Неожиданное счастье - Де Вита Шэрон - Страница 7

– Я не… Я не знаю, – честно призналась Бри.

И правда, какие у него могут быть мотивы? Однако эта мысль только еще больше распалила ее. Этот человек ворвался в ее жизнь, перевернул все вверх дном и требует, чтобы она была благоразумной! Не слишком ли много он требует?

– Я не уверена, что письма настоящие. – Бри смело посмотрела в лицо Патрику. – Я не верю. Не думайте, что меня так легко одурачить, детектив Салливан. Я вам не какая-нибудь провинциальная дурочка, я умею защищать то, что принадлежит мне. Томми мой, ясно? И вы не сможете ничего изменить.

Патрику вдруг отчаянно захотелось заткнуть рот этой сумасшедшей, которая ничего не хотела слышать и понимать.

– Послушайте, вы не могли бы немного помолчать? Вы же слова не даете мне вставить! – Его тон резко изменился. – Вы слушаете только себя. Я хотел бы объяснить, зачем я здесь.

Бри коротко кивнула. Она была вспыльчива и знала за собой эту слабость. Еще в детстве она поняла, что эмоции могут сильно помешать ей в жизни, и потому изо всех сил старалась контролировать себя, не обращать внимания на оскорбления и двусмысленные намеки окружающих.

– Хорошо, – сказала она, тяжело дыша. – Объясните.

Патрик замер на секунду. Его глаза скользнули по ее лицу. Что бы там ни было, а между ними определенно промелькнула какая-то искра. Он не мог объяснить, что это. Какой-то первобытный инстинкт. В горле у него пересохло, все движения вдруг стали ужасно неуклюжими.

Как и любой Салливан, Патрик умел очаровывать женщин и добиваться от них своего. Но сейчас ему нужно было только, чтобы она поняла, что семья для него – такой же центр вселенной, как и для нее. Волна сострадания внезапно охватила его. Он протянул руку и легко коснулся ее бледной щеки.

– Бри… – тихо пробормотал он.

Ему отчаянно захотелось прижать ее к себе, сказать, что он доверяет ей судьбу своего сына, да и свою собственную тоже. Но… это было рискованно – его опять могли обмануть. Однажды красивая женщина, к которой он испытывал довольно сильные чувства, уже солгала ему и едва не лишила главного в жизни – ребенка. Второй раз одурачить себя он не даст ни Бри, ни кому-нибудь другому.

И все же он не мог оторвать от нее взгляда. Его пальцы медленно скользнули по ее шее. Он думал, она отшатнется, закричит, ударит его, но ничего этого не случилось. На мгновение глаза у нее расширились и в них промелькнуло что-то, похожее на… Патрик не знал, на что; он лишь почувствовал, как она будто подалась ему навстречу. Щеки у нее были влажными от слез.

– Я понимаю, каково вам сейчас… – Он запнулся. – Я сам был потрясен не меньше вас. – Он упрямо качнул головой. – Я бы никогда, никогда не позволил забрать у меня моего ребенка, моего сына, мою плоть и кровь. Мне бы даже в голову не пришло отдать…

– Что сделано, то сделано, детектив, – перебила его Бри, изо всех сил пытаясь заставить себя отойти от него.

Если бы в его голосе не было столько печали! От его слов у нее сжималось сердце. Но нет, она не должна поддаваться слабости, позволить себе увлечься им. Она не должна ему сочувствовать – нет, нет и нет. У нее есть сын, которого она обязана защищать. Ее сын.

Бри подняла глаза на Патрика, собираясь еще раз сказать, что сдаваться она не собирается, но неожиданно смутилась, увидев в его пронзительных синих глазах боль и отчаяние. Сердце вдруг забилось сильнее обычного. Сама не понимая как, она взяла его за руку и слегка пожала ее. Похоже, судьба сыграла с ними злую шутку – встреться они в иных обстоятельствах, возможно, оказалось бы, что они рождены друг для друга, но сейчас… Сейчас ей надо быть начеку – ведь она отвечает не только за свою жизнь, но и за жизнь Томми.

Томми…

Ее вдруг снова охватила паника – она чуть не поддалась человеку, который пришел, чтобы разрушить ее крохотный идеальный мирок; а она будто бы даже наслаждается его прикосновениями, тянется к нему. Бри почувствовала, что теряется. Разум подсказывал, что Патрик опасен для нее и Томми, а тело говорило иное – Патрик был самым потрясающим мужчиной из всех, кого она когда-либо встречала.

– Да, что сделано, то сделано, – хрипло проговорил Патрик. – Но, Бри, это не причина, чтобы наказывать меня за то, в чем я не виноват, отнимать у меня моего ребенка… – в его глазах мелькнул страх. – А мой сын… За что наказывать его? Ведь он даже не может пока высказать свое мнение. Неужели вы хотите лишить его возможности видеться с отцом, любящим отцом, которого так подло обманула какая-то дрянь?

Бри боялась взглянуть на Патрика. Она была так погружена в собственные переживания, что не подумала об интересах Томми. О, Боже, что будет с ее маленьким проказником? Разумеется, она пойдет на все, лишь бы ему было хорошо.

Сколько ночей она провела в слезах и молитвах, умоляя Всевышнего образумить Денниса, внушить ему любовь к Томми! Все было напрасно – Деннис оказался бессердечным мерзавцем: он не хотел даже смотреть в сторону беспомощного младенца, так нуждавшегося в любви.

Это разбило ей сердце. Она во всем винила только себя, страдала и мучилась, считая, что из-за нее Томми оказался лишенным отца. А Деннис таким образом наказывал ее; наказывал за то, что пошла против его воли, решилась на усыновление вопреки его желанию, ибо слишком хотела ребенка, пусть даже этот ребенок был рожден другой женщиной.

Поэтому Томми был только ее сыном.

Всегда. Деннис не проявлял явной жестокости к ребенку, но сразу дал понять, что не собирается принимать никакого участия в жизни Томми. Это была ее боль, с которой она не справилась до сих пор. Может, поэтому она старалась быть для Томми и матерью, и отцом одновременно.

Бри была «папиной дочкой». В отличие от матери, которую мало интересовала собственная дочь, отец всегда заставлял ее чувствовать себя любимой и желанной. Это благодаря ему она пережила все невзгоды, что преподносила ей жизнь, и она даже представить не могла, что стало бы с ней, не будь рядом заботливого папочки. Бри до сих пор не оправилась от его смерти, хотя минуло уже десять лет.

Если бы сегодня отец был рядом! Он боготворил бы Томми.

– Что вы скажете Томми, когда он подрастет? Что ответите на его вопросы об отце? – Патрик напряженно вглядывался в ее лицо. – Вы признаетесь ему, что однажды его настоящий отец пришел к вам и попросил всего лишь позволить ему видеться с сыном? А вы отказали, потому что боялись неизвестно чего, потому что оказались обыкновенной эгоисткой и думали только о собственном благополучии?

Бри вздрогнула, и Патрик почти пожалел о сказанном. Почти. Он понимал, что нанес удар в самое сердце и что она не заслужила этого. Но как иначе было заставить ее почувствовать, наконец, то, что чувствовал он, проникнуться его переживаниями, его отчаянием? Как еще он мог доказать, что Томми дорог ему, ему и всей его семье?

– Неужели вы думаете, он скажет «спасибо», когда узнает, что вы лишили его отца? Вы ведь не допускаете мысли, что он может отвернуться от вас после этого и никогда не простит, что вы сознательно отняли у него то, в чем так отчаянно нуждается каждый ребенок?

Бри закрыла глаза. Томми может отвернуться от нее… Зачем тогда жить?

Ее отец часто повторял: «Будь осторожна в своих желаниях». Разве она не молила Бога, чтобы он послал папочку ее ребенку? И вот теперь этот «папочка» стоял перед ней, заглядывал в глаза и просил дать ему возможность видеться с сыном. А если Патрик притворяется? Если он заберет у нее ее мальчика?

– Я люблю его, – тихо сказала Бри и разрыдалась. – Кроме Томми, у меня никого нет, – быстро зашептала она. – Я не знаю, как смогу жить, если его у меня отнимут…

Она чувствовала почти физическую боль – как будто кто-то железными тисками сжал ей сердце, как будто жизнь легким белым облачком выскользнула из тела.

С самого начала она знала, что рискует, усыновляя Томми. Но ей так нестерпимо хотелось иметь ребенка, хотелось взять на руки крошечное беспомощное создание и заполнить зияющую пустоту в душе! Она решилась на усыновление, несмотря ни на что.