Танцующие в темноте (СИ) - "rune mirror" - Страница 38

— И ладно... — девушка смотрела куда-то вдаль. — Поделом мне будет.

— Садись в машину. — Марина открыла багажник и убрала туда чемодан и сумку, второй чемодан поместив на заднее сидение. — Давай! — Подруга усадила Николь на пассажирское сидение. Девушка была похожа на тряпичную куклу.

— Я не хочу жить. — Девушка обняла лицо руками и расплакалась.

— Сейчас мы приедем ко мне, я напою тебя горячим чаем, отогрею в ванной, а потом будем разговаривать. — Марина включила печку, чтобы как-то согреть подругу.

— Спасибо, что приехала. — Николь посмотрела на взволнованную девушку. — У меня кроме тебя никого не осталось в этом городе.

***

Камилла закрыла за собой дверь подъезда и оглянулась... Это было невыносимо больно. Словно из тебя вырывают большую часть. Этим утром она старалась как можно меньше смотреть на Арину, чтобы не делать хуже, чем уже есть. Молча отвезла детей в школу, молча выставила чемоданы. Она старалась взять минимум. Только свои вещи и вещи близнецов, не забирая ничего, что принадлежало им обеим. Уезжать всегда больно, даже если понимаешь, что это — к лучшему. Только перед самым выходом Арина подошла и обняла девушку, прижала её к себе так, словно этим можно было что-то изменить. Они обе плакали.

Камилла села в машину к отцу, который не спросил ни слова, и машина выехала из двора, где девушка прожила семь лет. Понимал ли он, что сейчас произошло в жизни его дочери, принимал ли её ориентацию и выбор, Камилла не знала. Но была очень благодарна за помощь. Они с отцом всегда были очень близки, он не хотел, чтобы она с детьми снимала с подругой квартиру, и сам предлагал забрать их от бывшего мужа домой, но в итоге примирился с решением дочери жить отдельно. Он никогда не приезжал к ним в гости, только Камилла с детьми и иногда с Ариной приезжали навестить родителей. Они не афишировали отношения, но если сложить некоторые детали, можно было понять, что они не просто хорошие подруги. Камилла никогда не обсуждала это с родителями, так как не была уверена, что это что-то изменит.

***

Арина сидела у порога, опираясь спиной на дверь, и беззвучно плакала, обнимая руками колени. Если бы от боли можно было умереть, её бы уже не было в живых. Все в этой квартире напоминало о Камилле. Каждая деталь хранила её тепло, её смех... Почему все должно заканчиваться так бесславно, когда впереди у них была ещё целая жизнь. Было ли дело в сексе, любви, разнице понимания этого чувства, разных темпераментах... Изменило бы что-нибудь, занимайся они сексом так, как в самые первые месяцы? Смотри она на Камиллу каждый день так, как тогда, когда они только познакомились... Возможно ли сохранить вот такой взгляд друг на друга, спустя годы? Почему огромное чувство, которому было мало мира, сейчас осталось только бродить эхом по пустой квартире... Где что-то надломилось? Когда все дошло до точки невозврата? Все, что расстраивало, раздражало, беспокоило, злило, теперь казалось незначительным. Арина готова была мыть посуду вечность, одна следить за домом, работать, бесконечно играть с детьми, да все, что угодно, лишь бы Камилла сейчас постучала в эту дверь. Но часы громко тикали, казалось, в самой голове девушки, сводя её с ума. Ничего не происходило. Только хотелось вылезли вон из тела, чтобы не чувствовать этой боли, чтобы изрезанная в клочья душа могла полежать в тишине хотя бы пять минут. Почему нельзя обернуть время вспять... Почему от этой боли до сих пор никто не придумал лекарство?..

***

Лара стояла у подъезда Алисы с цветами. Всю прошлую ночь она не спала. Около двух ей позвонила Лиза, и они проговорили почти до утра. Казалось, этих лет разлуки между ними не было. Лиз много говорила о том, как она виновата, и как сожалеет, что работала два года и не имела отношений, потому что поняла, что Лара - единственная, кого девушка любила по-настоящему. Что она любит в ней все: её забывчивость, нерасторопность, даже неспособность приходить вовремя, что она никогда больше не встречала таких искренних людей, что положит весь мир к ногам Лары, если та только даст ей шанс.

— Привет! — Алиса спустилась вниз и обняла девушку. — Ты сегодня приехала раньше? — она смеялась, — вот так сюрприз! Ты не ушиблась нигде?

— Это тебе. — Лара протянула девушке букет тюльпанов. Вид у неё был совсем не такой, как обычно. Очень собранный, серьезный.

— Желтые тюльпаны... — тихо запела Алиса старую песню, — вестники разлуки... — Она прервалась и, прекратив улыбаться, пристально посмотрела на девушку. — Ты бросаешь меня?..

— Нет. — Лара мялась. — Не совсем. Я думаю, нам надо остаться друзьями. Я знаю, я — не лучший друг, но девушка из меня ещё хуже. Я постоянно везде опаздываю, бесконечно много говорю, я раздражаю тебя, я же вижу. Из-за меня ты порвала с Полиной. — Девушка виновато смотрела на подругу. — Я думаю, у вас бы могло получиться...

— А я думаю, — Алиса попыталась обнять и поцеловать девушку, — ты слишком много думаешь. И решаешь за меня, что мне нужно, а что нет.

— Лиз в городе. — Лара отстранилась, не дав возможности себя обнять.

— Так вот, в чем дело... — Алиса сжала губы, стараясь не заплакать. — Ты решила ещё раз пройтись по тем же граблям. И посмотреть, зажили ли прошлые шишки, и будет ли так же больно во второй раз, как было в первый... Только меня уже не будет рядом, чтобы возить тебя к психотерапевту, имей ввиду. — Алиса сунула букет тюльпанов в мусорку у подъезда и пошла вдоль по улице.

Лара стояла ещё долго, глядя на удаляющуюся фигуру девушки и думая о том, что никогда не стоит портить постелью дружбу. Это причиняло боль. Она теряла не только девушку, с которой ей было невероятно хорошо, но и лучшего друга. Лара вытерла слезы, оглянулась на цветы в мусорке и быстрым шагом пошла на работу.

***

— Лиз, не надо. — Лара отстранилась. — Не сейчас. — Девушка стояла в кабинете, на двери которого красовалась надпись «Елизавета Владимировна Шаль». — Мы расстались не из-за тебя, чтобы ты понимала. Мы расстались, потому что наши отношения были ошибкой.

— Я ждала три долгих года. — Женщина с нежностью смотрела на Лару. — Я готова подождать ещё. Пока ты будешь готова. — Она взяла девушку за руку, — может, мы просто пообедаем вместе? Просто обед, в «Queen», ничего такого...

— Да, пообедать мы точно можем. — Лара напряжённо улыбнулась, чувствуя, как внутри у неё все заполняется странной пустотой.

***

Серое небо давило на город тяжелым брюхом, делая все однородно серым, молчаливым, неброским. Город просыпался ото сна постепенно, маленькими серыми почками на деревьях, спешил куда-то по совершенно неважным и ненужным делам под серыми зонтами прохожих. Разливался серыми, грязными волнами из-под колёс машин... Здесь все серые и торопятся прожить свою серую жизнь: успеть закончить дело, поднять бизнес, построить огромные нелепые дома, заполучить одну из ячеек-коробочек в этом доме себе во владение, чтобы спать там в одиночестве или с нелюбимыми, потому что времени на любимых никогда нет. Есть время на ссоры, потому что вы опаздываете, на конфликты, потому что кто-то чего-то не заметил и не оценил, на целые недели молчания в трубке или в одной квартире, или в комнате, на недомолвки, на непонимание, но времени открыть глаза и увидеть, что рядом есть кто-то, кого ты любишь всем сердцем, нет. Есть время сидеть в группах вконтакте, писать идиотские злые комментарии под каждым постом, критиковать красноречие, неверно расставленные запятые, радоваться, когда углядел чьи-то ошибки, и потом обмусоливать их в пятидесяти пустых комментариях ниже. А встать с дивана и признать, что ты зол, ты один, ты голоден, ты пуст внутри, и тебе дико страшно, зло и завидно от этого, - на это времени нет. Изменить что-то, посмотреть кому-то в глаза, улыбнуться прохожему на улице, выйти и увидеть, как просыпается город, и просто осознать, что ты жив, а значит, в состоянии изменить все и приняться за дело — на это времени нет. Жить «здесь» — значит заполнять пустоты в себе самыми очевидными и доступными средствами. Знать, возможно, где-то очень глубоко внутри, что это все фальшь, пластик, гипсокартон, нае*алово, но ничего не менять, потому что нет времени. А по факту просто дико страшно выключить весь этот фоновый шум и остаться наедине с собой.