Музей разочарований - Ледер Мэг - Страница 26

— Отлично, — произнес он. — Значит, литературный редактор. Тебе точно есть, что сказать, чтобы сделать Керуака лучше.

— Нет, обещаю, я дам ему еще один шанс!

— Я шучу. Ты милая, когда краснеешь.

Я покраснела в четыре раза сильнее.

— А кем ты станешь, когда вырастешь? — спросила я.

Он рассказал, что, начиная с прадедушки, все мужчины в его семье заканчивали Йельский университет (там было даже крыло здания, названное в их честь), и что Беккет в настоящее время прокладывает для Китса путь в студенческое братство. Его родители хотели, чтобы он занимался финансами, он же сам хотел стать писателем-фантастом.

— Думаю, отец отречется от меня, если после выпуска я не получу работу в «Голдман Сакс Групп». Но ведь я должен следовать за мечтой, да?

— Возможно, ты мог бы получить обе степени?

— Ты не считаешь идею с фантастикой бредовой?

— Нет конечно! — поспешно ответила я, качая головой. — Говорю же, я люблю слова.

— Эмили считала это глупым выбором для будущей профессии.

Я наклонилась к нему с желанием сжать его руку, но не была до конца уверена, могу ли я уже к нему прикасаться.

— Думаю, это очень крутая идея. И очень смелая.

— Правда? — Китс с надеждой посмотрел на меня, и в этом момент он казался очень уязвимым и искренним.

— Правда. Я думаю, это потрясающе.

Он довольно кивнул, ямочки на щеках выдавали, как сильно он был рад.

— Хочешь, уйдем отсюда?

— Конечно, давай.

Я смотрела, как он рассчитывался у барной стойки. Между джинсами и поношенными оксфордами выглядывали носки: один — в шотландскую клетку, другой —в черно-белую. Он выглядел просто до боли милым.

Он вернулся и протянул мне фирменный спичечный коробок кафе «Джитан», но вместо спичек в нем были крошечные листочки, как в маленькой записной книжке.

На первой странице было написано: Скаут.

Да!

Улыбка начала пробиваться, словно солнце сквозь облака.

Твой нос.

Я прикрыла нос рукой, но он покачал головой.

— Читай дальше.

То, как ты кусаешь губу.

Следующая страница.

То, как ты говоришь о словах.

— Это то, что мне больше всего нравятся в тебе.

Я почувствовала, что краснею и начинаю нервничать, поэтому попыталась успокоить сердцебиение и замедлить движение крови в сосудах.

— Идём же, — сказал он, направляясь к двери, — давай выбираться отсюда.

Проходя мимо барной стойки, я схватила еще один спичечный коробок-тетрадь для Эфа и опустила его в карман. Наверняка он захочет изрисовать его крошечными динозаврами.

Улица нас встретила ветром и опустившимися на город сумерками. Мы даже не договорились, куда пойдем, поэтому просто прогуливались по Мотт Стрит, где от магазинчиков шел приятный уютный свет. Мы остановились перед зданием с огромным черно-белым рисунком скелета крысы на стене.

— Выглядит жутковато, но нарисовано просто потрясающе, — произнесла я.

Мы внимательно разглядывали его, пока Китс внезапно не выпалил:

— Холодно!

Я потрогала рукав его тонкого пальто.

— Почему парни вечно одеваются так, что потом мерзнут?

Китс усмехнулся и положил мою руку себе на предплечье.

— Ты тёплая, — сказал он.

В районе Маленькой Италии мы пробирались по тротуарам, заполненными мерзнувшими туристами, петляли под гирляндами, висящими над улицами, и мне сложно было представить, что когда-то смогу снова чувствовать холод.

Когда мы добрались до Кэнал Стрит, я поманила его за собой.

— Я должна тебе кое-что показать.

Я провела его мимо продавцов, торгующих фруктами и овощами, мимо людей с мешками для мусора, полными дизайнерских сумочек. Я обернулась и поймала на себе его вопросительный взгляд.

— Почти пришли, — улыбнулась я.

Я нашла маленький серебристый киоск на колесах на Бакстер Стрит, вытащила из кошелька доллар и протянула его женщине-продавцу, которая заливала тесто в формочки на сковородке.

Китс потянулся к теплу, исходящему от киоска, к моему теплу, и я почувствовала твердость его тела и близость. Одним незаметным движением женщина открыла форму и извлекла из неё маленькие, идеально сформированные пироженки, переложила их в бумажный пакет и протянула ему.

— Мини-пирожные, — объявила я Китсу, протягивая ему пакет.

Он попробовал одно.

— Боже, у тебя конечно сомнительный вкус в книгах, но эти штуки просто отличные.

Я слегка ткнула его в живот локтем, он одной рукой схватил его и сжал.

— Как ты отыскала это место? — спросил он, беря еще одно пирожное из пакета и откусывая половину, изнутри вырвалось облачко пара.

— Эф показал, его маме рассказали об этом месте друзья, которые раньше здесь жили.

Я тоже взяла пирожное из пакета и забросила в рот, оно было сладким и теплым, как блинчик, но лёгким и воздушным, как сама доброта.

Мы бродили по Чамберс Стрит и поедали купленные мною сладости. Когда настало время расставаться — он должен был идти к своему поезду, а я — к своему, — я заставила его взять пакет с оставшимися тремя пирожными. Передавая его, я неожиданно оказалось у Китса в объятьях, вдыхая аромат хвои и думая: «Китс, Китс, Китс, наконец-то это происходит».

— Ты мне очень нравишься. — Слова вылетели прежде, чем я успела их остановить, очень не вовремя, совсем не к месту.

Но Китс одарил меня уже знакомой улыбкой, левая сторона улыбалась чуть шире, и ямочка с этой стороны была глубже.

Он сделал шаг назад, держа в руках пакет, и подмигнул мне.

— Увидимся, Скаут.

В поезде было тепло, и я чувствовала легкость, словно съела еще одно пирожное. Хотя обожженный язык давал о себе знать.

Фигурка Санта-Клауса

Блошиный рынок Бруклина

Бруклин, Нью-Йорк

Кат. № 201Х-14

Подарок Эфраима О’Коннора

Следующим утром, стоило будильнику только прозвенеть, я, бодрая и полная сил, вскочила на кровати. Все мои мысли были о Китсе. Я потянулась, как обычно это делает Форд, и почувствовала на кончиках пальцев разливающееся счастье, а затем с довольным вздохом плюхнулась обратно на кровать и стала нежиться в лучах солнца.

Оказывается, когда ты влюблен (или очень близок к этому), то просыпаешься с весной в сердце. Всё внутри тебя вибрирует, а вокруг, на фоне голубого неба, расцветают белые цветы.

Телефон брякнул, и моё сердце подпрыгнуло.

Спасибо за вчерашний день, Скаут. Сегодня ужинаю с родителями и братом. Отец говорит о бизнес-школе. Отстой. Как продвигается Керуак? К.

Китс!

Меня переполняло счастье, и я, развалившись на кровати, разглядывая листья за окном: какие-то уже стали краснеть, у других появился оранжевый оттенок, а некоторые уже стали полностью желтыми. Наступило воскресенье, и я еще никогда не чувствовала себя такой красивой и такой безумной, как будто я была невесомой, манящей и прекрасной.

Сейчас мне очень не хватало Одри, хотелось рассказать ей, что это чувство к Китсу сродни чуду, что это именно то, о чем всегда мечтала Дельфин. Я хотела показать ей спичечный коробок с его записками и рассказать о рисунке лапы на моём горячем шоколаде. Я сомневалась, стоит ли звонить Эфу. Что я ему скажу? «Ты меня поцеловал, а на следующий день я потеряла голову от красивого парня?».

Нашего социального треугольника больше нет. Так что я пролистала телефонную книгу в поисках одного-единственного контакта.

Привет, Грейс. Это Пенелопа. Не хочешь сходить на бруклинский блошиный рынок сегодня?

Отправить.

Как только сообщение ушло, я поняла, что поторопилась. Хоть мы и встречались на собрании клуба «Nevermore», и я иногда подсаживалась к ней и Майлзу на обед, когда у меня хватало сил видеть Одри и Черисс в столовой, но что если мы не сможем стать друзьями? Вдруг нам не о чем будет поговорить? А если неловкие паузы затянутся или я стану не смешно шутить? Может, мне написать ей «Проехали»?