Серая сталь (СИ) - Земляной Андрей Борисович - Страница 26

Со всеми бумагами по делу, он был вызван к полковнику особого управления Джугашвили, занимавшегося тяжкими преступлениями, и в кабинете чётко, и коротко доложился по всем пунктам расследования.

– Таким образом мы полагаем, что причиной смерти княжны Голицыной явилось кольцо, подаренное бояричем Белоусовым. Кольцо это видели многие свидетели, но его не смогли обнаружить в личных вещах княгини.

– Пропало только оно? – Уточнил полковник.

– Да, ваше превосходительство. – Следователь кивнул, и положил перед Джугашвили ещё один листок. – Вот здесь господин Белоусов нарисовал перстень, и мы по его описанию уже проводим поисковые мероприятия, но судя по тому, что нам рассказал Акинфий Петрович Вяземский, главный хранитель Грановитой палаты, речь идёт о так называемом «Сердце Ирландии» легендарном перстне английской королевы Елизаветы первой. Подарен Белоусову за спасение жизни известным собирателем редкостей и антикваром Александром Фишером.

– Это когда же он так успел? – Удивился полковник.

– Так в Соединённых Штатах. При нападении бандитов на поезд, Фишер был ранен, и прооперирован Белоусовым, прямо в вагоне, что по уверению медиков, спасло тому жизнь, так как был перебит довольно крупный кровеносный сосуд. Повязка тут никак не помогла бы.

– Какой интересный мальчик. – Джугашвили покачал головой, и стал, не торопясь набивать трубку табаком, ломая папиросы Царьград.

– Даже не представляете насколько, ваше превосходительство! – Воскликнул следователь. – Этот… ну, губернский секретарь Никифоров решил его поместить в камеру к прикормленным уголовникам, так этот пострел, поубивал их буквально за минуту, а был среди них Мишаня Колымский, человек совершенно богатырского сложения, и опытный во всякой драке. Мой человечек, про это особо сказал. Мол не успели выдохнуть, как все уже на полу лежали да без жизни. Я конечно всё списал на ссору между уголовниками, и дело закрыл. Но согласитесь, ваше превосходительство, каков малец?!!

– Да, обучили его знатно. – Полковник покачал головой. – А что там с Никифоровым?

– После скандала, учинённого адвокатом Ульяновым, и ряда статей в Русском Слове, и Русском Инвалиде, в Управе была создана дисциплинарная комиссия, по расследованию сего происшествия, и тут начало такое всплывать, что впору за голову хвататься. Но это вам лучше у полковника Горина узнать. Он возглавляет комиссию, по личному поручению генерал-губернатора, и мы пока довольствуемся лишь слухами. Но сам Никифоров переведён из-под домашнего ареста во внутреннюю тюрьму Московского гарнизона, да под охрану Чёрной Сотни, вызванной из Загорска.

– Ого! – Джугашвили округлил глаза. – А церковники тут каким боком?

– Достоверно неизвестно, ваше превосходительство, но поговаривают, что есть связь между этим Никифоровым, и известным вам делом похитителей в Царской Ризнице.

– Кле бозишвили! – Выругался по-грузински полковник, что было для него признаком сильного волнения. Затем задумался, и сделав глубокую затяжку, внимательно посмотрел на следователя.

– Я надеюсь за ним приглядывают?

– Да, но…

– Что значит ваше «но»? – Нахмурился Джугашвили.

– А то и значит, ваше превосходительство, что они конечно присматривают, но уже раз пять его теряли. Он сразу обнаруживает слежку, и когда ему нужно, отрывается с такой лёгкостью, словно его этому обучали.

– Так обучали конечно. – Вздохнул полковник. – Батюшка его, знаменитый в узких кругах разведчик и диверсант, отмеченный высшими наградами империи, а матушка ничуть не менее интересная особа. Так что у сего юноши за спиной такая школа, каковая и нам была бы весьма полезной. Но всё одно, пусть ходят. Я согласую с полковником Демьяновым расширение числа задействованных агентов, и выделю пятёрку своих людей.

– Так зачем это? Всё одно будет утекать. – Развёл руками Данилов.

– Будет. – Джугашвили кивнул. – Но когда мы ему понадобимся, то должны быть рядом.

На третий день, поисков, Николай наконец вычислил лёжку француза. Тот ночевал в доходном доме Горшенина, в маленьком номере на втором этаже, и не выходил наружу, заказывая еду в номер. Ожидаемо он не пришёл на встречу с истопником, где Николай надеялся его прихватить, и сидел в номере пережидая время.

Николай понимал, что сыскная полиция идёт следом за ним буквально в часах, а может и в минутах, и когда убедился в том, что француз на месте, не откладывая зашёл в дом, поднялся по скрипучей лестнице на второй этаж, постучал в дверь.

– Кто там? – Ответил чуть приглушенный голос.

– Счётец, извольте принять. – Произнёс Николай, и стоило двери приоткрыться, как он ударом распахнул её, откинув Фарго спиной на смятую кровать.

Оглянувшись по коридору, Николай закрыл двери, и внимательно посмотрел на француза, и вытащив из кармана моток верёвки усадил того на стул, и стал накрепко связывать.

Когда Николай вышел из гостиницы, остановился и глазами поискав полицейских, кивнул одному из них.

– Простите, господин… не знаю, как вас величать. Вы же из полицейского управления? Там на втором этаже в семьдесят девятом номере, сидит Жюль Фарго. Подданный французской республики. Он конечно в несколько помятом виде, но написал всё, и вот его показания. А если я понадоблюсь, буду сегодня после шести у себя дома.

И не обращая внимания на реакцию филёра громко свистнул, останавливая пролётку.

Но домой не поехал, так как ещё были дела.

Второй секретарь Британского посольства Барнс Фишер, был доволен. Операция, которую он провёл обещала невероятные преференции, потому что возврат на острова «Сердца Ирландии» было действительно эпическим деянием, за которое можно было получить даже «Орден Бани».

На молодого человека в штатском он не обратил никакого внимания, пока тот не поравнялся с ним.

– Господин Фишер? – Юноша коснулся пальцами шляпы.

– Да, – секретарь кивнул. – Чему обязан.

– У меня небольшое дело. – Юноша шагнул ближе, и в голове Барнса словно вспыхнуло небольшое солнце.

9 Глава

Похороны княжны Голицыной, состоявшиеся на Новодевичьем кладбище, привлекли огромное количество публики, как светской, так и делегаций от общин, заводчиков, купцов, и просто мещан города, несущих венки и цветы к памятному месту, и очень скоро монахам монастыря пришлось организовывать ещё одно, так как цветочный холм вырос уже до трёх метров.

Но в скорби по ушедшей, было ещё и сопротивление судебному преследованию боярича Белоусова, справившего по своей подруге «Кровавую тризну» как и заповедано императором Феофаном, развесившим по Смоленской дороге польских шляхтичей виновных в смерти его брата.

Протест прозвучал тем сильнее, что был поддержан не только дворянством, а буквально всеми слоями общества от общинников до светлейших князей империи.

«Обществом Помощи бояричу Белоусову, уже собрана внушительная сумма в два миллиона рублей, и взносы продолжают поступать. Связавшийся с нами знаменитый адвокат Николай Платонович Кони, уверил нас, что ни одна копейка с этих денег не будет потрачена ни на что кроме освобождения боярича или на облегчение его участи.

Влас Дорошевич, Московский Курьер 10 июня 1920 года

Российская империя, Москва, Большой Кремлёвский Дворец.

— Привезя второго секретаря посольства Барнса Фишера под видом пьяного, в снятый накануне дом, Николай Белоусов, вызнал, где находится перстень «Зелёное Сердце», а после оставил господина Фишера в доме, привязав к ногам электрические провода и включив их в розетку. Когда в дом прибыла бригада сыскной полиции, господин второй секретарь был мёртв, скончавшись от длительного воздействия электричества.

Докладывавший императорской чете глава Коллегии Внутренних Дел Александр Алексеевич Хвостов закрыл папку с документами и поклонился.

– Что же сам Белоусов? – Император Сергий, внимательно посмотрел на главу.

— Сдался полиции государь. Явился прямо на Никольскую и написал повинную. Именно благодаря этому, мы смогли обнаружить тело второго секретаря.