Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

История полковника Джека - Дефо Даниэль - Страница 7


7
Изменить размер шрифта:

Едва настал день, я вылез из ямы, в которой мы проводили ночь, и направился через Сент-Джордж-Филдз к Степни, там я опять долго размышлял и прикидывал, что мне делать с моими деньгами, и не единожды пожелал, чтоб у меня их вовсе не было, но сколько я ни думал об этом, так ничего и не придумал, и беспомощность моя привела меня в такое отчаяние, что, повторяю, мне оставалось лишь сесть и горько расплакаться.

Но слезами горю не поможешь; деньги никуда от меня не делись, и, как с ними поступить, я понятия не имел; наконец мне пришло в голову, нет ли в каком-нибудь дереве глубокого дупла, — вот там бы и схоронить их до поры до времени. Окрыленный этой идеей, которая казалась мне тогда поистине великой, я огляделся вокруг в поисках хоть какого-нибудь деревца, однако вокруг Степни и возле Майл-Энда не было ни одного дерева, подходящего для моей цели, а если и нашлось бы при более внимательном осмотре, все равно там было полно народу и кто-нибудь непременно заметил бы, как я что-то прячу; мне даже мерещилось, все так и глазеют на меня, а двое будто даже пошли за мной, желая проследить, что я намерен делать.

Это заставило меня отойти подальше, возле Майл-Энда я пересек дорогу и уже в самом центре города вышел на улицу, которая вела к Слепым Нищим, что у самого Бетнал-Грина; пройдя немного по улице, я обнаружил пешеходную тропу, ведшую обратно к Сент-Джордж-Филдз, где к моим услугам росло несколько деревьев, какие я искал. Наконец попалось и дерево с небольшим дуплом, расположенным довольно высоко от земли, — рукою было не достать, я влез на дерево и, когда дотянулся до него, пошарил там рукой и обнаружил (как я и надеялся), что лучшего тайника не сыскать. Я опустил туда мое сокровище и почувствовал величайшее облегчение. Но вот так история! Когда я снова засунул туда руку, чтобы поудобнее уложить там свой узелок, он неожиданно ускользнул от меня, и тогда я заметил, что дерево все полое, и мой узелок провалился вниз, так что его и не достать, а насколько глубоко он провалился, я не знал; одним словом, денежки мои уплыли, потеряны для меня навсегда, безвозвратно и безнадежно, ибо дерево это было толстенным и огромным.

Хоть я был еще совсем юнец, все же я сообразил, что вел себя как сущий болван, — не сумел надежно спрятать свои деньги, а вместо этого забрел невесть куда, чтобы выбросить их в какую-то дыру, из которой мне их теперь не выудить; я засунул руку в дупло по самый локоть, но дна так и не достал; я отломил у дерева сук и проник поглубже, но с тем же успехом; и тогда я разрыдался, нет, какое там, я просто взревел от ярости и вне себя соскочил с дерева, потом снова влез и снова запустил руку в дупло и шарил там, заливаясь горючими слезами, пока не изодрал плечо до крови. Потом подумал, что у меня не осталось и полпенни на булочку, а я так хочу есть, и заревел еще громче. И вот я пошел прочь, вопя и стеная, словно малый ребенок, которого только что выдрали, потом снова вернулся к дереву, потом снова влез на него, и так делал несколько раз подряд.

В последний раз, когда я взобрался на дерево, я случайно слез с него не с той стороны, откуда влезал и куда спускался перед этим, а по другую сторону ствола. И что же? Я вдруг увидел в дереве сбоку большую дыру почти у самой земли, — у дуплистых деревьев так часто бывает; я заглянул в эту дыру и, к своей неописуемой радости, увидел там мои деньги, завернутые в полотняную тряпку точно так, как я положил их в дупло. Вероятно, дерево это было полое сверху донизу, а мох, или еще что-то, чем оно внутри поросло, оказался недостаточно плотным, чтобы задержать этот узелок, когда он выскользнул у меня из рук, и потому он сразу же провалился вниз.

Будучи, в сущности, еще ребенком, я и обрадовался, как дитя, и, увидев мой узелок, завопил не своим голосом; я бросился к нему, схватил его, прижал к груди и раз сто поцеловал грязную тряпку, потом принялся танцевать, прыгать и беситься как сумасшедший, — словом, я сам тогда не помнил, что вытворял, а теперь я подавно не вспомню, одно только никогда не забуду: то великое горе, какое сжало мое сердце, когда я решил, что потерял деньги, и бурную радость, охватившую меня, когда я их снова нашел.

Итак, в первом порыве радости я носился вокруг, не соображая, что делаю, но как только этот порыв прошел, я сел на землю, развязал грязный лоскут, в который были завернуты деньги, проверил их, пересчитал, обнаружил, что они в полной сохранности, и вдруг разрыдался так же горько, как раньше, когда думал, что потерял их.

Читателя утомит, если я вздумаю перечислять все глупости, какие я в своей детской радости и умилении вытворял, получив назад свои деньги, а посему на этом я ставлю точку. Радость может быть столь же безумной, сколь и горе, и, будучи уже взрослым мужчиной, я не раз думал: случись такое со взрослым человеком, то есть потеряй он все, что имел, вплоть до последнего пенни, а потом столь же неожиданно получи все обратно, когда мысленно уже примирился с потерей, — ручаюсь вам, случись такое со взрослым, он бы, чего доброго, спятил бы.

Наконец я ушел со своими денежками, но, прежде чем опять их завязать в узелок, я взял себе шесть пенсов, пошел на Майл-Энд в лавку Чэндлера и купил себе там на полпенни булку, на столько же сыра, потом уселся у входа и с аппетитом принялся за еду, а чтобы запить ее, попросил еще и пива, которое радушная хозяйка поднесла мне, не поскупившись.

Оттуда я направился в город на поиски кого-нибудь из моих приятелей, твердо решив оставить раз и навсегда поиски дуплистого дерева, где бы хранить мой клад. Когда я проходил улицей Уайтчэпел, я поравнялся с лавкой старьевщика, что рядом с церковью; в ней торговали поношенным платьем, а на мне, надо сказать, красовалась одна рвань, поэтому я остановился, разглядывая одежду, вывешенную в дверях лавки.

«Ну-с, молодой человек, — сказал хозяин, стоявший у входа, — вижу, глаза у вас разгорелись, присмотрели что-нибудь себе по вкусу? Да по карману ль вам будет хороший-то мундир, ведь вы, если не ошибаюсь, из полка голодранцев?» Я оскорбился словами этого человека. «А какая вам забота, — сказал я, — дырявое на мне платье или нет, ежели я присмотрел то, что мне нравится, и могу заплатить за это? Впрочем, пойду-ка я в другое место, где не придется выслушивать всякие оскорбления».

Пока я таким образом весьма смело парировал хозяину, из дому вышла женщина. «Какая муха тебя укусила, — обратилась она к мужчине, — что ты вздумал отпугивать покупателей, а? Деньги этого бедного мальчугана ничем не хуже денег самого лорд-мэра! Да ежели б бедняки не покупали старую одежду, что стало бы тогда с нашей торговлей? — И, повернувшись ко мне, сказала: — Входи, входи, малыш, если тебе приглянулась какая вещь, бери, не бойся, а на него внимания не обращай. Какой славный парнишка, правда?» — обратилась она тут к другой женщине, которая в это время подошла к ней. «Пожалуй», — ответила та. «И такой хорошенький, — продолжала она, — если бы его умыть да одеть получше, он бы и за дворянского сынка сошел, почему и нет, чем он хуже, ежели б только приодеть его. Поди сюда, милый, скажи, что тебе надо?» До чего ж мне понравилось, когда она сказала про меня — дворянский сынок, я тут же вспомнил мое происхождение, но потом, когда она заметила, что я не мыт и одет в лохмотья, я не удержался и пустил слезу.

Она настойчиво спрашивала, приглянулось ли мне что-нибудь из вещей, на что я ответил «нет», потому что вся одежда, какую я там видел, была чересчур велика для меня. «Подожди, малыш, — сказала она, — есть у меня две вещички, они как раз тебе подойдут, и обе тебе понравятся, право слово, во-первых, вот эта шапчонка, смотри, — говорит она, кидая ее мне, — я отдаю ее тебе даром. А еще пара добротных теплых штанов, ручаюсь, — говорит она, — они тебе будут впору, они такие крепкие и совсем целые! К тому же, — говорит она, — если у тебя вдруг заведутся деньги и ты не будешь знать, куда их девать, у них, смотри, прекрасные карманы, — говорит она, — и даже вот кармашек для часов, куда можешь прятать золотые монеты или часы, когда ты их купишь».