Зависимость (СИ) - "viiserfii" - Страница 92

— Кто разрешал вам покидать палату? — придерживая одной рукой ее талию, а второй за руку, мягко спросила медсестра.

— А-а, нельзя? — тупо переспросила Бёрд, не особо хорошо соображая.

— Идемте обратно… Я вас провожу, — девушка довела ее до палаты и усадила на кровать, затем достала из шкафчика пузырек с какими-то каплями и попутно набрала чей-то номер на своем телефоне. — Пациент Бёрд очнулась. Я нашла ее в коридоре недалеко от палаты.

Медсестра налила полстакана воды из высокого графина и добавила туда несколько капель резко-пахнущего лекарства.

— Что это? — недоверчиво поинтересовалась Кен, когда этот стакан оказался в ее ладони.

— Успокоительное.

— Оно мне не нужно, — возразила она, откладывая посудину, но девушка настойчиво вернула ей в руки.

— У вас стресс. Вам нужно успокоиться.

Шумно выдохнув, Кендалл все же осушила стакан и, поморщившись от явственного привкуса трав, поставила его на специальный столик. В помещение вошел другой врач. Зрелого возраста, со смуглой кожей, высокого роста и с серьезным видом. Как только медсестра заметила его, сразу поспешила удалиться, оставляя их с пациентом наедине.

Кенни залезла на кровать с ногами, поджимая колени к груди, и с опаской посмотрела на мужчину.

— Доктор Хизберг, — представился он, садясь на стул возле койки, и достал из нагрудного кармана небольшой блокнот и ручку. — Расскажите, как вы себя чувствуете? — он внимательно осмотрел ее лицо, заглядывая в глаза, и сразу же что-то черканул на бумаге.

— Голова раскалывается… Жажда мучает, — помедлив, отвечает Бёрд.

Доктор кивает и продолжает что-то писать, затем наливает воду в стакан и протягивает его девушке. Наблюдает, как жадно она его выпивает и вытирает губы тыльной стороной ладони.

— Вы в курсе, что произошло вчера вечером?

Хизберг подсвечивает тонким фонариком серые глаза.

— Теракт, — от этого страшного слова ее голос просел. Губы шевелились, а звука не было, как будто страх его поглотил.

Доктор жестом попросил ее открыть рот, после чего снова посветил и кивнул, отпуская подбородок девушки.

— Скажите, что с владельцем корпорации, — буквально взмолилась она, вцепившись пальцами в белый рукав халата.

Темные волосы спутались, спадая на ее бледное лицо, глазницы приобрели коралловый оттенок. Внешний вид Кендалл казался слишком болезненным, да и психическое состояние не сильно отличалось от внешнего.

— Кем вы ему являетесь?

— Я его девушка, — быстро отвечает Бёрд.

— Я не могу вам ничего сказать, — отрезает мужчина, поднимаясь на ноги.

— Почему? — уже громче воскликнула она, поднимаясь на коленях так, чтобы оказаться на уровне лица доктора.

— Вы не приходитесь ему ни женой, ни даже близким родственником. Остальным разглашать подобную информацию я не имею права.

— Пожалуйста, Доктор Хизберг! — заскулила она, пряча лицо за волосами.

Слезы стали капать на голые колени, обжигая истерзанную порезами кожу, но единственное, что Кендалл смогла услышать — отдаляющиеся шаги и затвор двери.

Сердце отбивает чечетку в груди, пиная каблуками рёбра. Девушка хмурится от боли и утыкается в подушку лицом.

Пожалуйста, пусть он будет жив — с этими мыслями она провалилась в легкую дрёму.

Через пару часов ее пробудили тихие шаги. Кендалл разлепила высохшие от слез глаза, пытаясь сфокусироваться на появившейся фигуре. Та самая молодая медсестра, надевает на руки перчатки и смачивает кусочек ваты медицинским спиртом.

— Ручку, — ласково требует она, и девушка покорно протягивает ей руку, которая становится зажата специальным жгутом чуть выше предплечья.

Кожу на внутренней части локтевого сгиба приятно холодит резко-пахнущим раствором. Бёрд завороженно наблюдает, как в вену вводится длинная игла, и по подсоединенной трубке течет бордовая жидкость, капая в узкую пробирку.

— Умница, — медсестра вытаскивает иглу и снимает ремешок.

— Прошу… расскажите мне о теракте, — шепчет Кендалл, наблюдая, как девушка помечает пробирку двумя символами и кладет ее в пластиковый футляр.

— Я не могу. Вам нельзя сейчас волноваться.

— Да я не волнуюсь! — прозвучало слишком раздраженно.

Кенни даже с кровати подскочила от злости. Почему все говорят с ней, как с умалишенной?

— Мне нужно знать хоть какие-то подробности о случившемся… Почему вы не хотите войти в мое положение?

Медсестра тяжело вздохнула, остановив свои руки, которые выполняли какие-то махинации с медицинскими приборами, и перевела свой взгляд на пациентку.

— Послушайте, — она присела на стул напротив Кендалл и притронулась к ее заледеневшим пальцам. — Я не должна этого говорить, но, возможно, от этой информации вам станет немного легче. Сегодня на восемь часов к вам назначен визит. Мистер Бибер заплатил хорошую сумму, чтобы его к вам пустили.

— Мистер Бибер?! — радостно воскликнула Бёрд и тут же закрыла рот руками, испугавшись, что кто-либо мог ее слышать.

— Я вам ничего не говорила, — предупреждает она и тут же оказывается сдавлена в объятиях.

— Спасибо-спасибо-спасибо, — безостановочно благодарит ее Кенни с щенячьим восторгом.

Время тянулось, как ментоловая жвачка, а оставшиеся минуты и вовсе казались бесконечностью. Кендалл успела занять себя всем, что было можно сделать сидя в палате в полном одиночестве. Она подтерла размазанную под глазами тушь, изучила всю местность за окном госпиталя и даже отстирала кровь с краев больничной рубашки.

Стрелка настенных часов, наконец, показала ровно восемь. Девушка приняла положение полусидя и выпрямила плечи, устремив свой напряженный взгляд на дверь, и… она открылась.

Бёрд затаила дыхание, ее сердце, казалось, упало в самые пятки. В палату вошла мужская фигура.

Деловой костюм под белой тканью халата, золотые часы на запястье. Черты лица совсем схожи с Джастином, только кажутся намного старше и суровее. Карие глаза смотрят на нее сверху, и от этого взгляда хочется залезть под одеяло с головой. Кендалл теряется, нервно сжимая в кулаке белую простынь, но продолжает наблюдать за мужчиной. Она уже видела его когда-то. В новостях по телевизору и один раз издалека на кладбище, когда хоронили Октавию.

— Здравствуй, Кендалл, — произносит он совершенно спокойным тоном и присаживается рядом с кроватью.

— Здравствуйте, — прерывисто отвечает она дрожащими губами. — Мистер Бибер.

— Можешь звать меня Эндрю.

Мужчина потирает пальцами переносицу, и девушка узнает в этом жесте его сына. От этого появляется горячая тяжесть в груди. Кендалл сглатывает подступающий ком и легонько кивает.

— Знаешь, я пришел поговорить, — Эндрю опускает глаза вниз, нервно покручивая замочек часов на руке. — Я совершал много ошибок в жизни… Порой были даже непростительные. Я испортил своим детям детство, не показал им в полной мере, что такое иметь отца. Сейчас уже слишком поздно что-то исправлять, но я очень хочу искупить свою вину… может быть, мне не удалось сделать счастливыми своих детей, но я очень постараюсь подарить эту радость своим внукам… — низкий голос дрогнул.

Кендалл перевела взгляд на его глаза и заметила стоящую в них влагу. Это ни что иное, как сдержанные слезы. И от этого вида ей вдруг самой стало тяжело.

— Я не понимаю, о чем вы, — она покачала головой.

Эндрю горько усмехнулся, а затем приблизился к девушке и поцеловал ее в лоб.

— Я просто хочу, чтобы ты об этом знала.

— Но… Почему вы не скажете это своему сыну? — Бёрд нахмурилась и заметила опечаленный взгляд мужчины. — Джастин жив? — с неожиданной даже для самой себя резкостью, спрашивает Кендалл.

Эндрю вздохнул, отводя глаза куда-то в сторону. Ему тяжело говорить, оттого мужчина сглатывает ком и молчит еще несколько секунд, пока Бёрд чувствует пронзительный звон в ушах.

— Пока что… — едва слышно произнес он. — Отравляющий газ, который использовали террористы, действует медленно, выедая легкие и наполняя ядом всю кровь. Ты дышала им совсем мало, поэтому на тебя он почти не подействовал, а вот Джастин… — Эндрю судорожно вздохнул. — Врачи ввели его в искусственную кому, чтобы организм боролся за жизнь, используя всю энергию. Если через неделю не очнется — наступит биологическая смерть.