Влюбись за неделю (СИ) - Кручко Алёна - Страница 31

Норвуд остановился так резко, что я по инерции успела сделать несколько шагов, прежде чем обернуться. Такого выражения лица я у него ещё не видела. Не потрясенное, нет, скорее окаменевшее.

– Она проводила ритуал, - тихо объяснила я. – Что-то напутала. Результат… ну, вот он. Я, правда, не поняла, что случилось со мной, я-то никаких ритуалов не проводила. Но она сказала, что меня притянуло после астрального перемещения. Абсолютно случайное совпадение. Иначе утром нашли бы ее труп, и все.

– Чем дальше, тем прекраснее, - медленно сказал Норвуд и вдруг устремился вперед так быстро, что мне пришлось едва ли не бегом его догонять. – Безмозглая идиотка. Крайне логичный конец, если подумать. Дикий. ?бсурдный. Но логичный. Чего она добивается? Почему никто до сих пор не знает о ее смерти? ?аз она ставит вам условия, значит, у нее есть цель. Благодаря которой она и болтается здесь в виде призрака. Неполадки с порталами, значит. С чего бы вдруг? При чем здесь они? Нет, не сходится. Что это был за ритуал, вы знаете?

– Только с ее слов. - Я замялась. Вот и настал момент, когда придется решать, говорить правду до конца или продолжать молчать… о самом страшном. Я не рассказала о проклятии Сабелле, но та догадалась сама. Дугал не глупее матери. Какая-то часть меня заходилась в ужасе при одной мысли, что он узнает правду. Почему-то была уверена: это перечеркнет все. Не станет уважающий себя мужчина влюбляться под страхом смерти. Да и мне, если уж честно, было бы обидно знать, что меня выбрали только как альтернативу скорой и неминуемой гибели. Но… Но разве честно скрывать такое? Он вправе решать сам. А еще… Еще вопрос в том, доверяю я ему или нет. Считаю способным на самостоятельные правильные решения или готова всю жизнь решать за него, даже если все вдруг получится.

Я обхватила себя руками и призналась. Ощущение было пугающим – будто сама, по собственной воле шагаю в пропасть.

– Приворотный. На вас.

– Что?! Вы издеваетесь? Она рехнулась?

– Ей хотелось внимания, - объяснила я. - Она не была влюблена, если вы об этом. Просто амбициозная дура.

– Внимания? От меня? Да я бы превратил ее жизнь в ад быстрее, чем последствия любого ритуального приворота! Нет. Не идиотка. Такое не определяется словами.

Вряд ли Норвуд ждал какого-нибудь ответа или объяснений. Он как будто вообще забыл обо мне, переключившись на Шарлотту и ее ритуал. Все ускорял и ускорял шаги, а я из непонятного мне самой упрямства держалась рядом. Хотя догонять его приходилось, то и дело срываясь на бег. Куда мы так неслись? Почему-то казалось, что Норвуд и сам не смог бы ответить. В ушах свистел ветер, отталкивал назад, бросал в лицо пожухлые листья и редкие, острые капли дождя. Я не смотрела по сторонам, стараясь не отстать, и перевела дух, только когда он резко остановился.

Мы стояли на самом краю обрыва, а под нами расстилалось черное, почти идеально круглое, покрытое рябью озеро. Совсем небольшое, я прекрасно видела дальний берег – валуны у кромки воды, облетевшие деревья на склоне холма. Но, может, из-за темной поверхности, в которой отражалось затянутое тучами небо, или от охватившего меня промозглого холода, оно показалось очень глубоким. Даже – бездонным, и плевать, что так не бывает. В этом мире и не такое возможно.

Отчего-то сразу вспомнились легенды о водной нечисти: келпи, гриндилоу, водяных девах. Может, здесь это и не легенды вовсе, а суровая действительность.

– Ясно, – сказал вдруг Норвуд, и я вздрогнула, возвращаясь в реальность. - Это не прихоть, не цель, а привязка. На собственное, удивительным образом выжившее тело и на объект приворота. Насколько все плохо, мисс – или миссис? - Салливан? Сколько осталось времени? Сколько его было изначально? Неделя или больше? Уже пора писать завещание?

?н по–прежнему не смотрел на меня, глядя куда-то вдаль, через озеро. И голос звучал сейчас гораздо спокойнее, чем в начале моих откровений.

– Мисс, - ответила я. - И, простите, но я снова упустила нить ваших рассуждений. Впрочем, без разницы… просто интересно. Всегда восхищалась людьми, умеющими делать верные выводы при минимуме данных. - Он молчал. Ждет ответов и не согласен уводить разговор в сторону? Я отвернулась. – Была – неделя. Осталось… Два дня, не считая сегодняшнего.

– И вы все намеревались молчать вплоть до печального финала? Блестящая идея.

– Как будто это что-то меняет, – буркнула я. - Вы умеете влюбляться по необходимости?

– Я вообще не умею влюбляться, мисс Салливан. Но я умею мыслить рационально. И уж, конечно, не стал бы тратить последнюю неделю жизни на то, на что почти ее потратил, по вашей милости.

Это его «последняя неделя» ударило, словно бейсбольной битой под дых. Он даже не рассматривает возможность возникновения этой чертовой истинной, искренней или какой там еще любви? Даже гипотетически, даже в качестве крохотной вероятности?! Вот так сразу – категорическое и окончательное «нет»?!

Да почему ж мне так не везет с мужчинами?! За что?!

– По моей милости? – Я резко развернулась. Руки зачесались дать по морде… по этой бесстрастной, равнодушной ко всему, кроме своей науки, морде! – Ну спасибо! ? я, наверное, только о том и мечтала, чтобы в свои последние дни разгребать вашу почту!

– Так кто вам мешал рассказать мне сразу, а не устраивать этот идиотский маскарад? Или послать Маскелайн вместе с Академией к черту?! Вы не сделали ни того, ни другого, вместо этого рыдая по углам. Почему?

– Дались вам эти рыдания! Я вас к себе домой не звала!

– Да вы с самого утра были на грани истерики. Чуть проклятые кексы слезами не полили! А потом и влюбленного недоумка заодно!

– О-о, да, - я вдруг успокоилась. Только это было какое-то неправильное спокойствие. Ледяное и звенящее, злое. Требующее ударить в ответ на удар, отплатить болью за боль. – Только из-за истерики и помутнения разума я выиграла у вас всего две партии из пяти.

Кольнула тоска: а ведь отлично поиграли…

– Приятное, но не длительное просветление между истерикой и невменяемостью, – уколол меня Норвуд, и я снова внутренне ощетинилась ледяными иглами. Почему он так со мной? Обязательно нужно оскорбить, унизить? - Которое только подтверждает мою правоту.

– Конечно, разве вы можете оказаться не правы! Какая трагедия, ему помешали покорно сложить лапки и вдумчиво приготовиться к смерти! Мужчины! Трусы, у которых во всем виноваты женщины.

Меня несло, и только какая-то крохотная вдумчивая часть, которой, наверное, не досталось Шарлоттиной истеричности, бубнила и бубнила: «Ты ведь прекрасно знаешь, почему он так. И за что. И в чем ты не права. Да, ты хотела, как лучше, но это было твое «лучше». Он не обязан совпасть с тобой во мнениях».

И все трудней было ее не слушать. Если бы не Норвуд…. не его упреки и моя обида… да черт с ними, с упреками, если бы он признал, что я заслуживаю хотя бы крохотного шанса!

– Вы плохо знаете мужчин. Или вовсе не знаете. А вот типично женская жажда делать ошибочные выводы за другого вам, как я вижу, свойственна.

– Разумеется! Как и все прочие женские пороки и недостатки. - А ведь нас обоих несет… его тоже. Да что ж это такое! До чего мы так дооремся, до драки?! – Конечно, легче умереть, чем хотя бы попытаться увидеть во мне что-нибудь хорошее!

Ну вот. Ты впервые в жизни сказала вслух о самом важном и самом болезненном, достижение разблокировано, поздравляю… в очередной раз отвергнутая мужчиной Фрейя Салливан. Спорим, он и не услышит?

– Вам не кажется, что за неделю я смог бы обнаружить немного больше, чем за два дня? Если бы знал, куда смотреть и где искать!

Услышал?

Он… услышал?..

И даже… даже готов был искать это гипотетическое хорошее? Тоже? Как и я?

Хотя что в этом толку – теперь?

– Не кажется, - я чуть не плакала от горькой, даже не женской, а какой-то детской обиды. На него, на жизнь, на судьбу… на то, что меня услышал, все-таки услышал мужчина… которому я все равно не нужна. – Вы не стали бы тратить свою последнюю неделю на ерунду. Сами только что сказали.