Серая сталь (СИ) - Земляной Андрей Борисович - Страница 21

Она махнула рукой из приоткрытой двери роскошного роллс-ройса, подзывая ближе.

– Николай Александрович, садитесь ко мне. Мой водитель доставит вас куда нужно.

– Спасибо Вера Всеславна. – Николай благодарно кивнул, и занял место напротив молодой красавицы, сосредоточенно искавшей что-то в ящичке, расположенном в столике между креслами.

– Ну, вот. Как нужно шампанское, так его вечно нет! – Она со смехом подняла голову. – А вы вино пить будете?

– Нет, пожалуй. – Николай отрицательно качнул головой. – Я вообще-то избегаю пить спиртное. Но вот только, когда совсем уж никак. А сегодня я, наверное, месячную норму принял.

– С одной стороны, это плохо. – Вера улыбнулась. – Мы так с вами никогда не придём к единому знаменателю. А с другой – хорошо и просто отлично. Навидалась я мужчин, не знавших меры во хмелю. – Она несколько нервно рассмеялась, и сняв шляпку, вытащила одну за другой заколки распустив волосы, уложенные в плотную причёску. – Ну, не будьте таким серьёзным, Николай. Ещё пара бокалов, и вы можете делать со мной всё на что у вас хватит фантазии.

– Вера Всеславна… – Начал было Николай, но был остановлен властным взмахом руки, тонкими пальчиками, запечатавшими его губы.

– Называй меня по имени. Я ведь совсем не старая. Двадцать пять в этом году будет. Пять лет как закончила Высшие медицинские курсы. Кстати, сестра милосердия с дипломом. Даже в военном госпитале отработала пару лет. – Она порывисто вздохнула. – Грязи и крови навидалась на две жизни.

Особняк Голицыной Николай покинул рано утром, и поймав редкого в этот час рысака, отправился домой.

Когда приехал, сил хватило лишь на то, чтобы быстро принять душ, и завалиться в постель, завернувшись в тонкое одеяло.

Платов молчаливо наблюдавший всё это действо, лишь покачал головой, ухмыльнувшись в роскошные усы, и сказав Като, чтобы тот приглядывал за учеником, отправился по своим делам.

7 Глава

Громкое дело о нападении на почтовую контору в городе Бендеры Бессарабской губернии, получило своё достойное окончание в виде приговора Чрезвычайного уголовного суда, под председательством коллежского советника Феликса Дзержинского.

Суд, выслушав потерпевших, в том числе полицейских чинов, и мнение экспертов полицейского департамента, приговорил членов банды к пожизненной каторге в цепях, а её главаря Григория Котовского к каторге в колодках, направив в шахтную тюрьму Якутской губернии навечно.

Право и Порядок Московский выпуск. 29 мая 1920 года

Российская империя, Москва.

Разбуженный Като, Николай вяло отработал обязательную тренировку, за что получил дополнительный спарринг, и пробежку вокруг здания Атлетического клуба, но это не повлияло на хорошее настроение. Ночь, проведённая с Верой, всё время прорывалась в настоящее воспоминанием упоительного запаха женского тела, и горячих, почти лихорадочных ласк, подаренных ему.

Решив, что ехать с визитом в салон Голицыной, с пустыми руками есть моветон, Николай сразу после тренировки поехал по магазинам, чтобы выбрать два подарка. Один — изящную серебряную статуэтку девушки от ювелирного дома Хлебникова для камина, и второй – более личный, за которым он обошёл два десятка лавок пока не оказался в антикварной лавке мастерской Павла Овчинникова.

Пожилой седоволосый господин в тёмном костюме, и рукой на перевязи, беседовал с самим хозяином мастерской, устроившись в удобных креслах работы мастера Гамбса, и попивая Тавридский херес, когда с мелодичным звоном дверного колокольчика дверь распахнулась и на пороге возник молодой человек в щегольском светло-сером костюме, и летнем пальто.

– Что угодно, господину…

— Николай Белоусов. – Юноша с улыбкой поклонился и оглянулся на убранство лавки, из массивных книжных шкафов, и всего одной витрины, где были выставлены какие-то изделия. — Вот ищу достойный подарок для совершенно фантастической женщины.

– Хмм. – Павел Овчинников, знаменитый московский ювелир держал антикварную лавку для собственного удовольствия, и как место для ведения переговоров, считая, что такое место очень умиротворяет и способствует компромиссам.

– А я, пожалуй, помогу, вам, юноша. — Мужчина с которым разговаривал Овчиников встал, и подошёл ближе, и Николай сразу же узнал того, кому зашивал пулевое ранение в поезде. – Позвольте представиться, раз уж тогда, не имел возможности сделать это. Александр Фишер, ювелир, и мастер точной механики.

— Николай Белоусов. – Николай осторожно пожал кончики пальцев правой руки ювелира. — Как ваша рука?

– Буквально, вашими молитвами. – Фишер рассмеялся. — По-русски он говорил с сильным акцентом, но словарный запас был большим. — Вы же понимаете, что означает правая рука для ювелира? Так вот в клинике в Берлине, мне сказали, что операция проведена очень качественно, и даже шов наложен мастером. И кстати, они отказывались поверить, что это сделал тот же юноша, который буквально растерзал бандитов, ворвавшихся в поезд. Так что я ваш должник вдвойне. Вы не только спасли мою жизнь, но и профессию. – Немец повернулся к хозяину лавки. – Представьте себе, Павел Акимович, этот молодой человек, тот самый, о котором я вам рассказывал. Не чаял уж встретится, а тут такая оказия.

– Что-ж. – Павел Овчинников улыбнулся. – Друг Александра Фишера, а тем более спаситель – мой друг, и мне кажется, что у меня есть, что вам предложить.

Переговоры с Фишером об основании в Москве нового ювелирного дома, с собственными приисками камней и драгоценных металлов, шли тяжело. Фишер – один из богатейших ювелиров Европы, не понимал зачем ему ещё одно предприятие, пусть и вполне перспективное, а для Овчинникова этот был шанс выбиться в Европейскую ювелирную элиту. Поэтому он стразу решил сделать таким образом респект гостю, раз уж просто сделать подношение было никак невозможно.

Он вышел из комнаты, и буквально через пару минут вернулся, держа в руках, небольшую коробочку.

– Это перстень, по легенде принадлежавший королеве Елизавете первой, и приносивший ей удачу.

В коробке, на чёрном бархате, лежал ажурный золотой перстень с большим изумрудом необычного бирюзового цвета в форме сердца.

– Я даже боюсь предположить сколько может стоить такое чудо. – Николай совсем немного разбирался в камнях, но того что он знал, было достаточно чтобы понять, что это вовсе не обычное украшение.

– Сколько бы оно не стоило, оно ваше. – Фишер улыбнулся. – И отказа я не приму.

После посещения ювелирного магазина Николай поработал в библиотеке, перелопатив большое количество иностранных технических журналов, и заехав домой, переоделся, чтобы уже к шести часам вечера быть у подъезда городского дома, принадлежащего княгине.

Экипажей было много. От самых роскошных фаэтонов фабрики РуссоБалт, до скромных двуколок, возницы которых коротали вечер в специально выстроенном павильоне, куда подавали еду и лёгкую выпивку.

В зале куда его проводил пожилой слуга, уже толпилось больше полусотни мужчин и женщин, занятых разговорами и дегустацией вин, которые на новый французский манер, наливал слуга за высоким, барьером – стойкой.

Несмотря на относительную простоту нравов, царившую в доме Голицыной, Николая, как не представленного гостям, никто не торопился принимать в свой круг, а сам Николай, тоже не горел желанием обсуждать последние бега на столичном ипподроме, или выставку диковин что привёз известный естествоиспытатель и путешественник Рерих, с супругой.

Но неожиданно перед ним остановился офицер в тёмно-зелёном общевойсковом мундире и эмблемами артиллериста.

– Молодой человек, позвольте представится. Генерального Штаба майор Поляков Пётр Фёдорович. – Артиллерист лихо щёлкнул каблуками, и коротко склонил голову.

– Боярич Белоусов, Николай Александрович. – Николай улыбнулся и пожал руку.

– Мы с княгиней давние друзья, и она попросила меня присмотреть за вашей светской карьерой, так что не стесняйтесь. Куда желаете пристать? Могу порекомендовать кружок поэтов и примкнувших к ним, где заводилой Анненский Иннокентий Фёдорович. Вон там, у рояля, наши любители салонного пения, среди которых вы можете видеть барона Штиглица – известного покровителя оперных див, и потрясателя общественных нравов и самого Шаляпина. А у балкона – кружок любителей автотехники, где царствует господин Волошин. Кстати, говорят, пописывает неплохие стишки, но я как-то не имел счастья ознакомиться.