Неожиданное счастье - Де Вита Шэрон - Страница 5

Бри расхохоталась и прижала малыша к себе. Она так любила эти моменты, когда он обнимал ее и прижимался к ней. Дети быстро вырастают и начинают жить собственной жизнью. Поэтому Сабрина так дорожила этими мгновениями близости с сыном. Ее сыном.

Эта мысль причинила ей боль – прошлое не уходило, как она наивно надеялась. Не проходила и обида на судьбу, которая так несправедливо обошлась с ней.

– Так, значит, ты голоден? – Она поцеловала Томми в пухлую розовую щечку и вытерла губы. – Кажется, бабушка Фиона снова кормила тебя фруктовым мороженым?

Она попыталась стереть сладкую зеленую массу с волос мальчика, но с таким непоседой сладить было не так-то просто.

– Кот-док! – упрямо мотая головой, не отставал он.

– Вот ведь ненасытная утробушка! Так и лопнуть недолго, – притворно посетовала Бри и опять поцеловала ребенка.

Томми удовлетворенно крякнул и завертел головой. Его взгляд упал на Патрика. И остановился на нем. Затем он поднял руку и потянулся вперед, стараясь коснуться его лица.

Патрик замер от неожиданности.

– Детектив, это мой постреленок, Томми Макги, – с гордостью заявила Бри.

Патрик не сводил с малыша изумленных глаз. «Это мой сын», – пронеслось в голове, и в этом не могло быть никаких сомнений – Томми как две капли воды походил на самого Патрика, когда тому было два года. Те же слегка волнистые иссиня-черные волосы, та же непослушная, вечно падающая на лоб челка, и эти глаза… Глаза Салливана – прозрачно-синие, пронзительные и умные. И ямочка на правой щеке, совсем как у Дэнни. Как у него самого.

В жилах этого ребенка определенно текла кровь Салливанов. «Даже ямочка та же», – вновь подумал Патрик. Из всех Салливанов ее не было только у Майкла, но Па говорил, что Майкл слишком серьезен, редко улыбается и потому у него не может быть никаких ямочек.

«Боже, у меня есть сын!» Патрик не мог оторвать глаз от лица ребенка. Его вдруг начала бить нервная дрожь. Ребенок был так близко, что можно было дотронуться до него.

С того самого момента, как Патрик прочел письмо от адвоката Барбары, он не переставал думать об этой встрече, представляя ее себе то так, то этак… Он только не мог представить той нестерпимой нежности, которая вдруг охватила его.

Патрик знал, что такое любовь. Он любил своих родителей, братьев, бабушек, дедушек, и ему даже несколько раз казалось, что он влюблен и что это навсегда, но ничего из этого нельзя было даже сравнить с тем, что он испытывал теперь: Патрик смотрел на своего сына и чувствовал блаженство.

Его сын.

Он невольно вздрогнул. Как Барбаре только в голову могло прийти отказаться от такого чудесного создания и как он потом объяснит своему подросшему сыну, что его родная мать бросила его ради карьеры? А Бри Макги… Эта несчастная женщина так отчаянно хотела детей, что взяла на воспитание чужого ребенка и отдала ему всю свою любовь. «Она действительно любит его», – с облегчением подумал Патрик, глядя, как Бри ласкает ребенка и что-то тихонько шепчет ему на ушко. У нее было время его полюбить, а Патрик потерял два года, два бесценных года…

Теперь надо, чтобы Бри поверила, что он стал жертвой обстоятельств и что он сделает все возможное, чтобы стать полноправным отцом Томми. Патрик поежился: он знал, что это значит, когда рядом нет отца.

Однажды, когда ему было восемь, его бейсбольная команда устроила после игры пикник для игроков и их родителей. Все друзья Патрика пришли со своими отцами, и лишь он сидел, забившись в угол, всхлипывая и пытаясь сдержать слезы отчаяния и зависти. Он чувствовал себя униженным и никому не нужным.

Когда Патрик подрос, он перестал обвинять отца в том, что тот бросил его. Он понял, что отец вовсе не хотел умирать, просто так получилось. Но это пришло потом, а тогда, в восемь лет, он его отчаянно ненавидел и отчаянно тосковал по нему.

Иногда по ночам он просыпался – ему казалось, что он слышит шаги отца, возвращающегося с ночного дежурства, слышит его голос, смех… Патрик выскакивал из постели и стремглав бросался вниз по лестнице. В гостиной было темно и тихо. Патрик метался по комнатам, пока не понимал, что все это ему просто приснилось – и звук шагов, и голоса, и смех…

Чувство неполноценности, неуверенности, от которого потом так трудно избавиться, – разве мог он позволить Томми пережить нечто подобное?

Он никогда никому не говорил о своих переживаниях, не знал, чувствуют ли братья то же самое. Он боялся расстроить Па, сделавшего все, чтобы заменить им троим отца.

Па был замечательным человеком, но это было все-таки не то.

Ему вдруг пришло в голову, что, пожалуй, больше всего на свете он боялся именно этого – что его лишат возможности быть отцом и его сыну придется пройти путь, который уже прошел он сам. Он взглянул на Томми и подумал, что скорее умрет, чем позволит этому случиться.

Томми протянул к Патрику пухлые ручки и пропищал:

– Кот-док.

Бри улыбнулась и погладила сына по головке.

– Томми Макги, не смей попрошайничать.

– Можно мне подержать его? – попросил Патрик.

– Он обычно не любит незнакомцев, особенно мужчин… – сказала Бри и нахмурилась: Томми определенно тянулся к этому парню.

Патрик осторожно взял ребенка и слегка встряхнул его. Томми заулыбался.

– Значит, ты хочешь хот-дог? – Патрик ухмыльнулся. От ребенка пахло детской присыпкой и карамелью.

Бри заправила непослушную прядь рыжих волос за ухо и тихо проговорила:

– Если ему что-то нравится, он может есть это неделями, пока не надоест. Теперь он требует только хот-доги, а на прошлой неделе мы питались исключительно бутербродами с арахисовым маслом.

– Ма-со, – оживился Томми и дернул Патрика за волосы. – Кот-док.

Патрик расхохотался.

– У вас есть дети? – вдруг спросила Бри, пристально глядя на него. Хоть он и улыбался, глаза оставались печальными, а в его поведении было что-то, что беспокоило ее, и это что-то было связано с Томми.

Ей пришлось признать, что Патрик умел обращаться с детьми – никогда еще Томми так не радовался незнакомому мужчине.

Бри поглядела на сына, темноволосого и синеглазого, а затем перевела взгляд на Патрика и… застыла. Смутное подозрение буквально пригвоздило ее к месту.

– Дети? – пробормотал Патрик неуверенно. Липкие ручонки вцепились ему в шею. – Нет… да… То есть… – Он запнулся.

Бри нахмурилась.

– Да? Нет? Вы не знаете, есть ли у вас дети, детектив? – она покачала головой. Похоже, он был явно не в себе. – А как насчет жены? Может, она знает о существовании парочки славненьких детишек? – Бри невольно усмехнулась.

Патрик не обратил внимания на сарказм в ее голосе.

– Жена? – медленно протянул он. – Нет, я… гм… не женат.

– Ясно. Вы не женаты, но не совсем уверены, есть ли у вас дети. Я вас правильно поняла, детектив?

– Хм… Да.

Патрик понимал, что выглядит полным идиотом, но поделать ничего не мог – на такие вопросы у него пока не было ответов. Ему только до смерти хотелось крепко прижать к себе сына и увезти подальше отсюда.

Теперь он знал, что имела в виду его мать, когда говорила, что дети изменили всю ее жизнь. Тогда он не придавал значения ее словам, а жаль.

Фиона бесшумно приблизилась к нему и протянула руки к Томми.

– Дайте мне его, пока он не затерроризировал всех своим хот-догом, – со вздохом сказала она.

Патрик неохотно отдал ребенка, но прежде Томми слегка коснулся его щеки мягкими, липкими губами.

– Пойдем, милый, – проворковала Фиона. – Пойдем съедим хот-дог и посмотрим «Улицу Сезам».

– Сесам?

– Да, радость моя.

– Пиц?

– Да, и Птица, и Оскар, и Ворчун. И зачем ты смотришь телевизор, когда у тебя уже есть бабушка-ворчунья под боком?

– Вочун! – завопил Томми. – Пока-пока! – Он перегнулся через плечо Фионы и помахал Патрику. – Пока-пока!

Патрик проводил сына полным нежности взглядом.

– Пока-пока!

– Детектив? – позвала его Бри.

– Да? – отозвался он.

Бри стояла скрестив руки на груди и, прищурившись, глядела прямо на Патрика. Ей было страшно, но она не собиралась этого показывать. Она нервно облизнула вдруг пересохшие губы и прошептала: