Музей разочарований - Ледер Мэг - Страница 41

— Эф? — спросил он.

Тело Эфа напряглось.

Аннабет икнула.

— Пенелопа? Мы с Джорджем ссорились в прошлый раз, когда ты нас видела, боюсь, я была не слишком дружелюбна... — Она попыталась прижаться к Джорджу, но он резко отодвинулся, оставив её шататься.

— О чем она? Когда ты их видела? — глаза Эфа расширились от удивления.

— Ни о чем. — Я запнулась. — Я встретила их как-то, просто... — Мои руки беспомощно повисли вдоль тела.

— Черт, — пробормотал он, убирая волосы с лица, крепко прижимая ладонь ко лбу. — Черт, черт, черт.

Я подошла к нему, но он вздрогнул и поднял руки между нами, делая шаг назад. Аннабет, казалось, ослабла без поддержки Джорджа, и через несколько секунд — а может быть, несколько часов, — когда никто из нас не проронил ни слова, она направилась к выходу, опираясь о перила; когда она закрыла за собой дверь, стук её каблуков постепенно стих.

— Эф, — начал Джордж, подходя к Эфу и пытаясь его обнять.

Но Эф оттолкнул его — сильно, — и Джордж рухнул на пол и начал всхлипывать. Он прикрыл голову руками, его угловатые плечи содрогались от рыданий.

И тогда я поняла, что Вилло видел приближающийся метеорит, видел, как огненный шар пронесся по синему небу, и Вилло замер, ведь зрелище было прекрасным, осталась только боль от того, что ничто уже не будет по-прежнему, сердце билось сильнее от невыносимой жары, и он мог только спасать себя. Эф еще раз взглянул на отца, покачал головой и стал спускаться вниз, спиной ко мне.

Я не могла пошевелиться. Я думала об Одри, о прекрасных рыжих волосах Эллен, о руке Эфа в моей, о том, как я все потеряла, и уже вряд ли верну назад.

Затем я сделала самую большую ошибку в своей жизни.

Я позволила Эфу уйти.

Игрушечный грузовик

Нью-Йорк

Кат. № 201Х-21

Одолжен Одри Харрис

Я пробралась через толпу в вестибюле и выбежала на улицу в поисках Эфа. Сначала побежала в Западный Центральный парк, а потом снова на Восемьдесят первую. Деревья мрачно мелькали на другой стороне улицы. У меня перехватило дыхание, руки дрожали, сердце готово было выпрыгнуть из груди. Меня затрясло.

Поздно. Он ушел.

Зубы стучали от холода.

Я позвонила Эфу, но меня сразу перебросило на голосовую почту.

Я написала ему.

Где ты?

Я ждала.

Я вспомнила выражение его лица, когда он признался мне, и как оно изменилось, когда я ничего не ответила.

А потом звук разбивающегося сердца, когда он увидел Аннабет.

Я всё испортила. В этот раз всерьёз.

Его слова эхом отозвались во мне:

Черт возьми, Пэн, пойми же: я люблю тебя.

Я сказала их самой себе и почувствовала, как неловко они прозвучали, как застряли у меня на губах.

Я даже думать не хотела об этом. О том, что это будет значить для него, для меня, для нас. В тот момент всё, чего я хотела — найти его, завернуться вместе в плед, включить первый сезон «Твин Пикс», запастись сладостями, позволить ему положить голову мне на плечо, сказать, что у его родителей всё наладится. Я написала ему еще раз.

Нам нужно поговорить.

На этот раз ответ пришел сразу же:

Нет.

Руки дрожали, я снова набрала его номер. Нет ответа.

От отчаяния я закричала, потом повесила трубку, засунула телефон в сумку и пошла обратно к Западному Центральному парку. Мимо проходили парочки, от холода жавшиеся друг к другу, а над ними мерцали крошечные рождественские огоньки; родители качали малыша в коляске; на ступенях музея собралась толпа курильщиков, а каждый раз, когда открывалась дверь, до меня доносились звуки вечеринки.

Я не могла двинуться с места, но дыхание становилось всё быстрее и быстрее, пальцы онемели от холода, но и внутри у меня все будто покрылось инеем. Я не могла больше здесь оставаться. Я не хотела видеть родителей. Эф не хотел видеть меня.

Пальцы застучали по клавишам телефона, дрожа и не попадая по буквам. Мне пришлось несколько раз удалить текст и переписать его заново, прежде чем вышло правильно.

Привет, Грейс, ты рядом?

Я ждала ответа, стуча зубами.

Киран сделал мне сюрприз и снова приехал. Мы гуляем с Майлзом и Оскаром. Кажется, это свидание!  Присоединяйся!

Земля ушла из-под ног. Я не хотела сейчас быть с друзьями, но и одна оставаться тоже не могла.

Десять минут спустя я оказалась в до абсурда переполненном поезде С. Чей-то рюкзак врезался мне в плечо, а женщина рядом облокотилась на мою руку, которой я держалась за поручни. Я считала остановки до дома Китса и извинялась перед всеми, пока проталкивалась к выходу. На улице не пахло свежестью, с неба сыпалось что-то мокрое и липкое: снег, не долетая до земли, превращался в дождь.

Четыре квартала до коттеджа Китса показались мне вечностью, кончик носа превратился в лед, а глаза слезились от ветра. Я хотела тепла. Уверенности. Хотела забыть о том, как сильно я обидела Эфа.

Я позвонила и, стоя на крыльце под желтым светом фонаря, стала ждать. Тишина.

Я снова позвонила, долго держа палец на кнопке звонка. Звон эхом разносился по дому, пока я не услышала, как кто-то спускается с лестницы, в стекле двери показалась размытая фигура, затем кто-то снял цепочку и открыл дверь.

Передо мной стоял Китс: лицо красное, волосы растрепаны, рубашка не заправлена.

— Пенелопа?

Не Скаут.

— Я могу войти? — Я обхватила себя руками.

— Знаешь, сейчас не лучшее время... — Он нервно посмотрел на второй этаж.

Зубы снова начали стучать, я вся сжалась от холода.

— Кое-что ужасное произошло с родителями Эфа, и я просто не могу быть одна...

На глаза набежали слезы, и я сделала было шаг внутрь, но он встал в проёме и не дал мне войти.

— Пенелопа...

Снова НЕ Скаут.

— Что происходит? — спросила я одновременно со слащавым женским голосом, донесшимся сверху.

— Китси, мне становится одиноко...

За Китсом, на верхней площадке лестницы находился не кто иной, как самый ужасный человек в мире: Черисс.

Она была в шелковистом белье темно-синего цвета, с одного плеча сползла бретелька, спутанные волосы обрамляли лицо с сонной и довольной улыбкой... И тут она увидела меня. Мы обе застыли на месте.

— Вот черт, — пробормотала Черисс.

Мне бы удивиться, но в этот момент всё встало на свои места.

— Я могу объяснить. — Китс поморщился, сделал знак Черисс подождать и вышел вместе со мной на улицу. — Черт, здесь холодно.

Он слабо улыбнулся. Я представила, что мои руки и ноги ломаются на части, и я, как конструктор, лежу перед ним.

— Понимаешь, я знал Черисс всю жизнь, но в этом году что-то изменилось, что-то очень странное возникло между нами, я не был уверен, что это к чему-нибудь приведет, поэтому не хотел говорить, пока не буду уверен...

— Подожди-ка, она Джена? — произнесла я, уже зная ответ, как бы сильно я не ненавидела ту историю про Чертово колесо, она была основана на реальных событиях.

— Что? — Он переступил с ноги на ногу.

Во мне что-то надломилось, и я посмотрела на свои руки и ноги, чтобы убедиться, что они всё еще на месте.

— Зачем ты позвал меня на вечеринку, если у тебя на примете уже была она? Почему я вообще тебе понравилась?

Мой голос звучал так жалко, что я сама его возненавидела. А вот Одри оказалась права.

— На какую вечеринку?

— На твою вечеринку! На костюмированную вечеринку!

Он выглядел растерянно.

— Я тебя не приглашал...

По руке пошла трещина: тонкие линии перелома расползаются по всем костям.

— Но приглашение в моём шкафчике... — Я замолчала, вспомнив тот день: Отом/Саммер/Спринг кричала на Эфа, говоря, что уходит и спрашивала, была ли я «ею».

В углу приглашения были синие чернила: отпечатки от синей ручки, которую он носил в кармане, отпечатки от синих динозавров Эфа. Моё сердце раскололось надвое.