Выбрать книгу по жанру
Фантастика и фэнтези
- Боевая фантастика
- Героическая фантастика
- Городское фэнтези
- Готический роман
- Детективная фантастика
- Ироническая фантастика
- Ироническое фэнтези
- Историческое фэнтези
- Киберпанк
- Космическая фантастика
- Космоопера
- ЛитРПГ
- Мистика
- Научная фантастика
- Ненаучная фантастика
- Попаданцы
- Постапокалипсис
- Сказочная фантастика
- Социально-философская фантастика
- Стимпанк
- Технофэнтези
- Ужасы и мистика
- Фантастика: прочее
- Фэнтези
- Эпическая фантастика
- Юмористическая фантастика
- Юмористическое фэнтези
- Альтернативная история
Детективы и триллеры
- Боевики
- Дамский детективный роман
- Иронические детективы
- Исторические детективы
- Классические детективы
- Криминальные детективы
- Крутой детектив
- Маньяки
- Медицинский триллер
- Политические детективы
- Полицейские детективы
- Прочие Детективы
- Триллеры
- Шпионские детективы
Проза
- Афоризмы
- Военная проза
- Историческая проза
- Классическая проза
- Контркультура
- Магический реализм
- Новелла
- Повесть
- Проза прочее
- Рассказ
- Роман
- Русская классическая проза
- Семейный роман/Семейная сага
- Сентиментальная проза
- Советская классическая проза
- Современная проза
- Эпистолярная проза
- Эссе, очерк, этюд, набросок
- Феерия
Любовные романы
- Исторические любовные романы
- Короткие любовные романы
- Любовно-фантастические романы
- Остросюжетные любовные романы
- Порно
- Прочие любовные романы
- Слеш
- Современные любовные романы
- Эротика
- Фемслеш
Приключения
- Вестерны
- Исторические приключения
- Морские приключения
- Приключения про индейцев
- Природа и животные
- Прочие приключения
- Путешествия и география
Детские
- Детская образовательная литература
- Детская проза
- Детская фантастика
- Детские остросюжетные
- Детские приключения
- Детские стихи
- Детский фольклор
- Книга-игра
- Прочая детская литература
- Сказки
Поэзия и драматургия
- Басни
- Верлибры
- Визуальная поэзия
- В стихах
- Драматургия
- Лирика
- Палиндромы
- Песенная поэзия
- Поэзия
- Экспериментальная поэзия
- Эпическая поэзия
Старинная литература
- Античная литература
- Древневосточная литература
- Древнерусская литература
- Европейская старинная литература
- Мифы. Легенды. Эпос
- Прочая старинная литература
Научно-образовательная
- Альтернативная медицина
- Астрономия и космос
- Биология
- Биофизика
- Биохимия
- Ботаника
- Ветеринария
- Военная история
- Геология и география
- Государство и право
- Детская психология
- Зоология
- Иностранные языки
- История
- Культурология
- Литературоведение
- Математика
- Медицина
- Обществознание
- Органическая химия
- Педагогика
- Политика
- Прочая научная литература
- Психология
- Психотерапия и консультирование
- Религиоведение
- Рефераты
- Секс и семейная психология
- Технические науки
- Учебники
- Физика
- Физическая химия
- Философия
- Химия
- Шпаргалки
- Экология
- Юриспруденция
- Языкознание
- Аналитическая химия
Компьютеры и интернет
- Базы данных
- Интернет
- Компьютерное «железо»
- ОС и сети
- Программирование
- Программное обеспечение
- Прочая компьютерная литература
Справочная литература
Документальная литература
- Биографии и мемуары
- Военная документалистика
- Искусство и Дизайн
- Критика
- Научпоп
- Прочая документальная литература
- Публицистика
Религия и духовность
- Астрология
- Индуизм
- Православие
- Протестантизм
- Прочая религиозная литература
- Религия
- Самосовершенствование
- Христианство
- Эзотерика
- Язычество
- Хиромантия
Юмор
Дом и семья
- Домашние животные
- Здоровье и красота
- Кулинария
- Прочее домоводство
- Развлечения
- Сад и огород
- Сделай сам
- Спорт
- Хобби и ремесла
- Эротика и секс
Деловая литература
- Банковское дело
- Внешнеэкономическая деятельность
- Деловая литература
- Делопроизводство
- Корпоративная культура
- Личные финансы
- Малый бизнес
- Маркетинг, PR, реклама
- О бизнесе популярно
- Поиск работы, карьера
- Торговля
- Управление, подбор персонала
- Ценные бумаги, инвестиции
- Экономика
Жанр не определен
Техника
Прочее
Драматургия
Фольклор
Военное дело
Разведчики - Чехов Виктор Григорьевич - Страница 14
Иногда веки Кати смыкались, ее сковывал сон, но почти в тот же миг она вздрагивала, снова смотрела на раненого.
Марин пошевелился. Катя встала, осторожно вытерла влажной марлей его запекшиеся губы, поправила одеяло, постояла над ним и снова опустилась на стул. На дворе по-прежнему выла пурга. Катя невольно взглянула на окно, при порывах ветра тонкая белая занавеска то чуть поднималась, то опадала: «Щель, бумага отклеилась…»
Катя подошла, приподняла край суконного одеяла, закрывавшего окно. Уже совсем рассвело. За окном все так же метались и бились в стекло густые, белые хлопья.
Второй раз сегодня в памяти Кати встает картина первого боя, там, на заставе. С сумкой через плечо она шагает рядом с политруком Вицевым, старается не отставать от него. Вот что-то с коротким визгом пролетает над ее головой… Кругом — обросшие валуны, лес, потом поляна и показавшийся вдруг из-за кустов огромный рыжий финн с автоматом на шее. Вот она, с мокрым от слез лицом, тащит потерявшего сознание финна за плечи, навстречу из-за дерева выходит Петр Шохин, и Катя, сердясь на себя, никак не может сдержать своих слез…
За эти шесть суток она много думала о Петре, о письме, в котором он несколько раз напоминал о своем обезображенном лице. «Зачем это? Что я, красоту в нем ищу?» — Кате становилось обидно, но сердиться на Петра она не могла. Теперь, когда Петр очень далеко и неизвестно, увидит ли она его когда-нибудь, Катя знала: она его любит.
Потом мысль возвращалась к Синюхину, опять к Марину. Какие они все хорошие, как ей жалко их. Неужели после войны они все разъедутся в разные стороны и позабудут о первом бое на шестой заставе…
Может, и разойдутся, но никогда этого не забудут… Это уж на всю жизнь…
Почти неделю лежит Марин в госпитале, а улучшения нет… Сегодня главный хирург фронта Бухрин будет его вторично оперировать, удалять последний осколок возле сердца…
Катя сняла с окна одеяло, откинула занавеску, выключила электричество. При дневном свете еще резче обозначилась на белой подушке желтизна исхудалого, неподвижного лица.
Больше всего пугала Катю эта неподвижность Марина, безразличнее выражение его лица, в особенности, когда он приходил в себя. «Очень тяжелое ранение…» — вспомнились ей слова хирурга.
В госпитале начинался обычный напряженный день: через плотно закрытую дверь все чаще доносились торопливые шаги сестер, слышалась тяжелая поступь санитаров с носилками, шуршание колясок…
В палату тихонько вошла полная, круглолицая девушка с чуть вздернутым носом — медсестра Семенова. Белоснежный халат перетянут поясом, на голове батистовая косынка.
— Сегодня мое дежурство! Как больной? — обратилась она к вздрогнувшей от ее неожиданного появления Кате.
— Все так же… Я останусь у него…
— Шестые сутки без отдыха! С ума сошла! Ты же свалишься.
На тумбочке, у кровати, белел температурный листок с резко вычерченной кривой. Семенова уголком глаза взглянула на Марина и покачала головой.
— Ведь сегодня операция, — напомнила Катя, — разве я могу уйти?
— Каждый день кого-нибудь оперируют… — Семенова вздернула плечами. — Ну уж ладно, если настаиваешь, будь по-твоему, но сейчас-то до десяти можешь поспать.
Катя послушно поднялась.
— Занеси историю болезни в рентгеновский, — подала ей Семенова длинную желтую папку. — Понадобится главному хирургу. Ну и метет сегодня! На мосту просто с ног сбивает. Когда только кончится?
В конце коридора, у дверей рентгеновского кабинета стоял главный хирург фронта Георгий Алексеевич Бухрин. Сухощавый, чуть выше среднего роста, он ровным, густым голосом, обращаясь к военврачу Готкину, говорил:
— Во-первых, осложнений со стороны легких и плевры нет, во-вторых, ясны контуры сердца и отчетливая пульсация… значит, сердце не задето…
Готкин отрицательно качнул головой:
— Но на рентгенограмме ясно видно — осколок в тени сердца.
Даже при рентгеноскопии его не удалось вывести в сторону.
Стоявший тут же рентгенотехник Виктор Андреевич хотел сказать, что при просвечивании и при рентгеноснимках невозможно было придать больному необходимое положение — больной был слишком слаб, но Готкин уже перевел разговор на предстоящую операцию.
Увидев Катю, Виктор Андреевич взял у нее папку и обратился к Бухрину:
— Я вам покажу рентгенограммы. Зайдите, пожалуйста, в кабинет, — движением руки он пригласил всех войти.
Продолжая разговор, врачи подошли к большому столу, на котором аккуратными стопками лежали в обложках снимки. Рядом на широкой тумбочке помещался негатоскоп — ящик с большим, освещенным изнутри, матовым стеклом.
— Вот рентгенограмма больного Марка Марина, — накладывая пленку на стекло, сказал Виктор Андреевич.
Катя уже несколько раз рассматривала эту рентгенограмму: скрещивающиеся на сером фоне дуги ребер, посередине темная полоса, узкая вверху и расширяющаяся книзу. У самого края, слева, прозрачное, с острыми неровными краями, пятнышко — осколок.
Бухрин вынул из папки небольшой листок, прочел заключение рентгенолога: «Легочные поля без видимых патологических изменений. При рентгеноскопии грубых нарушений целости ребер не обнаружено. Сердце по конфигурации, размерам и пульсации в пределах нормы…»
Бухрин постучал пальцами по листку:
— Картина ясна. — Он посмотрел на Катю. — Позовите старшую операционную сестру.
Готкин, просматривающий историю болезни Марина, заметил:
— Вы с Клавдией Илларионовной всегда работаете?
— Замечательная сестра, — похвалил Бухрин, — ведь операционная сестра — это глаза, уши, совесть хирурга. На своих плечах выносит всю тяжесть операции. А Клавдию Илларионовну можно охарактеризовать одним известным изречением: «светя другим, сгораю сам…».
Катя стояла у стены, поодаль от операционного стола, тоненькая, бледная от волнения, крепко сжимая пальцы. Никто ее не замечал.
Высокая, в шесть окон, чисто выбеленная комната. Над операционным столом большая, похожая на опрокинутую эмалированную чашку, бестеневая лампа. В конце операционного стола — рабочий столик сестры с аккуратно разложенными инструментами, накрытыми стерильной марлей. Рядом столик Зонненбурга, на него хирург кладет инструменты. Знакомая обстановка.
Катя напряженно следит за руками хирурга.
— Распаратор! — доносится голос Бухрина, и она видит протянутую Клавдией Илларионовной блестящую пластинку. «Значит, будет резекция ребер… распаратором отслаивают от ребра надкостницу, тонкую, похожую на пергамент, пленку», — проносится в ее голове.
Руки Бухрина двигаются четко, уверенно.
— Пульс? — отрывисто спрашивает он.
— Семьдесят восемь, полный, — коротко отвечает наркотизатор.
— Дыхание?
— Глубокое, шестнадцать…
Катя облегченно вздохнула. Ей уже не кажутся такими страшными пропитанные кровью марлевые шарики, их в тазу все больше и больше. Туда же летит тампон, второй… «Вскрыл плевру!..»
В руках хирурга — длинные щипцы с плоскими лопаточками на концах… «Корнцанг! Будет доставать осколок…»
Катя плотнее прижалась к стене, спина хирурга закрыла от нее Марина. Уловив еле ощутимое в операционной движение, она подалась вперед.
Хирург широким жестом опустил на марлю небольшой черный осколок.
Еще несколько секунд молчания.
— Шов! — громко сказал Бухрин.
Катя обвела глазами комнату. Было непривычно светло, разрисованные морозом стекла искрились, тоненький луч солнца играл на подоконнике. «Утихло», — подумала она.
И хотя сейчас все были, видимо, совершенно спокойны и даже веселы, Катя с каким-то страхом перевела глаза на Марина. С его лица уже сняли марлевую маску.
Он лежал неподвижно, еще не освободившийся от наркоза. Лицо было такое же узкое, желтое и измученное, лоб по-прежнему очень бледен.
— Повязку! — также коротко приказал Бухрин и, расправив плечи, отошел от стола, сосредоточенно наблюдая, как сестра накладывает бинт.
Главный хирург был в отличном расположении духа. Снимая перчатки, посмотрел на окна, за которыми уже не мела пурга, не выл ветер, и, довольный, проговорил:
- Предыдущая
- 14/90
- Следующая