сидя за рулём. И однажды здорово навернулась — вляпалась вместе с мотоциклом в кювет и вся вымазалась в грязи.

Первый вопрос подбежавшего на крик Андрея был такой:

— Ты не разбила мотоцикл?

А она-то ждала другого вопроса: жива ли ты, здорова ли?

— Не разбила, — сквозь слёзы и с чёрным от грязи лицом прошептала Зина.

Мотоцикл и в самом деле остался цел, да и сама наша героиня тоже — отделалась лишь испугом и ушибами. Но испуг был не только от падения, но и от мысли: а так ли я ему нужна? И ещё от одной: если бы я разбилась и искалечилась, чего бы я тогда стоила как невеста, как женщина? С тех пор она уже никогда больше не садилась за мотоцикл.

В другой раз, на рыбалке, у Зины случилось сильное отравление, и ей стало плохо. Андрей взял её на руки и пронёс четыре километра до ближайшего села и тамошней больницы. Сам-то он был сильным и крупным парнем, но ведь и Зина тоже была далеко не из щупленьких и что-то весила.

И этот эпизод кончился благополучно: выздоровела, и никаких последствий. И снова появились мысли, но уже другие: на этого — всё-таки можно положиться, этот — в беде никогда не бросит.

Ну и много всякого другого было…

А однажды наши влюблённые вот что изобрели: взобрались на высоченную скирду и там среди бела дня, но не видимые никем со стороны земли, по причине некоторого углубления в сене, предавались, мечтаниям, созерцаниям облаков над головой и медленных донских вод, а также — обниманиям и целованиям… В очередной раз Зина убеждалась, что у её жениха всё в порядке по кое-какой части, и в очередной раз этот самый жених отлетал с риском свалиться с большой высоты на грешную землю. И никто их не видел, кроме Господа Бога, ветра да птиц небесных… Скирда стояла на дворе у дяди Вани, и, казалось, ничто не может нарушить счастья Зины и Андрея. Как вдруг…

— Ничего не пойму, — сказал где-то совсем рядом знакомый голос. — Кто там пищит наверху, смеётся, шушукается? Слышь, Вань, кто там у тебя наверху барахтается в сене?

Зина и Андрей замерли в ужасе: это был отец Андрея, нежданно-негаданно прикативший на своей машине в Рогожкино из Ростова.

Пока дядя Ваня переспрашивал из далёкого сарая: «А?.. Чего надо?.. Где?», а Тихон Степаныч всё пытался узнать, что там за странные звуки он давеча слышал, Зина и Андрей посовещались и приняли мужественное и единственно верное решение: слезть, предстать и повиниться.

Так и сделали: сползли на задницах прямо к изумлённому отцу — взлохмаченные, с сеном в волосах и красные от смущения.

Покаялись и во всём признались.

Тихон Степаныч молча слушал невнятное бормотание и не знал, ругаться ему или смеяться, но тут подоспел его старший брат — дядя Ваня — и самым решительным образом выступил на стороне своих молодых гостей. А там и тётя Оля вмешалась. Так всё смехом и кончилось. И даже больше того: Тихон Степаныч пообещал Зине и Андрею ничего и никому про это не рассказывать. В том числе и своей жене — маме Андрея.

На другой день все трое собрались и отправились в Ростов. По пути заехали к другим деревенским родственникам в хуторе Семибраты — тоже в дельте Дона, но выше по течению.

Навестили.

А там в гостях у своей сестры вдруг нежданно-негаданно оказалась Андрюшина мама — та самая, от которой прежде решили всё утаить. Так все тайны теперь и раскрылись.

Посмеялись, посмеялись да и поехали потом домой в Ростов. Уже вчетвером.

Лето 1977-го года неумолимо приближалось к концу. Наступал новый учебный год, который должен был развести наших влюблённых по разным вузам. Андрей должен был продолжать учение в своём институте, а Зина — в своём университете.

И всё случилось совсем не так. Первого сентября, в день сборов на площади перед Машиностроительным Институтом, Андрей увидел вдруг в числе собравшихся студентов и свою Зину.

— А ты что здесь делаешь? — удивлённо спросил он.

— Не видишь, что ли, — небрежно ответила Зина, — я здесь учусь. Пришла на сборы.

— Как здесь?.. Как учишься?.. Ведь ты ж в университете?..

— Была раньше. А теперь перевелась сюда. И прямо в твою группу.

— Ну ты даёшь! — от восхищения у Андрея аж дух перехватило. — И как же ты это смогла устроить? Ведь это ж совершенно невозможное дело!

— Для моего нового папы, при его-то связях, ничего невозможного нет.

Таким образом проблема многочасовых дневных разлук была решена у них полностью.

Получалась, правда, одна маленькая загвоздка при таком новом раскладе: Зина, вместо профессии математика или программиста, вполне подходящей для женщины, получала теперь специальность очень узкую и мужскую — какие-то там технологии в каких-то там отраслях сельскохозяйственного машиностроения. В те наивные и самодовольные времена не допускалось и мысли, что индустриальные гиганты, понастроенные в Ростове и в его окрестностях, когда-нибудь остановятся и вышвырнут на улицу десятки тысяч безработных. Тогда казалось, что и технологии, и отрасли, и машиностроение, и социализм — будут всегда, ну а раз так, то чего же тогда и беспокоиться? Живи себе и живи в этом вечном геометрическом и плановом раю.

А и в самом-то деле — что ещё нужно молодой женщине для счастья? Чтоб любимый был рядом, чтобы всё было тихо и спокойно. Желательно — по плану и по графику. И чтобы можно было семью создать и род людской продолжить…

Глава 49. ДЕЛО ИДЁТ К СВАДЬБЕ

Род людской. Чтобы его продолжить — многое нужно. Бывали случаи, когда целые человеческие расы, отдельные цивилизации или племена вдруг заходили куда-то совсем не туда в своём развитии и вымирали после этого до последнего человека. То это были гигантопитеки, получившиеся слишком огромного роста, то это были неандертальцы, которые в чём-то опередили остальных людей, а в чём-то наоборот — отстали от них, то в каком-то племени все до одного вдруг стали лилипутами, а то вдруг какой-то народ ударялся в чрезмерную религиозность и приносил слишком много человеческих жертв… Иные впадали в чрезмерную гордыню и от этого вырождались, иные погибали в эпидемиях, а иные, погружаясь всё глубже и глубже в наркоманию и некрофилию, живут ещё и по сей день… Трудная это работа продолжать этот самый род. И немалая это ответственность перед теми, кто был ДО и перед теми, кто будет ПОСЛЕ.