Город грехов (СИ) - Траум Катерина - Страница 15

Whoa Black Betty, bambalaaaaaaam!!!

Последний, жизнеутверждающий аккорд, и Бекки, тяжело дыша, обвела взглядом зал. Тишина. Мёртвая, как на кладбище. Трое мужчин за первым столиком демонстративно встали со своих мест и, скрипнув стульями по полу, вышли из клуба. Вина за потерянных посетителей начала медленно оседать в её сознании — что же она наделала, теперь Ральф точно уволит их вместе с Арти… Прикусив губу, Бекки едва смогла расцепить непослушные пальцы, чтобы отпустить стойку микрофона. И тут раздались первые хлопки: уборщик возле подвальной двери отложил свою швабру.

Шокированная публика присоединялась к его аплодисментам медленно, столик за столиком, официантка за официанткой. Улыбка озарила лицо исполнительницы, хоть горло и жутко болело, буквально разодранное хрипами. Публика поняла. Её услышали. Победа. Овации всё громче, купая Рейну в заслуженных лаврах, но больше всего её радовало, что всё было не напрасно.

Вышел из кабинета мистер Мендрейк и одобрительно кивнул своей «звёздочке» — она ещё сделает этот кабак знаменитым.

***

Пусть Грант не явился на само выступление — они же договорились о приватном концерте, и Бекки намеревалась выполнить свою часть сделки. Дождавшись, пока гримёрка освободится, а Лайла уймёт свои возмущения, Чейз переоделась в то самое белое платье с красным пояском, а волосы собрала в пучок.

«Ты просто идиотка, Бек!» — ещё звучали в ушах вопли подруги, — «Хоть на секунду пойми, что наделала! Теперь ты — мишень для всяких ублюдков, обожающих гнобить негритят!»

Конечно, она понимала. Что не все примут такую революцию. Но вера в лучшее в людях не покидала девушку ни на мгновение. Она видела, какой благодарностью горели глаза уборщика и это было дороже любых чаевых, которых, к слову, после этого провокационного номера ей отсыпали немало. Сидя в полном одиночестве в пустой гримёрной, Бекки обдумывала варианты для следующей песни, но сосредоточиться не получалось.

Где-то вдалеке хлопнула входная дверь, оповещая об уходе даже хозяина клуба. Ральф оставил ей ключ от запасного выхода без всяких вопросов, услышав фамилию «Грант». Теперь она точно одна. Волнение охватывало её с каждой минутой всё сильней. И дело было совсем не в том, что придётся петь акапеллой — в планах было воспользоваться стареньким пианино. И не в том, что она боялась остаться с Заккари наедине — после пережитого все нервные окончания словно отсохли, никакого страха. А в том, что не могла сдержать свой пульс при одной мысли о смольных непослушных вихрах и тёмно-зелёных завораживающих глазах. Не могла унять дрожь в коленях, меряя шагами гримёрную в нетерпеливом ожидании. Не могла заставить себя вспомнить слова известных ей песен и ноты, потому как в голове словно вата. Полчаса. Час.

Спустя полтора часа ей пришлось признать: он просто не пришёл. И не должно быть так ужасно тошно, понимая, что свидание (свидание?) сорвалось. Не должно так ныть посреди груди, выламывая рёбра. Вся эйфория волшебного вечера сошла на нет, растворяясь мутной дымкой. На её место медленно и верно пробиралась усталость и сожаление. Что поверила ему, что готовилась, что, как полная дура, хотела спеть что-то заводное, покружиться перед его голодным (голодным?) взглядом в своей пышной юбочке…

Жалобно всхлипнув, Бекки сорвала с себя платье и скомканной тряпкой кинула в шкаф. Следом полетели и туфли, и перчатки, и шпильки из волос. Рваными движениями стерев с себя макияж и переодевшись, Чейз вышла из клуба, громко хлопнув дверью. Она была зла. Так сильно, что хотелось ударить кулачками стену, отпинать валяющиеся в переулке кирпичи и бутылки и заставить этого невыносимого ублюдка сожрать свой галстук за такое издевательство. Преступник ведет себя не по-джентльменски: ах, какое открытие!

Провернув ключ в замке и сунув его в карман плаща, девушка, сморгнув откуда-то взявшуюся слезинку, отвернулась от двери. И тут же была остановлена насмешливым громким голосом, раздавшимся из темноты улочки:

— Наконец-то, Рейна. Мы с парнями уже заждались, — впереди показались три смутно узнаваемых силуэта в потрёпанных костюмах, приближающихся медленно и неумолимо.

— Простите, я тороплюсь, — от неожиданности Бекки едва не подпрыгнула на месте и метнулась вперёд в надежде обойти неожиданную преграду из незнакомых мужчин. Чуть пошевелив словно слипшимися извилинами, она вспомнила: это те ублюдки, что посчитали для себя неприемлемым слушать песню афроамериканцев и ушли из клуба. Видимо, недалеко.

— А ну-ка, притормози, куколка, — схватил её за руку крайний из молодых расистов, сжимая так сильно, что девушка пискнула от боли, — Раз решила подлизать чернозадым, придётся научить тебя выбирать репертуар и уважать нормальных людей.

— Пустите! — отчаянная попытка вырваться не увенчалась успехом, и внезапно второй из нападающих оказался сзади, прижимая к горлу что-то холодное и острое, — Я буду кричать!

Дрожь била всё тело, от места соприкосновения кожи с металлом шли ледяные мурашки, опускаясь тяжестью в непослушные ноги. Инстинкт самосохранения вопил, что нужно что-то делать, наступить каблуком на грязный ботинок позади, толкнуть, пихнуть локтем. Но разум, пока ещё не покинувший головку, ясно отвечал: одна против троих с ножом это просто смешно.

— Кричи, куколка, вряд ли тебя кто-то услышит, — немного нетрезво хохотнул третий, — Будешь слушаться, или твою хорошенькую мордашку порежем на совсем не хорошенькие лоскуты…

— А вы не подумали, что её действительно услышат? — заставил всех находящихся в переулке замереть громкий, откровенно злой баритон, от которого в груди Бекки кольнуло острым жалом. Вместо яда — облегчение, и тут же жар, сворачивающий в спирали нервы.

— Ты ещё кто такой? — недовольно протянул мужчина с ножом, — Иди, куда шёл!

— К вашему несчастью, шёл я именно сюда, — Заккари вышел из тени, на ходу слегка отодвигая расстёгнутый плащ, чтобы была видна неизменная кожаная кобура. Поймал испуганный взгляд зелёных глаз, светящихся надеждой и чем-то… Чёрт побери, это радость? Определённо.

«Конечно, ты рада меня видеть — ещё немного и тебя бы разорвали на куски эти ходячие смертники».

— Парень, ты это… Мы можем поделиться, тут на всех хватит, — неуверенно предложил предводитель нападающих, заметив револьвер, и рука с лезвием дрогнула, едва не оставив кровавую полоску на горле девушки.

Это точно было лишним. Грант и без того был на грани с момента, как увидел приближающиеся к хрупкой фигурке тени. В затылке стучало, каждым ударом заставляя шагать быстрей, хоть он и так безбожно опоздал, допрашивая девчонок Дайяны. Видеть чужие руки, так грязно хватающие Бекки и норовящие попортить совершенный идеал, было невыносимо. Заккари едва сдерживался, чтобы не выхватить оружие и не перестрелять этих псов, как мишени в тире. Сдерживало лишь то, что в глазах Бекки не хотелось падать так низко. Но вот ярость, клокотавшую в горле, не удалось усмирить:

— Заткнули пасти, жалкие отродья, и убрали от неё свои лапы, — прорычал он, — Я, мать вашу, Зак Грант, и не повторяю дважды!

Сверкнув чёрными глазами, полными до краёв жажды крови, Змей отработанным годами жестом выхватил револьвер. Но противникам было достаточно фамилии, прозвучавшей в грязном переулке, как смертный приговор.

— Прости, Грант, мы не знали, чья она, — глухо просипел парень с ножом, убирая его от горла Бекки, — Уходим, парни! — явно занервничав, он, словно обжёгшись, отпихнул от себя девушку, тут же споткнувшуюся и рухнувшую на колени. Чертыхаясь, троица расистов сбежала из-под направленного на них дула револьвера, натыкаясь друг на друга. Лишь когда последняя фигура скрылась в ночи, Зак позволил себе выдохнуть и убрать оружие в кобуру.

— Ты в порядке? — метнувшись к Бекки, он протянул ей свою тёплую шершавую руку, помогая подняться с грязного асфальта. Она медленно распрямилась, морщась от саднящих коленей и принимая помощь с явной неохотой. А вот ощутить сильную опору было на удивление приятно, мурашками вдоль позвоночника.