Шаман (СИ) - Дашкевич Ольга - Страница 40

Я молча уношу в холодильник молоко, масло и сыр, заворачиваю хлеб в салфетку и засовываю в деревянную хлебницу, стоящую на холодильнике. В отличие от Ивана, я беспокоюсь. Конечно, днем ночные страхи кажутся дурацкими, но все равно мне немного тревожно. Если бы Тошка разрешил, я бы пошла с ним вместе осматривать дом. В нем столько укромных уголков, да еще подвал с прачечной и винным погребом… Вдруг в одном из этих мест Тошку подстерегает какая-нибудь опасность?

— Вера, прекрати париться, — проницательная Нэнси пихает меня к столу. — Садись лучше покури спокойно. Или пойдем во двор. Сегодня тепло, там вон воробьи чирикают, слышишь?

— Правда, пошли воздухом подышим, — оживляется Иван. — Я вас давно собирался сфотографировать на фоне львов. Или на мостике… Погодите, камеру возьму.

— Обойди с улицы! — кричит Нэнси ему вслед. — Тошка же просил не ходить по дому, пока он не закончит!

— Да я быстро, — отзывается Иван уже с лестницы. — Эй, Тошка, ты где?.. Кто здесь?.. Что за…

Мы слышим глухой удар. Нэнси замирает, забыв закрыть рот, и прислушивается. Шагов Ивана не слышно, зато у нас над головой в коридоре второго этажа раздается едва слышный легкий топот. Как будто пробежал ребенок.

Глава 3

— Да я говорю тебе — ничего я не видел. Просто тень. Ну, такая, знаешь… на периферии зрения. Я хотел на нашу половину… по верхнему коридору, где фотографии. А там темновато после солнца на лестничной площадке. И вот как будто кто-то прошел, очень быстро. Маленькая тень, примерно с Веру ростом.

— И что ты сделал?

Брови у Тошки совсем сошлись на переносице, он снял очки и смотрит на Ивана, подавшись вперед, как кобра. Иван растерянно пожимает плечами.

— Да ничего я не сделал. Сначала инстинктивно отпрянул, а потом так же инстинктивно рванул следом. Но даже шаг сделать не успел — меня как будто воздухом толкнуло в грудь, я аж в стенку влип. Сижу на полу, перед глазами все… как в дымке такой. Туман, прикинь… И больше никого в коридоре. Только шаги. Быстрые. Может, тинейджеры?..

— Какие тинейджеры, дверь-то заперта! — Нэнси кусает губы. — Ты же нашу дверь запер вчера вечером? Ну вот, я ее с утра не открывала, а ты?

— И я нет. — На Ивана жалко смотреть. Наш Иван вел себя очень мужественно в Новом Орлеане, в августе он не побоялся искать Нэнси ночью на кладбище в Нью Хоупе — но в Новом Орлеане мы имели дело с разбушевавшейся стихией, а в Нью Хоупе он до последнего считал, что Нэнси похитил маньяк. Столкновение же с необъяснимым вызывает в его душе иррациональный ужас, и я его хорошо понимаю.

— Я проверю дверь, — Тошка встает. — Может, действительно, соседские дети.

— Не надо, я проверила, — Нэнси нервно тушит окурок в пепельнице и сразу закуривает другую сигарету. — Заперто на ключ, и еще цепочка накинута. Никто туда не входил.

— А с нашей стороны, Вера? — Тошка смотрит на меня, я молча киваю. — Что, заперта? И на щеколду тоже?

— Да. И дверь на веранде я сразу посмотрела. Как было ночью поставлено на внутреннюю защелку, так и стоит… Тош…

— Ммм?..

— Может, тут есть где-нибудь еще один выход? Может, в подвале? Давайте поищем.

Он думает секунды две, потом кивает:

— Мы с Иваном поищем, а вы сидите тут.

— Ну уж нет! — Нэнси вскакивает так стремительно, что коротенький желтый халатик распахивается, и она задергивает его резким жестом, как шторку окна. — Мы не останемся тут одни, ты что, с ума сошел?.. Если уж идти куда-то в этом доме, так всем вместе. Я вообще теперь здесь буду бояться. Переехали, называется. Блин…

Она оттопыривает нижнюю губу и сразу становится похожей на маленькую обиженную девочку. Иван поспешно обнимает ее и принимается утешать, забыв о собственном страхе.

— Ну что ты, бэби… ну что ты!.. Все будет хорошо. Ничего тут такого нет, это явно местная гопота обнаглела, мы сейчас найдем, как они попадают в дом, запрем этот вход, и всё!.. И всё, малышка! Посмотри, какой этот дом приятный. Какие потолки, сколько воздуха. Да нам повезло несказанно, ты что!.. И не может в таком доме быть ничего… плохого, о’кей? А потом мы с Тошкой еще сауну в подвале сделаем… Джакузи поставим… Ты же хотела джакузи, да?

Нэнси всхлипывает и сердито вытирает нос о плечо мужа. Я смотрю на Тошку и прекрасно понимаю, что он не верит ни в каких тинейджеров — и в самом деле, подростки же не идиоты, чтобы забираться в дом, где полно народу. Но потайную дверцу все-таки надо поискать, хотя бы для очистки совести. Мало ли, вдруг в округе завелся маньяк, который проникает в дома и по ночам режет хозяев циркулярной пилой.

— Пошли, — говорит Тошка и кивает на дверь в углу кухни. Там лестница в подвал. Она хорошо освещена, да и сам подвал, очень большой, с окошками под потолком, выглядит абсолютно невинно. В одном его конце прачечная со стиральной и сушильной машинами. В прачечной чистенько и уютно, стены выложены светлым кафелем, на полу такая же светлая плитка, справа туалет и душевая кабинка, слева большая жестяная раковина для замачивания белья. В дальнем конце подвала отопитель и титан для горячей воды и встроенные шкафы для инструментов и домашнего инвентаря, еще дальше винный погреб, а посередине старомодная комната отдыха с баром и потрепанными креслами, оставшимися от прежних хозяев. В этой комнате надо, конечно, все переделывать — она выглядит как дискотека начала семидесятых: абажур в виде шара из осколков зеркала под низким черным потолком (Тошка мрачно на него косится), барная стойка обшита черным ледерином, стены выкрашены в темно-синий цвет, и на них наклеены дурацкие звезды из золотой и серебряной фольги. Кресла тоже стиля семидесятых — хлипкие сооружения на тонких ножках. Только одно креслице в самом углу за баром выбивается из общей картины: деревянные резные подлокотники, овальная спинка, выцветшее атласное сиденье, елизаветинский стиль. Надо попросить парней перенести его в мой будуарчик в эркере на втором этаже, там ему самое место. А здесь мы все выложим светлой плиткой, заменим окна и поставим сауну и джакузи… когда у нас появится достаточно денег для этого.

Пока я ощупываю вожделенное кресло, а Нэнси переминается у дверей прачечной, Тошка с Иваном возятся в дальнем конце подвала у винного погреба. В самом погребе нет никакого намека на внешнюю дверь: стены там выложены из цельного камня, и этот камень везде выглядит одинаково старым и монолитным. Парней больше интересуют шкафы для инвентаря. Они поочередно открывают высокие дверцы и выстукивают стенки. Звук везде одинаковый — никакого эха, никакой пустоты.

— Ничего, — Иван закрывает последний шкаф и отряхивает руки. — Пылища тут… Девочки, вы бы с тряпками прошлись. А потом мы все это покрасим, облупилось совсем.

— Эй, тут еще один шкаф, — подает голос Нэнси. — Вот, смотрите, между прачечной и комнатой отдыха. Только я его открывать не буду, у него дверцы перекосило.

— Ладно, я сам открою, — Иван неторопливо подходит к ней и распахивает скрипучую перекошенную дверцу. — Пусто. Даже вешалок нет. Смотри, Тош, сюда, кстати, как раз портативная сауна встанет, я такую видел… Постучим?

Он, подмигнув Нэнси, влезает в шкаф, по размерам, скорее, похожий на чулан, и говорит, дурачась:

— Тук-тук! Кто там?.. Нет, вряд ли. За этим чуланчиком, кажется, душ… в общем, он в середине дома, из него никакой двери не может вести наружу по определению. Если только подземный ход…

Тошка неслышно подошел к чулану и стоит у перекошенной дверцы, засунув руки в карманы и прищурив свои узкие черные глаза. И я вдруг вижу, что амулет у него на груди начинает едва заметно светиться.

— Тош!..

— Ммм?..

— Твой талисман… Посмотри!

В этот момент Иван начинает постукивать в стену чулана.

— Иван, — у Тошки напряженный голос, и весь он мгновенно натянулся, как струна. — Выйди оттуда. Немедленно! — от волнения он перешел на английский, Иван растерянно оборачивается, продолжая стучать по стене. И мы все отчетливо слышим, как в ответ ему с той стороны стены эхом раздается другой стук — приглушенный и, кажется, насмешливый.