Контра (СИ) - Гавряев Виталий Витальевич - Страница 2

Мистер Бедивир не успел уточнить, что он собирается уменьшить некому туземцу, так как его перебил возмущённый выкрик, судя по голосу, какого-то молодого человека:

— Ах вы, чёртовы эскулапы! Англи́йские шарлатаны — Быдло заморское! Это мы для вас варвары? Александр Юрьевич для тебя, знахарская морда, варвар? Да я тебя…!

Таких эпитетов и оборотов речи, которые неудержимым потоком обрушились на голову лекарей, Владимир никогда не слышал. Вроде как не было произнесено ни единого матерного слова, однако более оскорбительной речи, нельзя было представить. Молодец, так лихо бранивший импортных костоправов, начал это делать на языке Шекспира, после, неожиданно, резко перешёл на великорусскую речь. Кононов с радостью узнал свой родной язык, однако он, отличался от привычного, примерно так, как белорусский от украинского. И снова, телом завладели судороги, а разумом вспышки молний, безжалостно вбивающие в него чужие воспоминания. На этот раз, пытка была невыносимой, и казалось, бесконечно длящийся ад никогда не окончится, но и он, спустя "вечность", сменился милостивой пустотой мрака.

Глава 1

Это пробуждение оказалось более гуманным. Не было с маниакальным упорством, терзающей измученное тело боли и затмевающей весь белый свет мигрени. Хотя мышцы ощущались так, как будто они были перегружены интенсивной, силовой тренировкой и после только что перенесённых пыток, это ощущение воспринималось внеземным блаженством.

Перед глазами, пока что стояла серая пелена, но вот вернулся слух, и стали различимы глухие удары, как будто били чем-то тяжёлым по мягкому, податливому телу. И судя по сдавленным стонам, на самом деле, где-то рядом, кого-то избивали. Эти звуки доносились спереди и слева или приблизительно оттуда. А вот сзади, неожиданно кто-то громко и надрывно заверещал, судя по высокой ноте — женщина. А уже знакомый молодой голос, также доносившийся из-за спины, вещал, с брезгливыми нотками:

"Я тебя шельмец, со света сживу, вожжами, на конюшне запорю. Нечисть ты островная. Не приведи господь, Алекс не очнётся, или ваши английские камлания ему как-либо навредят. Шаманы — недоучки! Сгною…"

Что происходило дальше, Кононов не слышал. Его сознание вновь затуманилось, и его снова поглотила спасительная тьма. На сей раз не было ни вспышек, ни сверкающих молний, ни боли. Мозг, перегруженный болевым шоком и воздействием безжалостного стробоскопа, в очередной раз вбивающего чужие воспоминания, а быть может бредовые галлюцинации, отключился. И будь у человека, погрузившегося в эту непроглядную пустоту возможность это осознать, он бы обрадовался этому неожиданному подарку судьбы — блаженной пустоте безмолвной бездны.

Первое что почувствовал Владимир по пробуждению, это была безбожная тряска. Казалось, что автомобиль мчался не по ровной дороге, а по волнистой стиральной доске, и при этом, у него вышли из строя не только рессоры, но и амортизаторы. Немного погодя, сознание опознало дробный стук лошадиных копыт. Нет, этот звук был услышан с первого мгновения пробуждения, однако ассоциировался только сейчас. Следующим ощущением, от которого отвлекала вибрация, была жёсткая поверхность неудобного кресла, на котором он лежал. Впрочем, голова Кононова покоилась на чьих-то коленях. И чтоб она не сильно болталась, её бережно придерживали чьи-то сильные, немного шершавые ладони. Они пахли крепким табаком и ещё чем-то незнакомым и одновременно таким родным, умиротворяющим.

— Зря вы меня Михаил Николаевич от этого немца оттащили. — хрипловато пробурчал Протас, на чьих коленях покоилась голова Кононова. — Ох зря. Ведь этот нехристь а́нглийская, моего барина, чуть жизни не лишил.

— Успокойся Протас. Ну, прибил бы ты этого шарлатана, а дальше что?

— Да я его, за своего барина, любого ирода, зубами загрызу!

— Полно-те голубчик. Ты и так его отменно помял. Пока я отвлёкся на его ассистента, ты его чуть до смерти не забил.

— А мне што? Я-то сперва увидел, как вы, ваше благородие, этого басурманина кулаком сшибли. Знатно так получилось. Опосля, вы кинулись в сторону. Ну а там, я увидел что они, Александр Юрьевич, к этой самой дыбе ремнями привязаны. После этого, только и помню, что вы меня от этого а́нглийского дохтора оттаскивали. Это надо же, чо они удумали, нехристи, людей, что к ним пришли лечиться, к хитрой дыбе привязывать и пытать до смертоубийства.

— Ничего Протаска, я сам желал забить этих нелюдей — тоже, до самого смертоубийства. Но когда увидел, как ты пинаешь ногами этого жирного борова, понял, что если я тебя не остановлю, ты точно его убьёшь. И из-за этого, тебя сошлют на каторгу. А кто тогда, вместо тебя, будет Сашку выхаживать? Ведь он тебе как сын, я то это вижу.

— Прости барин, не подумал об этом. Как увидел я своего мальчика, без чувств, так горе глаза и застило. Я же Сашеньку с малых лет выхаживал. Когда он ещё без штанов ходил.

— Да не за что тебе прощения просить. Я сам не сдержался и искренне желал смерти этим шарлатанам. Будь кто-либо из них родовитой особой, я бы его обязательно вызвал на дуэль. А это быдло заморское, шарлатаны закордонные. Его только ногами и пинать, как погань мерзкую. Это же надо, до чего эти снобы распоясались, они Сашку варваром обозвали…

Кононов, по-прежнему не открывал глаза, слушал беседу и никак не мог понять: "О каком таком Сашке говорят эти двое незнакомцев? Может быть, этот бедолага, о котором говорит эта парочка, лежит на другом сидении кареты? Ох, как же мне хреново. Хотя. Тут же понимаю, что тот человек, кто значительно моложе, на самом деле, мой друг детства, а старик, дядька Протас — отставной солдат, приставленный ко мне с детства. Странно, откуда я всё это знаю? Бред. О-хо-хо, ну и тяжки последствия длительного воздействия наркоза, в голове непонятный сумбур и мешанина, в тело только ноет от боли, но и одновременно ватное от навалившейся на него слабости. Уж точно, "вылечили", так "вылечили": в таком состоянии, о проблемах со здоровьем и не вспомнишь — не до того. И ещё, невзирая ни на что, жутко хочется спать, и больше никаких желаний кроме этого. Только спать, спа-а — ать, спа…".

"Ой, господи, горе то какое-э-э! — этот девичий крик, на грани истеричного визга, мог разбудить и покойника, что говорить о пусть и измучанном, но просто спящем человеке. — Что же теперь будет? Как же это переживёт Елена Петровна?…"

"Цыц дура! — осадил её голос дядьки Протаса. — Барин, после лечения притомился, вон он и уснул, крепко уснул".

"Да что, неужели я не вижу, раны на челе Александра Юрьевича?"

"Ну, точно дура. Ты Фроська, лучше Ваньку покличь, надобно нашего барина в его покои отнесть".

"Это ты, козёл душной, ополоумел! Не уберёг нашего барчука! Что же мы его матушке скажем?"

"Цыц оба! — судя по голосу, это гаркнул Михаил, которому надоела бесполезная словесная перепалка. — А ты, Ефросинья, не голоси как кликуша, а зови Ваньку. Да несите своего хозяина в дом. А я за нашим, русским, настоящим врачом поеду".

Сказано это было так властно, что девка только ойкнула, и молча умчалась за Иваном. Который вскоре появился и без разговоров, как пушинку, взял своего барина на руки и осторожно понёс его в дом. Только Кононов ничего этого не ощущал, он снова прибывал во власти галлюцинаций. И снова, у него сверкали вспышки чужих воспоминаний, которые незаметно раскрывались в долгие эпизоды жизни некого Александра Мосальского-Вельяминова. К счастью, на сей раз, не было никаких внешних проявлений этого процесса, ни конвульсий, ни боли.

Снова пробуждение, очень хочется пить. В этот раз, Владимир лежал на кровати, правильнее будет сказать, что утопал в мягкой перине, которая почему-то заменила привычный ортопедический матрац. Тело ощущало приятную прохладу шёлковой рубахи и местами, колкость накрахмаленной простыни.

Рядом с кроватью сидела молодая, рыжая девица с приятным, немного округлым, веснушчатым личиком и немного удлинёнными ушками, как у сказочной эльфийки. Она весьма ловко вязала деревянными спицами и была настолько увлечена этим мудрёным процессом, что не заметила, как Кононов открыл глаза. Он знал эту девушку из сказки, поэтому и обратился к ней по имени: