В львиной шкуре (продолжение - 2) (СИ) - Решетников Александр Валерьевич - Страница 57

— Глеб, ты случайно не заметил, в каком из окон находятся княжеские спальни? — негромко спросил Захар, привалившись к стене овина, что стоял напротив терема.

Оба брата были переодеты в одежды и маски скоморохов, чтобы их не узнал случайный знакомец.

— А что нам с того окна? Ставни-то все закрыты, — ответил брат, держа в руках керосиновую лампу. — Может, с крыльца пройдём?

— Я там уже был. Кто-то успел закрыть двери…

— Эх, — шёпотом выругался Глеб.

— Давай попробуем через подклети вовнутрь пробраться.

— Давай.

Бесшумно скользя по двору, который был наполнен храпом спящих дружинников, дворни и прочего люда, мужчины тихонько подошли к двери, расположенной в нижней части терема. К их счастью она оказалась открытой. Дальше пришлось спускаться по ступенькам вниз, которые вели в полуподвальное помещение, являющееся кладовой.

— Может поджечь всё? — предложил Глеб, осматриваясь вокруг.

— Побойся Бога, братка! Сколько невинных душ пострадает в пламени. Что мы с тобой нехристи, что ли какие?

— Прости, это я не подумавши ляпнул… Гляди, вон ступеньки кверху ведут.

Действительно, в дальнем правом углу помещения темнела дверь, расположенная на уровне человеческой головы. Поднявшись к ней первым, Захар тихонько надавил на дубовые доски, что привело к протяжному и неприятному скрипу. Обливаясь холодным потом, братья замерли. Но дом спал, и никакие скрипы не могли нарушить его безмятежного дыхания. Прокравшись дальше, мстители очутились в длинном коридоре, слева от которого угадывались двери, ведущие в жилые комнаты.

— Ты стой здесь, — прошептал Захар, — а я их по очереди обойду.

— Давай вместе? — не согласился Глеб.

— А кто мне спину в случае чего прикроет? — резонно заметил старший брат.

— Хорошо, иди, — согласился тот и поставил лампу на пол, а сам примостился в небольшой нише, чтобы в случае чего не быть обнаруженным.

Захар тем временем достал из ножен кинжал и мягко толкнул первую дверь. В помещении было абсолютно темно. Прислушиваясь, незваный гость пытался уловить звук человеческого дыхания. Очень скоро он понял, что в внутри никого нет. Однако желая убедиться в этом окончательно, витязь возвратился в коридор и поднял с пола лампу. Вскоре всё подтвердилось, комната была пуста. Покинув её, он убавил пламя в лампе до минимума и направился к следующей двери. Она оказалась запертой. Решив не тратить напрасно время, Захар двинулся дальше. Дверь в третье помещение поддалась легко. Проскользнув вовнутрь, мужчина обнаружил, что оно состоит из двух комнат. Первая представляла из себя прихожую. Здесь, свернувшись в углу калачиком, посапывал какой-то служка. Дальше шла просторная горница с массивным столом посередине. Её освещали несколько огарков от не догоревших до конца свечей. Там вповалку лежала куча народа. Незваный гость насчитал пару десятков. Возле стола примостились два бочонка, которые он подарил князю Борису. Сам Борис сладко посапывал лёжа на лавке. Князь Андрей, уронив голову на руки, спал сидя за столом.

"Веселы хоромы, да не больно здоровы, — мрачно подумал Захар, разглядывая комнату". Тут его взгляд наткнулся на чей-то длинный расписной шёлковый кушак, валяющийся у лавки. "Ага, на одну Иудину шею верёвочка есть… А вот и ещё одна…" Прежде, чем подобрать нарядные кушаки, мститель поставил лампу справа от входа, убрал в ножны кинжал, после чего достал из потайного кармана десятисантиметровую иглу и маленький пузырёчек. В нём находилось граммов пять мутной жидкости. Окунув в неё кончик стальной иглы, он сначала слегка уколол в шею спящего князя Андрея, а затем Бориса. Хотя первоначально в отношении Бориса действовать сомневался. Тот лично ничего плохого им с братом не сделал. Но коли тоже пошёл супротив Великого князя, то зачем жалеть предателя?

Когда яд завершил своё дело, и дыхание обоих князей остановилось навсегда, Захар сначала скрутил первый кушак и сделал из него петлю, а затем второй. Балка, проходящая через центр горницы, послужила хорошей виселицей. Попотев ещё минут десять, мужчина сделал то, что хотел: над спящими вповалку дружинниками висели два тела. Несколько раз перекрестившись и прочитав молитву, он поднял лампу с пола и уже хотел покинуть комнату, как ему в голову пришла интересная мысль: "А если затворить дверь изнутри?" Оглядев внимательно задвижку, мужчина достал из кармана небольшой моток нити и привязал торчащий наружу конец к ней. Привязал хитрым способом, подсмотренным у моряков, после чего аккуратно выбрался наружу, держа в одной руке моток, а в другой лампу. Поставив последнюю на пол, Захар притворил дверь и начал не спеша тянуть нить на себя. Та потихоньку поддавалась вперёд, увлекая за собой задвижку. Вскоре задвижка плотно заняла паз, а узел от сильного натяга развязался, и нитка полностью вышла наружу.

— Ну, что там? — потеряв в ожидании всякое терпение, прошептал подкравшийся к брату Глеб.

— Не беспокойся, — с мстительной улыбкой ответил тот, вытирая мокрое от пота лицо, — черти уже обоих поджаривают…

На улицу выходили той же дорогой, по которой попали в дом. Оглядев внимательно подворье возле терема, Захар спросил:

— Ты не помнишь, где наши попутчики?

— Отроки увели всех на постоялый двор.

— Вот и нам нужно незаметно туда пробираться.

— Ужо проберёмся. Там сейчас, наверное, тоже сонное царство. Ты сам всех угощал от души, — несколько нервно хохотнул Глеб. — Все восемь бочонков выпиты подчистую.

— Не восемь, а десять. Те, что я подарил Борису, тоже, скорее всего, пусты…

Дорога на постоялый двор заняла не больше двадцати минут. Ворота стояли нараспашку. Глеб оказался прав, все перепились и позабыли обо всём на свете. "Эх, десятника на них нашего нет, — подумал Захар. — За такую беспечность вот бы им всыпал…" Закрыв ворота на запор и стараясь не шуметь, братья не стали заходить в дом, а легли спать на сеновале, где по громкому храпу определили ещё парочку своих попутчиков.

Ранним утром сенная девушка постучалась в комнату, где накануне пировали князья.

— Демид, отрой что ли, — позвала она негромко прислужника. — Я рассолу холодного принесла.

— Сейчас, сейчас, — послышалось пыхтение из-за двери.

Мужчина, спавший в прихожей, отреагировал на стук довольно быстро. Сказывалась многолетняя привычка. Нехотя поднявшись с овчинного тулупа и сладко потянувшись, он пошаркал к двери.

— Ну, что там у тебя? — спросил Демид, впуская девку вовнутрь.

— Говорю же, рассолу холодного принесла к господнему столу, — кивнула та на пузатый жбан.

— Дайкось я сперва хлебну…

— Куды губищи тянешь? — огрызнулась девка, отодвигая руки со жбаном в сторону. — Иди, обмойся сначала, а то козлиной воняешь. Нечего своей слюной портить княжье питьё!

— Фи, подумаешь! — хмыкнул Демид и сделал шаг в сторону, пропуская строптивицу вперёд.

— А-а-а!!! — через пару секунд раздался дикий вопль, и жбан с рассолом грохнулся об пол.

Когда поднятая криком тревожная суета немного улеглась, и обоих князей вытащили из петли, то обнаружилось, что оба кушака принадлежали им. Только каждый повесился на кушаке брата.

— Сами удавились! — в гнетущей тишине выдохнул кто-то из бояр.

— Что делать теперь станем? — задал вопрос другой.

— Грех-то какой! — всхлипнула дородная женщина, командовавшая кухонной прислугой.

Остальной народ, набежавший в горницу на суматошный крик, поражённо молчал. Не стало больше их князей, олицетворявших собою надежду и опору. Мало того, умерли оба позорной смертью. Какой батюшка захочет отпевать самоубийц?

— А кушаки-то шёлковые — подарок польского круля Казимира, — произнёс один из дружинников. — Не иначе колдовством чёрным заговорённые…

— Точно! — подхватили остальные. — Без колдовства тут не обошлось. Извёл папский прихвостень наших князей!..

Это заявление и стало официальной версией гибели великокняжеских братьев. А в Москву в тот же день были отправлены гонцы, чтобы доложить Ивану III о случившемся, а так же передать просьбу о позволении вернутся всем в свои земли.