В львиной шкуре 2 (СИ) - Решетников Александр Валерьевич - Страница 57

— И из-за чего всё началось? — спросил Иван III.

— Инструктора (слово-то прижилось) русичей, Государь, делали обход лагеря и увидели, что пищальники, которых в караул определили, спять… Время-то послеобеденное… Солнышко припекает… Вот отроков и разморило. Тогда русичи собрали десятки, из которых были эти караульные и заставили всех отжиматься.

— Зачем? — удивился князь.

— Это наказание такое. Из какого десятка воин провинился, тот десяток полностью наказывают — заставляют делать малоприятную работу… То места отхожие чистить, то ямы копать… Вот, значит… А тут приказали трём десяткам отжиматься от земли. И всё бы ничего, да только жарко на дворе, к тому же многие после обильной трапезы… Отроки такому делу не захотели подчиняться. Отговорку нашли, мол, кто провинился, пусть те и отжимаются. А русичи им в ответ, что если подобное случилось бы на войне, то из-за ленивых караульных всё войско могло пострадать. Кто-то и сказал, что сейчас войны нет и вообще, вы нам, басурмане, не указ. Вот на "басурман" русичи и огорчились шибко. Крикуну сразу дали по шапке (сбить с головы шапку — серьёзное оскорбление). Этого уже не стерпели пищальники и кинулись на защиту товарищей… Только, хе-хе, все там и полегли, — подленько хихикнул дьяк.

— Да уж… — Великий князь потёр лоб правой ладонью. — И, говоришь, даже оружие не применяли?

— Истинно так, Государь. Токмо руками и ногами, будто псов шелудивых, гоняли всех недовольных. А потом сын твой пожаловал, утихомирил инструкторов. А узнав причину случившегося, сказал, что русичи не басурмане, а православные и делают всё верно. Кто их не будет слушать, сам тех накажет. А ещё напомнил, что отроки заключили ряд (договор), когда на службу нанимались. Кому не нравится, может уйти, но сначала придётся выплатить э-э… штраф, — вспомнил дьяк новое слово, — за нарушение ряда.

— Большой штраф? — поинтересовался князь.

— Десять рублёф… В него входит и одёжка, и вооружение, и аванс, который отроки получили в самом начале…

— Да, уж… Знатный откуп назначили, — усмехнулся Иван III. — А что там посольство русичей?

— Занимаются строительством, Государь. Подряд заключили с Василием Дмитриевичем Ермолиным. Он по их рисункам церкву на подворье мастерит. Владыка те рисунки одобрил. Он вообще частенько с русичами общается…

— О чём же? — повёл бровью Иван III.

— В Южной Империи есть "Главная палата мер и весов", — сказал по памяти боярин. — Вот о такой палате идёт речь. А ещё русичи при помощи своих приспособлений помогли Владыке фальшивые монеты обнаружить… За это он им людишек для строительства выделил…

— А откуда монеты фальшивые взялись?

Боярин развёл руками, показывая, что происхождение тех денег неизвестно, и как они попали к митрополиту — тоже…

В это же самое время Василий Дмитриевич Ермолин (великий русский зодчий) спорил с лейтенантом Егором Копьёвым…

— Василий Дмитриевич, — "кипятился" Егор, — мы же договорились, ты следишь за строительством и управляешь работами. А камень и раствор — это наши заботы.

— Про камень я ничего не говорю, — отвечал зодчий, — но раствор! Откель такой взялся?

— В моей стране при помощи такого раствора возводят каменные строения. Я же не от нечего делать приказал мельницу на Неглимне поставить…

— Неведомо мне, для чего ты мельницу соорудил, а вот о растворе таком я ничего не знаю! А если что случится? Спрос-то весь с меня! — упирался Василий Дмитриевич.

— Ты что ли бессмертный? — задал лейтенант неожиданный вопрос.

— Как, как? — растерялся зодчий.

— Триста лет, говорю, жить собрался?

— Почему триста лет? — удивление не сходило с лица мужчины.

— Потому, что дворец моего императора триста лет назад построили, и до сих пор стоит, как новенький! (как Егору говорили, так он и думал про "Олимп"). А возводили его при помощи этого раствора. Или ты думаешь, я хочу, чтобы всё построенное обвалилось? Не знаю, как тебе, а мне тогда точно не поздоровиться…

— А расскажешь секрет приготовления раствора? — неожиданно спросил Василий Дмитриевич.

— Кабы это был мой секрет, без вопросов. А так, прости, не могу, — развёл руками лейтенант.

По сути, он делал обыкновенный цемент, ради которого была построена мельница и несколько печей недалеко от пристани. На Руси для сцепления каменой кладки применяли известь. Но такой раствор хорошо вёл себя, только при тёплой ветреной погоде. Если шли дожди, то строительство полностью останавливалось. Повышенная влажность мешала затвердеванию.

— А хочешь, я тебе свои часы подарю? — спросил Копьёв, видя обиженное лицо капризного зодчего (наручные часы стали в Москве писком моды и стоили очень дорого).

— Часы!.. — расцвёл Василий Дмитриевич. — А не жалко?

— Жалко! Но видеть твоё грустное лицо для меня ещё хуже, — ответил моряк, помня о наказах адмирала — быть дипломатичным и стараться ни с кем не ссориться. — Или хочешь, открою секрет некоторых красок, которыми стены храмов расписывают?

Пока Ермолин, озадаченный выбором, размышлял, Егор вытащил из кармана мелкую монетку и протянул её белобрысому мальчишке. Тот подошёл к нему с докладом о проделанной работе. Работа заключалась в следующем… Так как землицы под своё подворье русичи отхватили не мало, то полностью огораживать всё каменной стеной выходило слишком накладно. Да и деревянный частокол стоил не дёшево. К тому же строить забор из дерева не хотели. Поэтому, ту часть территории, на которой по весне разбили огороды, обрамляли живой изгородью. Копьёв, как всякий моряк, умел хорошо плести из верёвок всевозможные приспособления. А как житель столицы ЮАР знал, что такое плетёная ограда из живого бамбука. Самому не раз приходилось её делать. На Руси бамбук не рос. Зато прямо под рукой в изобилии произрастали ива и орешник…

Первые десять метров "живой стены" пришлось лейтенанту мастерить лично. Вышло очень симпатично. А потом за деньгу малую привлёк к этому занятию детишек. Кто же откажется заработать? Тем более вместо денег можно было расплатиться или перочинным ножичком, от которого мальчишки были просто в восторге или коралловыми бусиками. К ним уже питали страсть девчушки. А у Егора целый сундук был набит подобными безделушками. К тому же купцы, недавно возвратившиеся со Студёного моря, доставили немало товара, что привёз дон Руслан. Взять, к примеру, лопату, как штыковую, так и совковую… Нанятый человек роет ею котлован под фундамент или ров вокруг подворья (чтобы чужая скотина не лезла и посторонние людишки тоже), и в оплату получает инструмент, которым работал. В Звёздном бригада из десяти человек их сотнями штампует каждый день, а на Руси такие изделия чуть ли не на вес золота. Здесь лопата представляла из себя деревянный черенок (обычно кривоватая жердь), к которому крепилась дубовая доска, обшитая по нижней кромке тонким железным полотном. Мало того, что подобное орудие труда весит не мало, так ещё и производительность низкая…

Живую ограду возводили в три ряда с промежутком в пятьдесят сантиметров. Во-первых: красиво, а во-вторых: со временем через неё невозможно будет пробраться. Да и сейчас тоже… Если только поломать. Но чтобы подобного не случилось, изначально вокруг садовых насаждений вырыли двухметровую траншею.

— Чудную задумку ты с оградой измыслил, дон лейтенант, — глядя вслед удаляющемуся мальчугану, сказал Василий Дмитриевич.

— Так это не я придумал. Есть такое ремесло — садовник. Он за растениями ухаживает, и сады красивые выращивает. Может целый городок из цветов, деревьев и кустарников возвести.

— Знаю я про садовников. Только в Москве так ещё никто не делал.

— Значит, я буду первым, — улыбнулся Копьёв. — Хотя у нас в столице подобное сплошь и рядом. Особенно возле уличных кафе…

— Что за кафе такие? — спросил зодчий.

— Кафе — это корчма, по-вашему. Только в некоторых кафе столики стоят не внутри помещения, а на улице. А вокруг этих столиков живая изгородь. И для души приятно и от солнышка защищает. У нас тепло практически круглый год. Только когда у вас лето, у нас зима… Холодно становится, и дожди постоянно льют.