Шаман (СИ) - Дашкевич Ольга - Страница 27

— Вера, нам пора. — Иван поставил на стол опустевшую чашку и потушил сигарету в пепельнице, вырезанной из цельного куска какого-то темного камня. — Было очень приятно с вами познакомиться, — он пожал руку хозяину, легко спрыгнувшему со своего насеста. — Извините нас за беспокойство и большое спасибо за гостеприимство.

— Никакого беспокойства, — заверил Томпсон, провожая нас в холл. — Держите меня в курсе, вот моя визитная карточка, на ней есть телефон… если вдруг вам понадобится какая-нибудь помощь…

Иван взял плотный прямоугольничек черного картона, поблагодарил и засунул визитку в карман джинсов. Пока он это проделывал, я машинально взглянула в овальное зеркало, висящее у входной двери, чтобы поправить, наконец, свои кудряшки. В зеркале отражался кусок гостиной с роялем, а у рояля, вполоборота к нам, стоял с бокалом в руке вчерашний пианист из «Одиллии».

Глава 6

Я не завизжала от неожиданности. Наоборот, опустила глаза. А когда подняла их снова, пианиста в зеркале уже не было.

Мы, наконец, распрощались с мистером Томпсоном, который проводил нас до самых ворот и подождал, пока мы отъедем. Я смотрела в зеркальце заднего вида, как он удаляется по направлению к дому — легкий, стремительный и худощавый, просто Джереми Айронс, — и раздумывала, как лучше сказать Ивану о том, что я видела в холле. Я не сомневалась, что он немедленно повернет назад, чтобы потребовать у Томпсона объяснений, а этого, мне кажется, нельзя было делать вот так, с бухты-барахты. С другой стороны, Нэнси оставалась неизвестно где, и копы нам не звонили ни с какими вестями. Поэтому нужно было спешить, пока еще не поздно. Думать о том, что, возможно, уже поздно, я решительно не хотела.

И я еще должна обязательно сказать Ивану, что его жена ушла с этим киногероем, блондином, даже имени которого мы не знаем… впрочем, я совсем не уверена, что она ушла именно с ним. Когда я их видела в последний раз, они собирались танцевать. Что было дальше, неизвестно. Просто мы больше не видели Нэнси.

— Иван, мы в госпиталь?

— Да, — мы уже миновали окраины Ламбертсвиля и двигались в сторону Доллистауна. — Глянем на Тошку и будем думать, что делать дальше.

— Иван… Послушай.

Иван бросил на меня настороженный взгляд.

— Что?..

— Мне кажется, нам надо вернуться.

— Почему? Ты что-то заметила там, в этом доме?

— Да.

Я глубоко вдохнула, потом выдохнула и быстро рассказала ему и о пианисте, и о том, что в последний раз видела Нэнси рука об руку с блондином. Пока я рассказывала, он свернул, и теперь мы возвращались назад параллельным курсом. Иван даже не обругал меня за то, что я тянула с объяснением. Он молча смотрел на дорогу перед собой, и у меня сердце заныло от жалости.

— Иван…

— Помолчи, Вера. Я думаю.

На этот раз он припарковал машину на другой улице, у самого края кладбища, заглушил мотор и сказал:

— Значит, так. Ты сейчас пойдешь к Томпсону и отвлечешь его на некоторое время. Скажешь, что нам позвонили из полиции и… я не знаю, что-нибудь придумаешь. А я подберусь со стороны кладбища и осмотрю задний двор и сад. Попробую… попробую заглянуть в подвал. Нет, стоп. Это опасно. Сиди в машине. Я сам. Если ты не обозналась, и это был действительно пианист, тогда… слишком много совпадений.

— Иван, я пойду к Томпсону, — я решительно открыла дверцу. — Ты обязательно попадешься, если отправишься туда без прикрытия. А я его отвлеку.

— Сиди, я сказал! — Иван слегка повысил голос. — Если мы попадемся оба, будет лучше?

— Да что он мне сделает среди бела дня?..

— Не знаю. Что угодно. Дом далеко от других, кричи — не кричи, никто не услышит. Нет уж, сиди.

И я осталась. А Иван вышел из машины и, оглядевшись по сторонам, пропал между деревьями на кладбище.

Я сидела и ждала, машинально наблюдая за перекрестком, и мне показалось, что прошло уже больше часа, когда появилась серебристая «ауди». Законопослушно притормозив на перекрестке, водитель медленно тронулся по параллельной улице в сторону дома Томпсона. Я не сомневалась, что «ауди» направляется именно туда, потому что в том конце не было больше ни одной усадьбы. Всего пара минут у меня ушла на то, чтобы убедить себя в том, что мне просто необходимо подобраться к дому. Теперь я вспомнила блондинку из «ауди»: она была вчера в «Одиллии», именно там я ее и видела!..

Мне несказанно повезло: калитка оказалась закрытой неплотно. Видимо, уходя, мы с Иваном не защелкнули замок. А значит, я могла не звонить и не карабкаться через ограду, которая вполне могла быть снабжена сигнализацией, а проникнуть на территорию усадьбы без лишнего риска. Миновав калитку, я не пошла по дорожке вокруг цветника, а сразу свернула в сторону и, прячась за кустами ухоженных роз, подкралась к дому со стороны террасы. И тут мне повезло второй раз. Французская дверь, ведущая в дом, отворилась, и на террасу вышли все четверо: мистер Томпсон, пианист, блондинка и ее спутник — холеный парень лет двадцати пяти, похожий на итальянца. Блондинка нервно курила вонючую сигарилью. Итальянец показался мне знакомым. Не он ли торговал в лавке с горгульями?.. Но разглядеть его более внимательно я, конечно, не могла.

Я забралась под прикрытие роскошного рододендрона, чьи ветки опускались почти до земли, затаилась и стала вслушиваться.

— …в Доллистауне? — спросил Томпсон.

Итальянец что-то ответил, но я не разобрала.

— Мальчишка в коме, — вмешалась блондинка. У нее был резкий голос, и говорила она довольно громко.

— Это сегодня, — лениво заметил пианист и стряхнул пепел своей сигары через перила почти мне на голову. — Завтра он может прийти в себя.

Томпсон что-то сказал.

— Да клянусь тебе, — пианист мотнул длинными волосами и повернулся ко мне спиной. — Я видел собственными глазами. Дамасская сталь!.. — он понизил голос. — Щенок поймал кинжал голой рукой.

— И?

— И клинок сломался пополам.

— Не верю, — Томпсон подошел поближе — его стало лучше слышно. — Может, вы с Рыбаком купили кинжал по дешевке в какой-нибудь мусорной лавке?

— Да нет же, — блондинка обиженно взмахнула сигариллой. — Это папочкин кинжал. Родовой. Настоящий! И, к твоему сведению, Пасечник, это была не просто дамасская сталь…

— Отказываюсь верить, — голос Томпсона стал тяжелым, как грозовая туча. — Я отказываюсь в это верить, Плотник. Он же не… тьфу!.. Да что вы мне пытаетесь сказать?!

— Что было, то и говорим, — пианист пожал плечами. — Рыбак разложил девицу на алтаре. Она уже ничего не соображала. Рыбак поднял кинжал, и тут мальчонка подставил руку. Правую. Мы-то были уверены, что он… мммм… витает в облаках — им еще в ресторане понемногу капали в вино, а на последнем танце Магда заставила его выпить с нею на брудершафт. В бокале, ты сам понимаешь, была хорошая доза.

— Я не понимаю, зачем вы его вообще потащили с собой? Я велел вам взять девку. Вам что — было мало девки?

— Спроси у Магды. Это она его захотела. Парень экзотический, ты же его видел. Хотя можно было с тем же успехом любого другого китайчонка взять, их теперь развелось…

Томпсон задумчиво побарабанил тонкими пальцами по перилам.

— Да нет. У Магды настоящее чутье. Парень не китаец.

— А кто же? — я услышала, как недоверчиво хмыкнул пианист. — Ну, чарли. Или полукровка.

— Нет, и не японец… Ты не забывай, Плотник, я все-таки этнограф. Магда, ты была у него в госпитале?

— Была, — каркнула Магда.

— Ты его осматривала? — небрежно спросил Томпсон.

Я прикусила ладонь, чтобы не выдать себя.

— Да, — помедлив, ответила блондинка.

— Нет ли у него татуировок на теле? Узоров? Необычных родинок?