Контра (СИ) - Гавряев Виталий Витальевич - Страница 50

— И я рад вас видеть уважаемый Георг Андреевич. Видать замёрзли в пути? Проходите в дом, там, в тепле домашнего очага, обо всём и поговорим.

— Всенепременно-с, всенепременно-с…

Сочтя, что все правила приличия соблюдены, и больше не желая стоять на морозе, слушая обманчиво льстивый лепет полицмейстера, Саша, слегка повернув голову, в сторону стоявшего рядом с ним управляющего, сказал: "Аким, распорядись, пусть слуги принесут в малый кабинет сбитень, горячий чай, и свежих пирогов. Надо достойно встретить "дорогого" гостя. Да, ещё, распорядись принять и обиходить лошадей, а сам, проводи спутников господина Архилова, и его кучера в людскую. Там накорми их горячим, пусть люди отдохнут с дороги, отогреются". — Но вспомнив, о стоящих за спиною охранниках, усмехнулся. Они, оба, сегодня, как обычно отдыхали в своей комнате. Однако, услышав крик о приближающихся к поместью гостях, быстро выглянули в распахнутое ими на несколько секунд окно. Там они увидели въезжающий в ворота возок, узнали его, и как-то резко вспомнили о своих служебных обязанностях, снова изобразили из себя прилежные "тени". Так что, в данный момент, они оба, стояли позади охраняемого ими господина. Поэтому он, чуть громче, но, уже не оборачиваясь, проговорил: "Господин околоточный надзиратель, простите за созданное мною неловкое положение, но я, сейчас, говорил только со своим человеком. Я не виновен в том, что вы с ним тёзки". — В ответ не прозвучало ни звука.

Оказавшись в кабинете, предназначенном для приёма десятников, Александр, чинно занял своё место. И якобы недоумевая, что гость не проходит в помещение, удивлённо посмотрел на чиновника. А тот, растерянно стоял в двери, ища, где ему присесть. Да, возле стены стояла лавка, но сидя на ней, нельзя было отведать обещанное хозяином угощение. Так как тяжёлая скамья, располагалась на приличном удалении от единственного в комнате стола, с которого, в данный момент, хозяин собственноручно убирал несколько папок с какими то бумагами.

"Э-э-э"… — недоумённо разводя руками, Архилов издал невнятный звук.

"О, прошу прощения. — вяло имитируя смущение, извинился граф, — Я столько времени нахожусь в незаслуженном заточении. И представьте себе, одичал — отвык принимать гостей. Один момент, господин полицмейстер, потерпите, сейчас всё исправят".

С этими словами, молодой человек неспешно взял колокольчик, позвонил в него. В двери, почти сразу, оттеснив стоявших за спиной своего начальника околоточных, появился один из прислуживающих по дому подростков.

— Что прикажите барин? — вышколено поинтересовался мальчишка, с любопытством косясь на гостя.

— Василий, принеси нашему гостю стул, с мягкой обивкой. Да поскорее.

— Будет сделано, Александр Юрьевич.

Мальчишка как будто испарился, имитируя усердие и проворность. Но Саша знал, что Василий, видя отношение барина к гостю, не будет сильно спешить. Указанный хозяином стул был слишком тяжёл для подростка. Поэтому, для начала, его ученик, найдёт себе напарника для переноса этой тяжести, и только после этого её потащит. Как раз то, что надо. Нужно дать понять этому хапуге, что в этом доме ему не очень рады.

"Прошу вас, Георг Андреевич, на время, присядьте на скамью и немного подождите, сейчас всё принесут. Затем вы немного утолите голод и только после этого, поговорим о наших делах".

"Как скажите". - ответил полицмейстер, чувствуя, как от еле сдерживаемого негодования, к его щекам прилила горячая волна и, присел на скамью.

В кабинете "повисла" давящая на нервы пауза, во время которой, Александр встал из-за стола, подошёл к окну, и стал рассматривать покрывающий стекло морозный узор. Отчего чиновнику стало ещё менее комфортно. Первой, эту "гробовую" тишину нарушила прислуга. Смазливая девка вплыла в кабинет, ну прямо как лебёдушка, она величаво прошлась по кабинету, шелестя подолом своего ярко расшитого сарафана. Миловидная служанка, оказавшись около стола, аккуратно поставила на него большое блюдо с выпечкой. Следом за ней вошёл молодой, плечистый холоп в красной атласной рубахе, нёсший на вытянутых руках самовар, не сильно то и большой. Ну и завершила эту процессию ещё одна девица (одна из подаренных матерью девок, поставленных Александром обучать дворовых подростков грамоте), она шла с небольшим подносом, на котором находилась большая фаянсовая кружка, заполненная тёмной жидкостью, приятно благоухающей пряностями.

"Извольте господин полицейский испить нашего сбитня, горячего. — проговорила она с горделивым поклоном протягивая напиток гостю. — С дороги будет самое то".

Архилов встал, не спуская с девицы своих вмиг ставших похотливыми гла́зок, отвесил ответный поклон, и принял их рук девушки согревающий напиток. После чего, церемонно неспешно, сделал первый глоток, живительного напитка. Но и здесь, его ожидания были обмануты. Так как через несколько мгновений, он был изрядно разочарован, обе красавицы, не дожидаясь пока сосуд, будет осушён, повинуясь жесту хозяина, грациозно выполнив неглубокий книксен, удалились. И снова в кабинете повисло безмолвие, впрочем, ненадолго. В скором времени был принесён долгожданный стул, и "дорогой" гость, играя желваками, присел к столу, где начал дегустировать свежеиспечённую выпечку, запивая её чаем. И снова незадача, он вкушал пироги в полном одиночестве, в том смысле, что граф наглядно показательно, демонстрировал дистанцию, разделяющую его и гостя, продолжая увлечённо изучать заледеневшие стёкла.

— Ну что, поели? — не оборачиваясь поинтересовался Александр, когда услышал как скрипнула спинка стула, удерживая откинувшегося на неё гостя.

— Да, благодарю. Всё было очень вкусно.

— Вот и отлично. Так что вы говорите? Какую такую хорошую весть вы мне сегодня привезли?

— Так-с это… Как это? — удивлённо и немного обиженно проговорил чиновник. — Известно-с какую. Вас и ваших людей полностью-с оправдали.

— Да неужели? Кто бы мог подумать? Просто так взяли и оправдали.

— Да-да, именно так-с. Можете хоть завтра-с забрать из околотка ваших холопов. Вот документ-с, о вашем полном оправдании. Заодно, примите мои личные извинения за причинённое вам…

Глава 21. Короткая

В возке приятно пахло недавно наколотыми дровами и немного древесным дымом, царил расслабляющий полумрак, и только слегка тянуло холодным сквозняком, упрямо пробивающимся сквозь щели в двери. Однако, всё это, оказывало на пассажира отрицательный эффект и сильно раздражало его. Георг Андреевич сжимал кулаки, скрипел зубами, вспоминая те унижения, которым он был подвергнут в доме графа Мосальского-Вельяминова младшего. Всё началось у порога, с "холодной" встречи. Казалось, во взгляде этого молодого аристократа, присутствовало столько льда и презрительного холода, что утренняя стужа, по сравнению с этим, ощущалась как комфортное тепло. А эта надменная маска безразличия, она была без тени намёка даже на мизерную толику радушия. Затем последовало самое унизительное действо, этот "спектакль", под названием: "Угощение не званого гостя в малом кабинете". Да-да, "угощали" как самого последнего смерда, за рабочим столом кабинета, в котором обычно хозяин общался со своей дворней, а не там, где положено по протоколу гостеприимства — в столовой. Всем этим безобразием, явно дали понять, что ему, как гостю, в этом доме абсолютно не рады.

"Ох уж эта сословная элита. — мысленно негодовал Георг Андреевич, смотря невидящим взглядом куда-то перед собою. — Они только и умеют, нет, не так, любят причинять боль тем, кто стоит ниже их по социальной лестнице, невзирая на чин, который, тот добился своим усердием и талантом. А они. Они бездушные куклы, получившие все блага жизни только по праву рождения. Они имеют всё, кроме элементарного чувства уважения к старшим и должного чинопочитания!"

Зная, что сейчас его никто не видит, Архилов немного расслабился и дал волю своим эмоциям, со всей силы ударил кулаком боковую стенку утеплённого возка. Что вмиг заставило его собраться и прислушаться, вдруг возница воспримет это как сигнал к остановке: "Что тогда ему говорить? Как после этого скрыть от окружающих мой эмоциональный срыв?" — Однако всё обошлось, возница ничего не услышал, по-прежнему шуршали по снегу полозья саней; еле уловимо покачивался возок и почти не слышно, мерно постукивали лошадиные копыта. Георг облегчённо вздохнул. Он так устал. Какая это мука постоянно сдерживать свои эмоции, чтоб ни дай бог не сорваться и не сказать, или сделать на людях то, что может быть использовано его тайными недоброжелателями.