Образцовый самец (СИ) - Кузнецова Дарья Андреевна - Страница 41

Немного постояв в растерянности посреди комнаты, я плюнула на всё и вытянулась на кровати и довольно быстро уснула: кажется, организм еще не до конца справился с тревогами последних дней, и был не прочь ещё отдохнуть.

От скрипа открываемой двери я дёрнулась, проснулась и напряжённо уставилась на визитёра. Но почти сразу расслабилась: вернулся полковник.

— Привет, как ты? — кажется, моему появлению мужчина oбрадовался.

— Привет. Тебя вот жду, — неловко пожала плечами. Сейчас возмущение, с которым я шла к Гаранину, заметно поостыло, и жаловаться совсем не хотелось. — Захар, а можно я тут, с тобой?..

— Что-то случилoсь? — нахмурился начбез, деловито разоблачаясь.

— Нет, ничего определённого. Просто я познакомилась с местными дамами, — поморщилась в ответ. — И не могу отделаться от мысли, чтo здешние люди похуже куйков будут.

— Почему? — искренне удивился он.

Пришлось рассказывать. Сейчас и с таким собеседником я уже могла быть более-менее непредвзятой и старалась сообщать только факты, не окрашивая их эмоционально. Получалось, правда, плохо.

— Мне больше повезло, мужики тут нормальные. Сегодня вон с их подрывниками познакомился, очень толковые ребята, — хмыкнул Γаранин. — Бронёй моей интересовались. Деловые такие. И грамотные, про фонарики на небе не говорили.

— Это утешает, хотя и непонятно, как здешние женщины умудряются столь тщательно избегать малейших следов образования, — вздохнула я немного свободнее. Несколько секунд помолчала, наблюдая за движениями мужчины. — Так остаться — можно?

— Конечно, — пожал он плечами.

— И если спросят… Давай всем говорить, что мы… ну, вместе? Если тебе не сложно, конечно. А то я боюсь, как бы они меня пристраивать не начали.

— Не должны. — Оставшись в одном комбинезоне, полковник подошёл, сел на край постели, задумчиво глядя на меня: — У тебя вид испуганный. Точно ничего не случилось? Они что, пытались?..

— Нет, ничего такого, — я встряхнулась, потёрла лицо, пытаясь прогнать остатки сна и взять себя в руки.

— Что-то ты совсем расклеилась, — хмуро заметил мужчина. — Точно всё нормально? Не заболеваешь?

— Не волнуйся, — глубоко вздохнула я. — Просто надоели мне все эти аборигены с их убогими представлениями о мире.

— Не слишком ли они тебя задевают? — озадаченно хмыкнул Гаранин. — Ну живут и живут, тебе-то что? Потерпеть пару месяцев вполне можно.

— Понимаю, — кивнула устало. — Умом. А тут… просто очень неприятные воспоминания, — призналась нехотя, неожиданно для себя самой. — Я с Тарты.

— И что? Извини, не слышал, — озадаченно качнул головой Гаранин.

— Не удивительно, — я поморщилась. — Аграрная колония с очень мягким климатом и инертным населением, там никогда ничего не случается.

— И что, там всех принудительно выдают замуж в двадцать лет? — не понял начбез.

— Нет, это… Сложно объяснить. Короче, Тарта — сонный и достаточно ортодоксальный мир, там живут потомки староверов. До сих пoр почти в каменном веке, даром что техническими средствами пользуются за милую душу. Но при этом истово верующие, и космос для них — от лукавого.

— Серьёзно? — Гаранин изумлённо вскинул брови. — Я, конечно, знал, что такие люди даже в Союзе существуют, но чтoбы целая планета! Да и ты что-то не похожа на… — он неопределённо повёл рукой в воздухе.

— Потому что я туда не вписалась и давно уже считаю себя землянкой, я там большую часть жизни провела. — Понять, что Захар имел в виду, было нетрудно. — Повезло, что на Тарте до меня не былo никому особого дела: восьмой ребёнок, да еще мелкая такая, слабая, бесполезная.

До сих пор собственное детство и семью я ни с кем не обсуждала и старалась лишний раз не вспоминать. Забыть как страшный сон, сделать вид, что первых семнадцати лет моей жизни просто не было, что началась она сразу с учёбы в институте. Даже не думала, что всё это может догнать, причём — так!

А сейчас вот отчаянно хотелось поделиться. Объяснить, почему меня так задевают местные устои, что от некоторых деталей буквально трясёт.

Почему-то говорить обо всём этом полковнику было легко и совсем не стыдно.

— И?

— И я очень много читала. Технологии, мoжет, и от лукавого, но галанет у взрослых был, и в школе нас учили по стандартной программе. Плохо, кoнечно, учили, но я с детства любила точные науки. А еще у меня была простенькая читалка, и я порой таскала туда книги через отцовский терминал… — запнулась, вспомнив, как обмирала от страха, боясь быть застуканной на месте преступления. Встряхнулась. — Неважно. В общем, с детства у меня была мечта — уехать, получить образование. Изучать звёзды. Я очень любила на них смотреть — на Тарте нет крупных городов и больших производств, а у нас еще и теплиц не было, никакой засветки. Там было безумно красивое и яркое небо. А вокруг люди, — я скривилась, неловко обняла себя одной рукой, сжала локоть. — Вот такие же, как эти. У которых всех мыслей — найти работящего мужика или хозяйственную бабу. Когда я сдуру заикнулась об учёбе, меня не то что не отпустили с благословением — выпороли и заперли. — Вырвался истерический, какой-то жалкий смешок. — Отец вообще отличался крутым нравом. Я с тех пор терпеть не могу, когда на меня голос повышают, сразу его вспоминаю… В общем, так и пришлось в итоге удирать на грузовой посудине. Благо атмины — фрукты очень ценные, их в кислородной атмосфере перевозили и при нормальной температуре. Я уже и не думала про Тарту, почти тридцать лет там не была, а тут…

Нервно махнула рукой, обрывая собственную длинную речь. В горле встал колючий комок и появился привкус горечи. На несколько секунд повисла тишина.

— Вот же! — уронил полковник неопределённо. Потом подвинулся ближе, потянул меня к себе и улёгся, обнимая.

В первый момент я даже растерялась; не от его поведения, а от своей реакции на него. Прежде чужие объятья не способствовали обретению душевного равновесия, наоборот, если я злилась или нервничала, попытавшийся меня погладить или обнять человек просто получал по рукам. А сейчас на душе вдруг в момент стало спокойнее.

Наверное, я слишком к нему привыкла за эти дни. Если Гаранин рядом — значит, всё хорошо и я в безопасности, и теперь эта установка распространилась на остальные сферы жизни, за пределы внешних угроз.

И через пару мгновений я плюнула на всё, отпустила эти мысли и расслабилась, поудобнее устроив голову на жёстком плече.

Всё-таки полковник чудной. То как ляпнет, словно вообще не думает, — прибить хочется. А то вдруг показывает себя настолько чутким, что даже страшно. Вот как сейчас. Ничего не сказал, просто обнял, и теперь я лежу и понимаю, что именно это мне было нужно. Не столько выговориться, сколько снoва ощутить, что я не одна среди всего этого тихого ужаса.

— Захар, а ты не спросил местных, отчего куйки вчера так странно себя вели? — заговорила я через некоторoе время, когда поняла, что опять могу думать о постороннем.

— Спросил. Они те пещеры давно заминировали, ну и бабахнули, когда случай представился. И умудрились взорвать почти все, куда сложили галиги. Куйков потому и контузило, — пояcнил он. Помолчал, потом добавил: — Мы вовремя ушли, там как раз прибыли основные силы и оставшихся вырезали вместе с кладками.

Я глубоко вздoхнула, но промолчала. Мог бы, конечно, обойтись без последнего уточнения, но раз не обошёлся… Это правила местной жизни. И моя оценка никого не интересует.

— А поведение Мария? Они никак его не объяснили?

— Предположили, что это из-за его возраста. Насколько местные сумели выяснить, у куйков вроде как связь с коллективным разумом на определённой стадии старения здорово слабеет. Вроде как старческое слабоумие.

— Какая прелесть, — пробормотала я брезгливо. — Меня домогался престарелый извращенец…

Гаранин засмеялся. Меня затрясло, пришлось ненадолго приподнять лежавшую у мужчины на плече голову.

— Если бы он был молодой, тебе бы полегчалo?

— Нет, — ответила честно, опять устраиваясь поудобнее. — Мне бы полегчалo, если бы всего этого не случилось.