Ловкач. Часть 1 (СИ) - Бон Рита - Страница 13

Вероятней всего, этот разговор последний. Эспер не больно-то полагался на везение. На их следующей встрече мистер Дош будет слишком занят переговорами с наследниками, поэтому надобность в его присутствии отпадёт. Конечно, он мог взять номер Дэвиса и связаться позже, тем более, что тот окажется в Лондоне, но совершенно не представлял, будет ли у того время после продажи лесопилки.

— Чертежи, которые обещал, я оставил здесь на столе. Можешь ознакомиться, но не пытайся повторить, — Эспер понял, что это шутка, когда Дэвис приподнял уголок рта. — На сопроводительное письмо мистера Доша я отвечу в электронном виде, — мужчина уже повернулся в арочном проеме, собираясь уходить, но вспомнил что-то и обернулся, держа ладонь на лакированной поверхности: — Я составлю рекомендацию твоей работе.

— Что? — выскочил бестолковый вопрос. — …вы считаете, что нужно? Вы совсем не обязаны делать что-то сверх…

— Меня не затруднит написать несколько строк о сотруднике мистера Доша.

Эспер постарался, как можно более чётко произнести его фамильное имя:

— Спасибо, мистер Дэвис.

Дело в том, каким тоном всё было сказано — сухим, утомлённым, что вызывало сомнения, так ли наследник искренне хочет помочь. Дэвис-младший, совладелец огромной плантации леса и лесозаготовительного производства — вряд ли бы их пути пересеклись, если бы не эта командировка. Маловероятно, что его заинтересовал бы какой-то секретарь.

— Допускаю, мои рекомендации тебе ещё пригодятся. Мистер Бауэрман, надеюсь, обратная дорога пройдёт легко. Рад нашему знакомству, — подытожил Дэвис, при этом держался с таким официозом, что на дальнейшее общение рассчитывать не приходилось.

Неожиданно тот произнёс, задумчиво оглядывая кабинет:

— Старик был одинок. Он прочно был привязан к этому дому и лесопилке, окружил себя рабочими, не общался с внуком, выезжал — по необходимости.

— Невысока цена за дело всей жизни, мне кажется.

— Зависит от точки зрения, — Дэвис не согласился с ним напрямую, но под маской превосходства Эспер видел понимание человека, хорошо знавшего покойного.

— Я узнал от одного человека в городе, — не стал выдавать управляющего гостиницы, — что многие, кто знал его лично, замечали, что мистер Финч как будто утратил смысл того, что он делает.

А дама, угостившая пастилой, утверждала, что старик совсем слетел с катушек и распустил часть персонала, люди остались без работы, а мистер Финч даже не сумел объяснить своё решение. Когда лесозаготовительное производство Финча процветало, в семьдесят лет старик не замечал, что старость уже подкралась. Дама с пастилой пожаловалась: мало кто помнит его в лучшие годы и что Эспер не был здесь в ту пору, не видел расцвет производства.

— Можешь пройти в цеха, но будь внимателен. Вся техника испытана, но из-за бездействия время от времени выявляются поломки. Будь внимателен даже к мелочам, здание ветхое, — Райвен устало потёр лоб и сделал приглашающий жест рукой.

— Доброго вам вечера, сэр.

Дэвис кивнул и, не прощаясь, с лёгким шорохом притворил за собой двери, оставив гостя одного в кабинете. Его силуэт различался за толстым матовым стеклом. Эспер буравил взглядом удаляющуюся тень. Следовало как-то задержать, но он не знал что сказать. Дэвис не мог бросить гостей надолго.

Вздохнув, Эспер осмотрелся. Обстановка в кабинете имела захламлённый вид. Только предметы на столе были аккуратно разложены, словно мистер Финч собирался немедля приступить к работе. Отсюда Дэвис отправлял факс. Довольно новый компьютер. На глаза попалась тяжёлая, дорогая на вид пепельница, полная свежих окурков. Эспер не мог припомнить, чтобы при нём Дэвис хотя бы раз закурил, по всей видимости, кабинетом пользовался смотритель или кто-то из охраны. Вспомнился высокий худощавый мужчина с грубо слепленным костистым лицом и поседевшими волосами, с которым они столкнулись на пути, ведущем к делянке.

Эспер представил мистера Дэвиса, сидящего за столом и разбирающего бумаги, очень ясно; не покидало ощущение чего-то странного, словно он упускает что-то из вида, что-то очевидное. У стены на специально отведенном месте стоял радиоприемник по дизайну под стать всей мебели — старинной, с изящными округлыми краями, массивной, из полированного рыжевато-коричневого дерева, за исключением чёрного стола. Некоторые ящики в кабинете оказались заперты, а те, что открывались, были почти пусты.

Эспер перебрал гору устаревшей макулатуры. Покончив с письменным столом, присмотрелся к шкафу. На полках среди книг он нашёл несколько фотографий незнакомых людей. Ничего особенного: фолианты про лесозаготовительную и дереводобывающую промышленность, по сопутствующей технике — вытащил наугад несколько книг, пролистал. Много книг по тонкостям охоты в различных регионах Англии.

Эспер достал фото, заткнутые в зазор между статуэткой медведя и стенкой шкафа. Кадры были сделаны во время охоты с борзыми. Среди множества лиц можно было только догадываться, какое принадлежит мистеру Дэвису-старшему, а какое — уже немолодому сыну мистера Финча, умершего из-за проблем со здоровьем раньше отца.

Исследовав помещение, Эспер убедился, что неприметная дверь ведёт в комнату видеонаблюдения: сейчас работала лишь четвёртая часть камер. Он попробовал переключаться между наблюдаемыми объектами, но разобрался, только как приближать и удалять изображение.

Завершив осмотр кабинета, Эспер плюхнулся на диванчик и вывалил на стол стопку еженедельников, толстых тетрадей в крепких обложках, фотоальбом, куда старик наклеивал вырезки, и конверты с письмами. Финч вёл даже что-то вроде краткого нерегулярного дневника, который заполнялся по настроению. Нашлось море информации о производстве, о бизнесе, исследовании леса, учётная статистика, личные заметки, сохранилась даже деловая переписка. Нужно было втрое больше времени, чтобы всё изучить, но он сам не до конца понимал, что ищет.

Бегло просматривая записи в дневнике, сфотографировал на телефон часть страниц, собираясь прочитать позже. На одном из полей дневника было изображение какого-то оттиска или метки. Его мистер Финч нарисовал капиллярной ручкой, надо сказать, очень аккуратно и окружность от руки вышла образцово-ровной, старик что-то подправлял, доводил до идеала, шлифовал, как будто он проводил одни и те же движения много раз, даже когда уже закончил рисунок. Сначала увиденное вызвало ассоциацию с татуировками Райвена Дэвиса, но схожих черт не было. Больше напоминало оттиск сургучной печати. Выпуклые детали создавали иллюзию объёма. Эспер подавил желание провести по контуру пальцем и ощутить рельеф рисунка.

Сделал снимок и ещё раз внимательно прочёл эту часть дневника, пытаясь узнать всё, что имело отношение к рисунку. Записи о делах на лесопилке чередовались с жалобами пожившего своё человека, новостями, житейскими мелочами, вроде чудесного чая и отличных пирожных одной пожилой леди из дома номер 11. Попадались выдержки из личных бесед или книг, кроме того неоднократно упоминался источник вдохновения — и каждый раз Эспер спотыкался об эту фразу.

В записной книжке оказалось неожиданно много записей о Хоре Дэвисе и о лесе. Сердце в груди забилось сильнее. Наконец хоть что-то. Из прочитанного Эспер вынес, что с момента смерти миссис Финч лесопилка пришла в запустение, сын имел слабое здоровье и был уже немолод. Потом старику удалось наладить производство с помощью нового компаньона, ставшего для Алистера Финча последней надеждой, опорой, его вдохновителем в делах — как только ни называл он Хора Дэвиса. По словам старого промышленника новый компаньон наполнял его продуктивной энергией, и лишь к семидесяти годам он понял, что не жил раньше, а выжидал, чтобы начать жизнь, а после смерти жены и сына и вовсе опустил руки, дословно: «проявление его силы является иногда в виде удачной мысли, иногда в виде правильного решения, иногда в переломный момент подсказывает выход из затруднительного положения».

В записях не было указано момента, знаменующего начало их сотрудничества с Хором Дэвисом, как и про Райвена — ни слова. Старик благодарил Хора Дэвиса, называл того отцом своих идей, как ребёнок восторженно расписывал, какие подарки преподнесёт на день рождения и Рождество, какой купит тому автомобиль — ни разу, кем являлся его компаньон. Откуда, чем занимался до приезда в Неаполисс, никаких общих данных, ничего про детей и семейное положение. Имя Дэвиса постоянно упоминалось в связи с делами лесопилки. Вывод напрашивался сам собой: за всеми словами, благодарностями, радостью и какой-то неясной горечью, которые были пропитаны страницы дневника, была любовь. Всё говорило о сильных чувствах, привязанности, о помощи и обретённом под конец жизни спокойствии и счастье.