Северские земли (СИ) - Волчок Сергей - Страница 48

- Отец Алексий, а эти вот значки… - он чуть было не ляпнул «шифром», но вовремя поправился, - эти значки литореей быть не могут?

Священник забрал у него книжную закладку и принялся её внимательно рассматривать. Почти вся поверхность пластинки была покрыта насечкой из кружков, чёрточек и точек, располагавшихся столбиками. Первый столбик выглядел вот так:

.

…..

…

….

.

…

---

.

..

****

-------

***

***

…..

---

.

-------

***

-------

*

..

.

..

Справа от него шёл второй, дальше – третий и так далее. Значки в каждом из столбиков были разными, это было видно невооружённым глазом.

- Ну так что? – не унимался Ждан. – Может это быть литореей?

- Может. – кивнул священник. – И даже скорее всего это она и есть…

- Ура! – закричал разбойник.

- … но я её не знаю. - закончил фразу священник, возвращая пластинку. – А в мудрой литорее, я вам уже говорил, если ключа не знаешь, ничего из того, что написано, не поймёшь. Поэтому от найденной второй части нам никакой пользы и нет.

Повисло тягостное молчание. Азартная птица-удача взмахом своего крыла зацепила каждого из присутствующих – кого-то больше, кого-то меньше, но всех. Поманила, но на полпути взмыла в небо и улетела. И оттого, что фиаско наступило не сразу, случившийся облом был особенно обидным.

- Закладку себе прибери, на всякий случай. – распорядился батюшка. – Мало ли. Дундук, ты не против? Тебе – книга, нам- закладка.

- А мне что? – откликнулся висельник. – Мне она нужна как козлу удила.

Опять помолчали.

- Ну, что сидим? – спросил священник. – В монастырь надо ехать. Здесь мы больше ничего интересного не высидим. Собирайтесь.

Дорога была тягостной, все подавлено молчали. Развеять тягостную обстановку попытался было Дундук.

- Слышь, поп! – восседая на Борзом Ишаке, начал он. – А может, и хрен с ней, с этой второй частью? Что клад есть – мы знаем доподлинно. Так? Так. Откуда считать начинать – тоже знаем. От двери кельи Опты в монастыре, там её, думаю, каждая собака знает. Не знаем ты только имя гада, которое на цифры разложить надо. Так разве ж кто-то метод перебора отменял? Надо просто все имена гадов проверить – и рано или поздно клад мы найдём! Начинаем, допустим, с жабы.

- Жабу можно не проверять – сразу же откликнулся священник. – Это точно не она, Опта жабу в литорее не прятал.

- Откуда знаешь? – тут же уцепился за реплику бывший разбойник. – Ты что, с ним рядом стоял, через плечо глядел?

- Да нет, - поморщился священник. – всё проще. У жабы третья буква – «б», буки. А у него нет числа.

- Как нет? – опешил разбойник.

- Да так, нет. У «а» есть, у «в» есть, у «г» есть, у «д» -тоже и так далее. А в «б» своего числа нет. Почему- не знаю. Так сложилось исторически[3].

[3] Я слышал, как минимум, две версии, почему у буквы «буки» нет своей цифры. По первой – в первом варианте «кириллицы» эта буква называлась «бог», а бог, как известно, бесконечен и исчислен быть не может. По второй версии, всё дело в том, что буквы «б» нет в греческом алфавите. В пользу этой версии свидетельствует то, что все остальные «числовые» буквы имеют греческие аналоги.

- Да? – задумался Дундук. – Так это даже лучше! Меньше названий перебирать придётся.

- Дундук, ты вообще понимаешь, сколько в этом мире гадов? – устало поинтересовался священник.

- А я что – считал их? Зачем они мне сдались, я что – гадоед какой?

- Да и хотел бы – не сочтёшь. – заверил разбойника священник. – «Гадами» называются все твари, которые не шерстью и не перьями покрыты. Там одних насекомых – тьмы и тьмы: пчёлы, осы, мухи, муравьи, шершни и оводы. А черепахи всякие, ящерицы? Одних змей не сочтёшь – ужи, гадюки, полозы, медянки…[4]. По каждому слову ходить прикажешь?

[4] Именно так определяли гадов не только в Древней Руси, но даже в словаре Даля, составленном в XIX веке: «Гадина ж. или гад м. ползучее животное, пресмыкающееся, противное человеку; это земноводное либо насекомое. Гадоед м., кто ест гадов, напр. калмыки и французы».

Разбойник, кажется, понял, что выдвинул неудачную идею, и замолчал, не споря.

Путники опять шли молча до тех пор, пока зоркий Ждан не углядел что-то странное в куче валежника. Среди коричневого, серого, чёрного и зелёного вдруг мелькнул красный цвет, который был там совершенно не по сезону.

Красным, на удивление оказалась даже не кровь – это был ворот рубахи Косого, для оберега вышитый петухами. Хотя и крови тоже хватало, подломивший казну разбойник был мертвее мёртвого, разбитый в мясо затылок не оставлял сомнений в причине смерти.

Денег и каменьев при нём ожидаемо не оказалось.

- Походу, не будет богатого гостя Косого. – неожиданно спокойно сказал Дундук. – Походу, будет богатый гость Косолап.

- Думаете, он? – зачем-то спросил Ждан.

- А кто ещё? – искренне удивился самовыписанный разбойник. – Никого другого здесь поблизости не водилось. И вы это, мужики – ходите опасно. Я бы на месте Косолапа и нас тоже привалить попытался. Чтобы в новой жизни концов в прошлую не осталось.

Глава 34. «Епифан казался жадным…»

Дальше ничего интересного в дороге не случилось. Ждан, правда, немного нервничал, когда маленький отряд остановился на ночёвку. Дело в том, что он уже выяснил - от Чёртова Городища до Оптиной Пустыни всего-то вёрст тридцать, если напрямую. И если бы они с утра вышли, то после обеда уже дошли бы. Но, поскольку паломники изрядно задержались из-за книжки и загадок, и вышли ближе к вечеру – пришлось заночевать в лесу. Так или иначе, а если Косолап будет пытаться зачистить хвосты – он по любому придёт этой ночью. Мальчик был уверен, что взрослые установят дежурство, но отец Алексий отнёсся к возможной угрозе чрезвычайно легкомысленно.

– Ой, да перестань, – небрежно отмахнулся священник. – Дурак он, что ли, одному на троих лезть, да ещё имея в мошне звонкую монету. Впрочем, хочешь – сиди, карауль, я супротивничать не стану. Тебе всё равно завтрашнюю ночь дрыхнуть, Опту во сне ждать, а вот мне – наоборот: сидеть, сон твой караулить. Так что я собираюсь нормально выспаться, а вы – как хотите.

В итоге всё получилось не слава богу – Ждан и не бодрствовал ночью, и спал с пятого на десятое. Как следствие – назавтра всё утро зевал с риском вывихнуть челюсть. Впрочем, сон как рукой сняло, когда ближе к полудню отец Алексий поравнялся с ним и тихонько сказал:

- Пришли, считай – монастырь за поворотом уже. Помни, что говорить тебе в монастыре нельзя – ни словечка, ни полсловечка. И ещё – Христом-богом прошу – не натвори больше ничего. Я и так голову ломаю, каким боком тебе кровь пролитая выйти может при получении Дара, и не придётся ли тебя кончать сразу после открытия, а если ещё что… Поэтому - молчи и не во что не лезь. Ни во что, понял? Что бы ни случилось. Если что – я сам справлюсь. Ты же видел – меня ещё рано списывать.

Ждан посмотрел на заострившееся лицо старика, который кашлял всё чаще и всё дольше, и ему вдруг до слёз стало жалко старого священника, который пусть и бодрился изо всех сил, но явно доживал последние месяцы. Смерть как будто уже поставила свою печать на его лице – мальчик, всю свою первую жизнь проведший в больницах, подобную обречённость видел ясно. Он попытался проглотить ставший в горле ком, но так и не смог, поэтому молча кивнул, и прибавил шагу, чтобы батюшка не заметил заблестевших глаз.

Ждан не знал, что там такого особенного было в Оптиной Пустыне, но выглядел монастырь откровенно жалко. В отчаяние не приводили разве что потемневшая от времени рубленная деревянная церковь да небольшая, малость покосившаяся трапезная. Впрочем, по сравнению с братским корпусом трапезная выглядела бравым молодцом – место обитания монахов покосилось настолько, что, казалось, сложится как карточный домик от первого же чиха. Монахи, похоже, боялись того же, поэтому стенки келий со всех сторон были подпёрты жердями, а то и брёвнами. Прямо виднелось ещё пара-тройка полуразвалившихся строений, судя по звукам, да доносимому поднявшимся ветерком запаху – хлев, свинарник и курятник. Ещё справа была какая-то маленькая будка, у которой с крыши безбожно ободрали всю солому. Всё это было обнесено простецкой оградой из жердей, так же изрядно покосившейся. Список недвижимости монастыря этим исчерпывался.