Разврат (ЛП) - "Desert_Sea" - Страница 30

Когда он наконец извлек член из сочащегося влагалища и рухнул на кровать, Гермиона тут же заползла на него и легла на грудь, устроившись у него под подбородком. Мгновение спустя она легонько начала чертить кончиками пальцев небольшие круги на его вздымающейся груди. Они оба молчали. Слишком многое нужно было сказать друг другу.

Когда Снейп уже почти заснул, до него донесся ее тихий голос:

– Эта палатка больше, чем спальня у меня дома.

Он устало усмехнулся, поглаживая ее волосы.

– Раньше я ненавидела свою спальню. Думаю, возможно, я бы ненавидела ее меньше, если бы… если бы ты был там со мной.

Снейп продолжал поглаживать ее. Он точно знал, что она пытается сказать. Знал, чего она хочет. Но не ответил. Он просто не мог.

***

Гермиона поежилась, выходя из палатки. Тихо пробормотав Согревающее заклинание, чтобы отогнать резкий холод, она не стала наколдовывать Люмос, сообразив, что яркая полная луна высоко в небе уже озарила молочным светом пустынную местность вокруг. Пробираясь сквозь влажную траву, она направилась к берегу, чтобы пописать. Обычно она проверяла, где именно располагаются границы защитных заклинаний Северуса, чтобы не пересечь их, но он заснул прежде, чем успел наложить их.

Присев на корточки за кустом, Гермиона вздохнула с облегчением: она терпела слишком долго, особенно с учетом восхитительно жестких движений члена внутри нее. Она улыбнулась про себя. Секс был невероятным, но Северус также обещал, что будет по-прежнему разговаривать с ней. Она надеялась, что следующая их беседа будет о том, когда они уедут, и ей хотелось бы, чтобы ответом было «немедленно». Несмотря на то, что поездка была весьма занимательной, у нее не было ни малейшего желания оставаться здесь дольше. Снейп не ответил на ее замечание, но чем скорее он окажется в ее крошечной, но безопасной спальне, тем лучше.

Вдруг на нее упала тень. Северус? Не успела она обернуться, как раздался свирепый рык, и острые, как бритва, когти полоснули ей по лицу. Волосатая рука заглушила крик, и Гермиона почувствовала, как ее подняли и потащили через равнину.

__________________________________________________________________________

* Тако – традиционное блюдо мексиканской кухни, состоит из кукурузной или пшеничной тортильи c разнообразной начинкой — говядиной, свининой, курицей, морепродуктами, чоризо, пережаренными бобами, овощами, тушёной мякотью мексиканского кактуса. В качестве приправы служат сыр, кинза, лук, сальса, гуакамоле (Википедия).

========== 14. Коварство и самодурство ==========

Ушла.

Северус сел на постели, моргая от тусклого света, и пошарил рукой по одеялу. Холодное. Магическая лампа, горевшая, когда они заснули, погасла явно где-то посреди ночи. Спустив свои длинные голые ноги с кровати, он встал и направился к выходу из палатки, взмахом руки заставив одежду подпрыгнуть и оплести тело, так что он был полностью одет, когда вышел навстречу сумрачному рассвету.

Она ушла. Он чувствовал это. Ее палатка стояла так же, как она поставила ее, а рюкзак лежал у входа. Но подойдя, Снейп понял, что внутри Гермионы нет. И нигде поблизости. Единственным звуком, который доносился до него, был глухой рокот далекого водопада.

Может быть, ей надоело, и она сбежала? Может, он неверно истолковал сигналы? Кажется, ей понравилось быть с ним не меньше, чем ему с ней. Но, возможно, она хотела большего: обещания уйти отсюда вместе?

Но мог ли он дать такое обещание спустя столь короткое время? Напряжение в груди от осознания, что Гермионы нет рядом, намекало, что ответом было бы «да». Жаль, ему не хватило мужества сказать ей правду: он хотел ее. И не только в сексуальном плане. Такое было ему совершенно чуждо, особенно в последние годы, но Северус понял, что желает, чтобы она принадлежала ему. Он не был ревнивым – вокруг всегда толпились доступные женщины, – но мысль о том, что Гермиона может лежать в постели с кем-то другим, положив голову ему на грудь и нежно поглаживая, заставляла Снейпа скрежетать зубами. И, что еще важнее, он желал принадлежать ей. Наконец-то он мог признать, что все это время и впрямь хотел, чтобы она вмешалась.

Северус никогда не испытывал подобного искреннего чувства. Женщинам он всегда был нужен из корыстных побуждений: чаще всего ради секса. Тогда как Гермиона заботилась о нем, и ей не было безразлично, что с ним случится. Вопреки всем попыткам разубедить ее, ей не стало все равно. И она простила его. Он не заслужил этого, но она простила его и, несмотря на его неподобающее поведение, переспала с ним. И ему это понравилось. И ей тоже. Так где же она, черт побери?

– Гермиона?

Тишина.

Он сощурил свои темные глаза, вглядываясь во мрак вокруг лагеря.

– Люмос, – пробормотал он, подняв палочку и медленно поворачиваясь. У него перехватило дыхание.

Следы. Он увидел следы животных. И кое-что еще. Погром. Что-то тащили.

– Боже, черт возьми! – простонал Северус, и его душу заполнил страх.

Присев, он провел пальцами по борозде, зияющей среди покрывшего землю пепла. Подняв руку и поднеся ее к свету, он разглядел кровь. Волна ужаса захлестнула его с такой силой, что он рухнул на колени.

Всхлипнув, Северус тут же подавил эмоции, поморщившись. Это была его вина. Он сделал это с ней. Он держал ее здесь рядом с собой, несмотря на то что знал, как это опасно. Это был чистый эгоизм. И он даже не установил свои гребаные защитные заклинания!

Он ударил себя кулаком по бедру, зажмурившись от боли. Он настолько отупел, что стал неспособен даже защитить ее. Как он мог забыть про чертовы заклинания? Ему явно так не терпелось потрахаться, что он позабыл обо всех мерах предосторожности, которые стоило предпринять, исходя из его опыта и выучки.

– Вот же ж блять! – выдавил он.

Снейп всегда винил Лили за то, что она выбрала не его. Он убедил себя, что, если бы она была с ним, он смог бы спасти ее, и что к смерти ее привел собственный глупый выбор. Но это явно было не так. Они с Гермионой уже пять дней шли навстречу опасности. Он точно знал, что нужно было сделать для ее защиты, и просто не сделал этого. И Лили бы он тоже не спас. Без сомнения, он и в этом умудрился бы облажаться. Он больше не мог считать, что Лили сама виновна в случившемся с ней. Или упрекать Гермиону, что она не разбудила его. Или винить отца за то, что тот был мудаком и пьяницей. Или Дамблдора за то, что тот требовал от него слишком многого.

Гребаный герой? Это какая-то идиотская шутка. Он неудачник, и вызванный этим стыд, был огромен: давил на него, стремясь прихлопнуть, как какого-то трусливого таракана.

Снейп стоял на коленях среди рассыпанного вокруг пепла так долго, что перестал ощущать свою руку, до онемения сжимающую палочку. Он мог бы покончить с собой здесь и сейчас. Ну или подождать, пока они не заберут и его тоже. Возможно, она уже мертва. Какой смысл убеждаться в этом самому: увидеть, к чему привел его эгоизм?

Но что, если она жива? Что, если она ждет спасения? И вот он, ее спаситель, на коленях в грязи, как бесполезное дерьмо.

Северус тяжело вздохнул, вытирая глаза рукой. Никакого эффекта неожиданности уже явно не будет: да его и не могло быть. Если его предположения оправданы, они наверняка все это время знали, что Снейп и Гермиона идут к ним.

Он просто пойдет и предложит себя вместо нее. Это лучшее, что он может сделать. Ее жизнь стоит тысячи его жизней. Она удивительная. И совершит еще много хорошего и значительного.

С трудом поднявшись на ноги, он обошел потухший костер и направился к равнине.

По крайней мере, вероятно, он сможет увидеть ее еще раз. Трудно предугадать, в каком она будет состоянии. Ему была противна сама мысль, что все закончится именно так, когда он по глупости осмелился вообразить, что сможет сыграть с ней в шахматы на нормальной доске, попробовать новые блюда, охуенно приготовленные ею, и провести ночь в ее спальне, которую она ненавидела бы меньше, если бы он был рядом.

Его глаза влажно заблестели, и Снейп моргнул, подавляя боль, как делал всю свою жизнь. Еще есть вероятность, что никого из них не отпустят: что они с Гермионой умрут вместе. Эту мысль вместе с роем всех остальных, которые, словно гнойные нарывы, продолжали зудеть внутри, он спрятал за броней безжалостности, являющейся не просто его щитом, а ставшей второй кожей, железной и непробиваемой. Которая помогла ему выжить.