Твое рыжее проклятие (СИ) - Михалевич Ирина - Страница 20

      – Извращенец, -   зарычала и попыталась выдернуть из-под Стаса покрывало, чтобы прикрыться.

    – Что? –    возмутился  парень и  встал с кровати, что  дало мне возможность все же   стащить вожделенный  предмет.  Моя одежда, что ранее я приготовила  на кровати,    упала на пол.

     Убейте, но вообще не помню, как  я оказалась в его объятиях, да и еще на постели.    Последнее мое воспоминание разбитый телефон и   огромные  сочувствующие темно-серые глаза.

       -  Что  слышал,  -  грозно возопила я,  пытаясь  таким образом скрыть свое смущение.

      –  Ну, знаешь, Лисичка,  -  зарычал Стас в ответ, – Я  к тебе со  всей душой.   Успокаивать пришел, завтрак приготовил,  пожертвовал своим  выходным, чтобы отвезти в Сосновку за вещами.

        – Сама доберусь, беляк, не маленькая.

       - Даже не думай,  зайка,  на счет маленькой я бы с тобой поспорил.

      – Не  называй меня зайкой, -  крикнула раздраженно.

      – Только если ты  перестанешь обзывать  меня зайцем, зайчиком  и всем, что в таком роде, -   Стас позиций не сдавал, – Подружка длинноухого может быть только зайкой.

     –  Чего? Какая подружка?  -  возмутилась я.

   -   Ты моя девушка. Забыла уже? – усмехнулся Стас.

    Я застонала  и  умоляюще посмотрела на  парня. А вдруг получится?

   – Если я все равно тебе мешаю.  Твой выходной и все такое… Давай расторгнем договор?

    - Не мечтай,  - нахмурился он, – Одевайся быстрее и поедем уже в твою Сосновку.   Заедем  перекусить по дороге.

  - Тогда  быть  может ты все же выйдешь?  Иначе я так до вечера буду  собираться.

 - Чего я там не видел? -  пробубнил Стас и развернулся на выход.

 -  Чего ты тут вообще забыл?  -  решила я  оставить за собой последнее слово.

         Стас оглянулся на меня возмущенно и бубня себе под нос типа «тебя, дура безмозглая, все утро ищу», вышел из комнаты, на ходу снимая  мокрую  футболку.

        Черт, и какой же все-таки он красавчик.  Вот, зараза, так захотелось прикоснуться к его обнаженным плечам, потрогать его горячие твердые мышцы, поцеловать. Я застонала: «Софья, быстро,  сейчас же, немедленно закатала губу, тебе нельзя об этом думать».

Глава 13. Мистическая

        Машина  въехала  на чистые  деревенские улочки  моего родного поселка и сердце  защемило  тоской.   Это были совсем противоположные чувства,  чем  те, что я  испытала, вернувшись в город.  Там ощущала ностальгическую радость. Тут меня преследовало ощущение утраты,  пустоты,  грусти.

        Сама я родилась в городе, в обычном  областном  роддоме,  но все мое ранее детство провела в Сосновке. Именно ее я ассоциирую с родиной. Здесь делала свои первые шаги,  сказала первые слова, гоняла гусей с мальчишками. Научилась плавать в неширокой, но глубоководной речушке  под названием  Сосёнка.  В том лесном бору, рядом с которым расположилось селение,  впервые окунулась в знания.

       Лучше бы  родилась в обычной семье. Вы не представляете, как это страшно, особенно, когда тебе пять лет, совершенно случайно приоткрыть тайну судеб.  Увидеть будущее твоих знакомых.  И совсем не всегда счастливое. Смерть, болезни, потери.  Тогда я поняла, почему  бабушка  Ядвига  выбрала профессию медработника. Она  знала.  Она видела.  Она  пыталась спорить с судьбой  и продлевать жизни  тех, кто ее окружает.

       Возможно,  если бы не детское любопытство, мне не суждено  было узнать о знаниях так рано.   Судьба распорядилась иначе. Ядвига не ругала меня, заметив мое присутствие на ритуале.  Лишь указательным пальцем приложилась к губам, чтобы я молчала и ненароком не нарушила таинство.  Помню свой интерес. Словно попала в сказку  и волшебная фея (моя бабушка) завораживает огонь костра. Дым, поднимающийся к сумрачному небу,  искрится цветами радуги и показывает «картинки». Сюжеты с реальными персонажами. Видела, как моего другана  Петьку,  вытаскивают из омута, он не дышит, хотя знала, что  он   не такой  подросток, как  «в  видении» и  в этот день мы были с ним на речке, он жив-здоров, да и плавает  намного лучше меня.  Видела, как  тетка Зина, почтальонша, ломает ногу,  поскользнувшись на   гололеде, и не верила, что это может быть правдой, поскольку  на улице лето.  Дядька  Симон,  опять  с бутылкой  самогона   в кармане, идет  поздней ночью, с трудом передвигая ноги, и  падает в овраг, сворачивая шею. Мама выходит замуж. Самолет  взлетает и  взрывается  в небе.

      Я вздрагиваю, а бабушка спрашивает удивленно: -  Софи, ты видишь?

     Киваю.

     -   Рановато, – вздыхает   Ядвига, – Подойди ближе. Это часть знания. Раз в год мы можем увидеть судьбы людей,  по  одному разу  в двенадцать лет на каждого.  Если ты примешь  знания,  то станешь, как и я хранительницей.

    -  Я не знаю, хочу ли.

    – Это неизбежно, если судьба решила  открыть твой дар, то он  в любом случае откроется.

    -   А если я не хочу, чтобы он открывался?

    -    Это от тебя также не зависит. Его откроет в тебе  любимый человек, – улыбнулась бабушка.

   – Ты или мама?  – удивилась.

    -  Нет, лисенок.  Возьми, кинь в  костер.  И посмотри. Возможно, ты узнаешь его.

        Ядвига  дала мне в руку  синей травы и я кинула горсть в огонь.  Русые волосы,  темно-серые глаза, потрясающая улыбка. Нет, человек мне был совершенно  незнаком. Для меня пятилетней он  показался слишком взрослым  и, естественно,  не придала значение, чтобы запомнить его лицо. Таких сероглазых, русоволосых на земле живут тысячи.  Смутных воспоминаний  из детства не  достаточно  для того, чтобы узнать среди  множества то самое лицо.

       Через пару месяцев местный пьяница Симон свернул шею, свалившись в овраг. Зимой тетка  Зинаида разносила почту, упала в гололед и сломала ногу.  Через два года мама вышла  замуж, а еще через несколько месяцев собиралась лететь на выставку отчима в Рим, чтобы поддержать  его, но  Ядвига  не  пустила.  Тот самолет, на котором собиралась лететь   мамочка, разбился  в воздухе.  Я росла и  наблюдала, как сбываются  видения.  Последней каплей  явилась  смерть друга детства  Петьки,  произошедшей  лет через пять после  получения знания.   Его ноги свело судорогой,  и   двенадцатилетний мальчишка   пошел ко дну, не успев позвать на помощь.  Он был чуть старше меня, года на два,   плавал, как дельфин,  совершенно  не боялся воды и смеялся над моими просьбами опасаться  речки,  считая   эти переживания глупостью.  После его смерти  я  решила, что  никогда и ни за что не  стану хранительницей, мне не нужна никакая любовь.  Не собираюсь   никого пускать в свое сердце.

        – Куда  дальше?  -   от воспоминаний меня отвлек  голос Стаса.

        -  Прямо, до конца поселка,  -  ответила ему и добавила: -  Ее дом  стоит у кромки леса. На самом краю, не заблудишься.

       Станислав,  если и удивился, ничего не сказал, направив машину  по направлению, что я указала. Через минут десять мы уже подъезжали к распахнутой калитке небольшого   двухэтажного домика.  На крыльце  нас ждала Ядвига. Высокая, стройная, рыжеволосая без  единой седой волосинки. Я была права – она не постарела, все такая же моложавая,  ни единой морщинки  с огромными, как у меня  глазами. Мы  с ней отличались, возможно, только ростом,  возрастом  и цветом глаз (глаза у бабушки ярко-зеленые,  как  весенняя трава,  в отличие  от моих, янтарных).

         Я выскочила из машины  и  понеслась в объятия своей второй мамы.  Она улыбалась.

        -  Я ждала вас  на час раньше, странно, что вы задержались, -   пожурила она меня, -  Ты самое непредсказуемое создание. Все у тебя не вовремя.

         -  Я тоже тебя люблю, бабуль, -  тискала  Ядвигу, – Ты и представить не можешь, как соскучилась.

         -  Вижу, не  задуши только, -  бабушка отодвинула меня от себя, оглядывая  лицо, -   Ты  меняешься.

        – Ну, я же расту, -    пожала плечами.