Контра (СИ) - Гавряев Виталий Витальевич - Страница 48

Была в этой изоляции от мира и своя положительная сторона, никто не отвлекал от дел. Поэтому, на нескольких, огромных листах плотной бумаги, полностью прорисовался проект до придела упрощённого сверлильно-фрезерного станка, с его примитивными, но столь нужными для полноценной работы оснастку. Даже кузнец Тихон, из-за этого, получил приказ ускорить и даже увеличить добычу болотного железа. Вначале, по убеждению Александра качество такого металла было слишком низкое и, для изготовления станочного корпуса, оно не подходило, от слова совсем. Но согласился на использование этого железа только после того, как служитель Гефеста пообещал, что при использовании дедовских секретных добавок, выплавляемое им железо можно сделать очень прочным, правда, не устойчивым к сильным ударам. Так что, и Тимоня и двое его подручных трудились возле их мини "домны" не покладая рук. Сея участь трудотерапии, не минула и гайдуков, временно перешедших в разряд рудокопов и дробильщиков породы. Впрочем, им всем, грех было на что-либо жаловаться. Именно в эти дни, их питание разительно улучшилось. Также было пошито новое обмундирование; пусть своими руками, но отремонтирована казарма и много ещё чего сделано по мелочи. Самое приятное заключалось в том, что на какое-то время, была полностью отменена строевая подготовка, с её вечными придирками командиров: "Выше ногу! Тяни носок! Твёрже шаг! Держи равнение! Держим, держим ногу, шаг! Раз-два-три, шаг!" — Правда, новый барин как будто случайно оговорился, что со временем, эти занятия будут возобновлены, и ещё, они больше не будут столь долгими и изматывающими. Вроде как мелочь, а людям уже приятно. И гайдуки, даже в душе, не возражают против непривычной для них работы, тем более, на ней не было наказания. Наоборот, у них был стимул, надо сказать весьма приятный. Пятёрка работяг, перевыполнившая дневную норму, получала к ужину приз, ягодный пирог. Ну и раз в неделю, в воскресенье, самой трудолюбивой бригаде, торжественно выдавался полный кисет отличного табака.

Так что, несмотря на арест, Александру, как и его людям, скучать не приходилось. Вот и сегодня, он делал последние обмеры восковых заготовок для будущей станины, перед тем как дать добро на изготовление литейных форм. Благо, вечно молчаливый, нелюдимый Тимофей, владел этим искусством, поэтому не нужно было думать, где найти литейщика, и как с ним рассчитаться за проделанную работу. Было ещё одно полезное качество у этого мастера, если он и удивлялся причудам нового барина, то молчал и не позволял об этом разглагольствовать другим (в своём присутствии). Так вот. Не успел довольный проделанной работой Саша отложить в сторону примитивный измерительный циркуль, как в прохладу полуподвала, чинно вошёл околоточный надзиратель, наиболее молодой из приставленной для охраны пары. Слепо осмотрелся, привыкая к более тусклому освещению. И немного "помялся", как будто не решаясь отвлечь охраняемого человека от его мудрёного дела. Затем глухо откашлялся, прочищая глотку и проговорил:

— Тут это, Александр Юрьевич, к вам ваш друг приехали. Вас спрашивают.

— Спасибо Акакий, сейчас выйду.

— Ну, не буду вам мешать. Тогда пойду я?

— Иди. А я сейчас, дам последние распоряжения мастеру, и последую за тобою.

Сказано это было вслед уходящему полицейскому. Надо признаться, за последнее время, отношения надсмотрщик-арестант, претерпели сильные изменения. Служивые больше не заглядывали через плечо, проявляя к производимым на бумаге расчётам излишнее внимание. Ну и заодно, "сатрапы" перестали исполнять роль навязчивых теней-призраков. Сейчас они довольствовались тем, что знали, где приблизительно находится молодой граф. Стараясь, лишний раз, не мозолить ему глаза. Кто его знает, что послужило причиной таких приятных перемен? Может быть банальная усталость служивых, или, например, то, что арестованный, за всё время заточения, ни разу не пытался возражать против выполнения стражами их прямых обязанностей. Проще говоря: "Чужая душа потёмки". Да и разбираться в причинах постепенно происходящих изменений в отношениях, вынужденных жить в одном доме людей, никто не изъявлял желания.

"О-о-о! Михаил, здравствуй милый друг. — щурясь от дневного света, поприветствовал товарища Александр. — Я, честно говоря, уже не чаял тебя увидеть. По крайней мере, до устойчивых зимних морозов".

"И тебе здравствовать, дорогой друг. — приветливо разведя руки в стороны, ответил граф Мусин-Елецкий. — Ты даже не представляешь, насколько я рад нашей встрече. И обижен, за твои пустые упрёки. Я ведь не сидел, сложа руки, вон видишь, набрал для тебя добра, на пять телег еле всё поместилось. И бедные лошадки уморились, тащить такую тяжесть".

Впрочем, шутливая "перепалка" быстро окончилась, друзья обнялись, отдали подбежавшей черни распоряжения, куда и что разгружать. После чего, оба товарища направились в дом, точнее в кабинет хозяина. Долго не бывший у друга Михаил ехидно улыбался, он сразу заметил изменения в отношениях тюремщиков и их арестанта и не смог промолчать:

— Алекс, а куда это подевались твои тени? Почему они не выполняют свои служебные обязанности?

— Они просто сачкуют.

— Что делают? — на лице молодого человека, проявилась несвойственная ему маска глубочайшего удивления.

— Ну, сачкуют, иначе говоря, отлынивают от своих обязанностей. Но если ты по ним успел соскучиться, я их прямо сейчас позову. Если пожелаешь, могу сразу обоих.

— Нет, нет. Пусть отдыхают, нам и без них будет не скучно. И всё же, будь так добр, говори со мною на нормальном, русском языке. Я понимаю, что находясь в заточении, то по болезни, то по ложному обвинению, человек может забыть родную речь — не с кем нормально поговорить. Но ты аристократ, поэтому должен быть на "высоте", невзирая на выше перечисленные обстоятельства.

— Милостивый государь, я, в дальнейшем, всенепременно буду соответствовать всем предъявляемым вами требованиям.

— Полно-те Алекс, не паясничай. И кстати, предлагаю позабыть о светских протоколах встреч, сразу перейти к делам, оставим приятное общение напоследок. Думаю, ты не против такого нарушения.

— Совершенно, нет.

— Начнём с приобретённых мною инструментов. Как ты там их называешь? Измерительные, да? Так вот их два комплекта, немного потёртые, но по заверению моих консультантов, в рабочем состоянии, других не нашёл. Вот по этому поводу бумаги. Далее. Пять комплектов слесарных инструментов — импортных, все новые, скупил всё что было, в инструментальной лавке Шварца. Ну и насчёт стали. Купил около ста пудов. Железо хорошее, испанское, оружейное. Взял по символической цене — конфискованное нашей доблестной таможней у контрабандистов. Не спрашивай, как я провернул эту сделку, всё равно не расскажу. Эта тайна, должна остаться таковой на века. На этом вроде как всё.

— Как всё? А подшипники? Ведь они мне намного нужнее, чем такое количество оружейной стали.

— Так ты, для начала поясни. Что это за вещь? Эти твои подшипники. И под какими шипами нам их искать.

— Так это… — негромко проговорил Александр и замолчал, не зная, что говорить.

Он считал, что отсутствие в его памяти любых упоминаний о подшипниках, есть всего лишь отсутствие большого фрагмента памяти предшественника. Надежда на то, что в этом мире, технический прогресс не будет в точности повторять шаги развития на его родине. Ан-нет.

"Идиот, — мысленно бранил себя Саша, — кто мешал тебе пообщаться с людьми, осторожно "выудить" информацию о тех реалиях жизни, о которых у тебя нет полной информации. Тоже мне, герой, нашёл себе оправдание, что раз не у кого спросить, значит можно действовать наобум. Поэтому и выглядишь как самурай в анекдоте про Чапая. Кода Петька удивлялся: "Что за дурак? И какого ляха, он кинулся с голыми пятками на шашку?" — Нужно быть более осмотрительным, батенька".

— Что это ты? Чего замолчал? — Михаил не выдержал затянувшейся паузы.