Приговор (ЛП) - Ромиг Алеата - Страница 68

Клэр отпрянула и взглянула ему в глаза:

— 2015? Почему?

— Мы ждём ребёнка к январю. Я попросил год.

— Он согласился?

— Он сказал, что это не в его компетенция, но он хочет знать, что я знаю.

— Ты рассказал ему?

— Только верхушку айсберга. Я рассказал о самолёте Саймона, и что я точно знаю, кто убил моих родителей. Я сказал ему, что есть еще кое-что, но сначала мне нужно заключить сделку.

Клэр подняла брови.

— Они будут ждать моего звонка в понедельник, — добавил Тони, — сегодня суббота, но в Бостоне ещё пятница.

Клэр усмехнулась. Здесь было трудно следить за ходом дней. Она прильнула к его груди и услышала ровный, сильный стук его сердца.

— Один год? — она почувствовала, как он кивнул, — надеюсь он будет идти очень медленно.

Глава 30

Сентябрь 2016

— Нет большего мученья, чем о поре счастливой вспоминать.

Данте

12 сентября 2016 г.

Дерьмо! Это единственное слово, которое приходило на ум! Через два дня у меня встреча с Вандерсолами. Я сделала всё возможное, чтобы избежать этого, разве что не уволилась. Я придумывала и заболевших детей, и умерших родителей — моя фантазия иссякла. С тех пор, как состояние Клэр стало улучшаться, они захотели, со слов мисс Бали, они хотели встретиться с “помощником”, которая работает с ней "так успешно".

Я сейчас приду на смену, и там будет мисс Бали, которая спросит, буду ли я в четверг. А правда в том, что я иссякла с оправданиями, почему нет. Я не хочу, чтобы всё закончилось. Я продвинулась намного дальше, чем просто упоминание имени Тони. Я поработала дома — прочитала ночью свою книгу и заметки. Я пыталась слушать записи воспоминаний Клэр, но слышать её голос, полный живых чувств, было слишком тяжело. Чтение же помогло освежить в памяти события её жизни.

В течение последнего месяца, как только мы оказывались одни, я делилась с ней прочитанным. Я передавала ей истории, которые она рассказывала когда-то мне. Я начала с хороших воспоминаний, рассказывала о её свадьбе и медовом месяце. Через некоторое время, я заметила, что во время моих рассказов напряжение покидает ее тело. Она даже начинала сама есть, пока я рассказывала. Она переставала есть, если я останавливалась. И я понятия не имела, какие изменения фиксировали доктора.

Я боялась, что Вандерсолы запретят новый порядок и режим после того, как им не понравилась первоначальная реакция Клэр на изменения. Мисс Бали сказала, что они практически на грани этого. Похоже, у них с доктором Фаэрфилдом произошёл большой скандал. Она сказала, что желание Клэр гулять со мной было единственным аргументом, который их остановил.

Не знаю, видели ли они те же позитивные изменения, что и я. Четыре раза в неделю она посещала сеансы терапии. Я не знала, в чём они заключались, но она всегда возвращалась измотанной. Я пыталась выяснить, что приводит к этому, но получала один ответ, типа "кто знает?" Я говорила, что её усталость влияет на то, как она ест, поэтому мне надо знать. Я часто забывала должностную инструкцию, по которой предполагалось, что обслуживающий персонал не задаёт вопросов.

Короче, я до сих пор не знала, что они там с ней делают.

После четверга это уже не будет иметь значения.

Я не знала, пойти ли мне на встречу и позволить Эмили вышвырнуть меня или слинять куда-нибудь. Я не хотела увольняться, это да. Ну, мне нужно идти. Погода стояла хорошая, и я надеялась выйти с Клэр и рассказать ей побольше.

Мередит сказала мисс Бали, что она будет в четверг на встрече с семьёй мисс Николс. Та чуть не подпрыгнула от облегчения. В течение последнего месяца Мередит было предписано после каждой смены заполнять данные в простую таблицу на компьютере, где она писала, что делала пациентка, и что она сама. Мисс Бали сказала, что у Вандерсолов и у доктора Фаэрфилда были вопросы по некоторым её записям.

Мередит пожалела, что у неё нет копий этих записей. Она не выдавала желаемое за действительное и не окрашивала свои отчёты пустыми надеждами. Всё, что она писала, было правдой, умалчивая разве что о стимуле, который ко всему приводил.

Стараясь не думать о неотвратимой встрече, она занялась своими ежедневными обязанностями. После того, как Клэр поужинала, она помогла ей надеть лёгкий жакет, и они отправились на вечернюю прогулку. Хотя каждый вечер был прохладнее предыдущего, Клэр, казалось, не возражала. Когда они прошли через ворота клиники, Мередит рассказывала о том, как изменились листья. Жёлтые и красные всполохи только начали появляться на фоне прежней зелени. В воздухе витал слабый запах осени, наполняя Мередит воспоминаниями о моментах истории Клэр. Это было осенью 2010, когда они столкнулись друг с другом в Чикаго.

Эта встреча была спланирована. Журналисты опубликовали фото Клэр и мистера Роулингса в Чикаго, и, хотя она сама жила в Калифорнии, упустить шанс раздобыть сенсацию, которую все жаждали, она не могла. Она была так горда, что может использовать историю, чтобы продвинуться. В одной статье говорилось, что мистер Роулингс был замечен в Башне Трампа с таинственной женщиной, Клэр Николс. Было несказанной удачей, что тем вечером Клэр захотела выпить кофе. Мередит со своим фотографом затаилась там, когда вошла Клэр. А потом была история.

Возможно, из-за тревожности по поводу предстоящей встречи Мередит лишилась тормозов, но она говорила о всём, что наболело. Порассуждав о наступающей осени, ощущая руку Клэр в своей, она почувствовала острую необходимость повторить извинения, которые она уже произносила когда-то Клэр в Калифорнии. Конечно, тогда это было связано с шоком от последствий её поступка. Сегодня это было более продуманно и выстрадано.

— Клэр, я говорила уже тебе и так надеюсь, что ты знаешь, как я сожалею о твоем несчастном случае. Я знаю, ты любила Тони, но то, что случилось с тобой из-за меня — никаких извинений недостаточно. — Она не ждала ответа. Было просто хорошо сказать это вслух и, если честно, особенно хорошо сказать тому, кто не будет перебивать. — Я журналист и больше всего на свете хотела громкую историю. Это не секрет, вы с Тони были сенсацией. Я хотела использовать нашу дружбу, чтобы выведать то, что ты так тщательно скрывала. — Слёзы подступили к глазам Мередит, когда она поняла, что её общение с Клэр скоро может прекратиться. — Я не представляла, по каким причинам ты была так осторожна и ничего мне не рассказывала, но ты была там со мной, у меня было фото нас вместе, и я домыслила то, что ты не сказала. Рыдания Мередит прорвались из такой глубины, какую трудно себе представить у волевого, жёсткого репортёра. — Как можно было представить, через что тебе приходилось проходить? Никто не мог и подумать об этом. Клэр, он делал страшные вещи. Не знаю, как ты выжила, почему. Многие не смогли бы. Я бы не смогла.

Они шагали по тропинке в глубине леса, и заходящее солнце отбрасывало в разные стороны множество длинных теней. Мередит сняла солнечные очки, вытерла слёзы рукавом и, умоляя, промолвила, — Надеюсь однажды ты простишь меня, как простила его. Ты, может не догадываешься, — она усмехнулась, — конечно нет, но твоя способность любить несмотря ни на что так вдохновляет! Ведь, Господи, Клэр — этот человек чуть не убил тебя!

— Стоп!

Мередит остановилась, как вкопанная. Как по команде, остановилась и Клэр. Мередит стояла, затаив дыхание, боясь, что ей почудилось. До её слуха доходили только шорохи листьев на лёгком вечернем ветерке, и она спросила:

— Ты что-то сказала?

Голова Клэр была опущена. Мэредит не смогла удержаться. Она сняла очки, подняла подбородок подруги и обнаружила, что слёзы переполняют её глаза и текут по щекам.