Реабилитация. Путь к выздоровлению (ЛП) - Докукина Наталья - Страница 39

Остановившись, мы продолжаем молчать. Но мы целуемся. Целуемся, потому что это значит, что нам не нужно разговаривать. Его губы холодные и темные, а я задыхаюсь в его устах. Но продолжаю целовать его. Целовать и плакать. Целовать так сильно, чтобы почувствовать себя снова рядом с ним.

— Я скучаю по тебе, Дженезис.

— Как это возможно? Как ты можешь говорить, что скучаешь по мне?

Он ничего не отвечает. Мы взываем друг к другу.

— Ведь именно ты ушел. Ты.

Хотя, я тоже ушла. Когда мы оставили друг друга? Определенно, это произошло еще до клиники. Не было никакого конкретного момента. Это была постепенно проникающая печаль, которая так медленно просачивается и съедает половину тебя, прежде чем ты что-либо заметишь. Легче обвинять момент.

Целоваться легче, чем разговаривать.

Игнорировать легче.

Мы можем это исправить? И должны ли?

Если бы было больше света, я бы смогла увидеть его щеки: горят ли они от бурлящей крови или выцвели и совсем белые. Если бы было больше света, я смогла бы прочитать, что написано на его лице, прочитать его смятение или грусть, или облегчение, или то, что он чувствует, но я не могу. И от темноты я задыхаюсь. Нет света. Нет понимания.

— Почему ты ушел?

— Я же говорил, что, если ты сделаешь это, я оставлю тебя, — отвечает он.

И его ответ словно вскрывает меня, выпускает что-то дикое.

— Заткнись. Просто заткнись.

— Я говорил тебе! Я же говорил!

— Но мы вместе приняли такое решение.

— Это ты приняла решение, Джен. А я согласился позволить тебе решить.

— Тогда почему ты появился у меня утром? Почему отвез меня туда? Какая в этом причина?

— Я хотел быть с тобой. Очень хотел. А потом я больше не знал, как это сделать. Это самое худшее из того, что я когда-либо делал.

Я кричу. И мой крик достает до Луны, которой сегодня не существует. Я кричу, чтобы он заткнулся, заткнулся, заткнулся. А потом он обхватывает меня руками и крепко держит, и я снова и снова повторяю нет, пока мои слова не превращаются в шепот. Он так знакомо пахнет. Он знает, как держать меня. Он знает, как успокоить всю мою ярость. Это так же просто, как тихо шептать мне на ухо Ш-Ш-Ш. Сильный, надежный человек, который предлагает мне упасть. Упасть на него и позволить ему быть моей поддержкой. Это самое удобное место. И я почти потеряла его. Я почти потеряла Питера.

— Я не мог этого сделать. Я не думал, что смогу пройти через это.

Я понимаю. Это то, что он сказал мне. Я знаю, что он все мне рассказал. Я знаю, что он остался со мной, даже когда его мать сказала не делать этого. И даже, когда ему было что терять.

— Я так по тебе скучаю, Дженезис. Я совершил огромную ошибку. Ты моя вечная девочка. Ты — моя вечность. Я знаю, почему тебе пришлось это сделать. Я знаю, это было ради нашей вечности.

— Это было ради нас. Сейчас неподходящее время. Просто не время.

Все в его лице выражает отторжение. Это самый печальный взгляд, который я у него когда-либо видела.

— Я облажался, Дженезис. Прости меня.

— Не надо, Питер.

Потом мы снова целуемся. Теперь его рот не похож на черную дыру. Он мягкий. Более безопасный. Питер отклоняется, выпрямляется и говорит:

— Ты была там с парнем?

— Питер.

— Да?

Я заправляю волосы за уши.

— Да.

— Дженезис, мы еще не расстались.

— О чем ты? Конечно, мы расстались. А если точнее: ты меня бросил. Ты не можешь вот так сбежать, а потом надеяться, что я останусь.

— Я никогда не хотел оставлять тебя.

— Но ты оставил.

— Да, оставил.

— О чем ты сейчас говоришь? Что хочешь быть со мной?

— Я — с тобой.

Как он может говорить все то, что я хотела услышать от него всего три дня назад? Неужели какая-то жидкая мечта, в которой мы висели в доме Розы, разлилась на темное шоссе Нью-Джерси? Неужели мы только что вернулись в безопасное место?

Неужели я проснусь и не пойму, где я?

Мы сидим в тяжелой тишине, позволяя всему утонуть в прошлом, наверное, это называется «несколько световых лет». Утонуть в прошлом вместе.

— Мне нужно выбраться отсюда, — говорю я.

— Куда тебя отвезти?

Я не могу вернуться на вечеринку после того, как я со всеми там поступила. Поэтому просто говорю:

— Домой.

Питер включает зажигание. Я прислоняю голову к холодному стеклу. Мы погружаемся в темноту.

Я смотрю на часы.

Полночь.

Сейчас действительно мой день рождения.

АКТ IV

СЦЕНА 1

(Действие происходит в смотровой в Центре Планирования Семьи. ДЖЕНЕЗИС сидит на краю кушетки, одетая для операции. ДОУЛА сидит рядом с ней в кресле, ДОКТОР на стуле перед ней).

ДОКТОР: У вас есть еще какие-нибудь последние вопросы перед началом операции?

ДЖЕНЕЗИС: Нет. Я готова.

ДОКТОР (Просматривая документы в папке): Ты уверена, что тебе не нужен наркоз?

ДЖЕНЕЗИС (в зал): Я хочу ответить следующее: «Я уверена. Мне нужно это почувствовать. Я должна понимать, что это реально. Мне нужно почувствовать, как он уходит. Мне нужно почувствовать, что я делаю выбор, и это мой выбор». Но я просто киваю.

(ДОУЛА берет руку ДЖЕНЕЗИС. Слышен громкий стук).

ДЖЕНЕЗИС: Что это за шум?

ДОКТОР: Это всего лишь обогреватель, милая. Старое здание.

ДЖЕНЕЗИС: О.

ДОКТОР: Поставь ноги в скобы. И подвинь таз ко мне.

(ДЖЕНЕЗИС выполняет).

ДОКТОР: Мне нужно определить положение твоей матки.

(Стук начинается снова. ДЖЕНЕЗИС сжимает ноги).

ДОКТОР: Милая, это всего лишь обогреватель. Постарайся расслабиться, хорошо? Сейчас я введу два пальца, а потом надавлю на живот.

(Пауза).

ДОКТОР: С тобой все в порядке, милая?

ДЖЕНЕЗИС (Тихим голосом): Может хватит называть меня «милая»?

ДОКТОР: Что?

ДЖЕНЕЗИС: Ничего.

ДОКТОР: Это зеркало. Когда я открою шейку матки, чтобы добраться до ее полости, ты можешь почувствовать спазм.

(ДЖЕНЕЗИС смотрит в потолок).

ДЖЕНЕЗИС (В зал): Вы не можете увидеть картинку у меня перед глазами: тропический пляжный пейзаж. Мне следует быть там, а не здесь.

(ДОКТОР вводит местную анестезию, и ДЖЕНЕЗИС свободной рукой судорожно сжимает смятую бумагу под собой. ДОУЛА крепко держит другую руку девушки).

ДОКТОР: Хорошая работа, милая. Чувство жжения, которое ты ощущаешь, это нормально. Через секунду все закончится. И ты уже ничего не почувствуешь.

(ДОКТОР достает металлический расширитель.): Это для расширения шейки матки.

(Она начинает работу. ДЖЕНЕЗИС двигает руку к животу).

ДОКТОР: С тобой все в порядке, милая?

(ДОКТОР оттягивает маску в сторону. ДЖЕНЕЗИС кивает).

ДОКТОР: Ты уверена? Помни, если ты почувствуешь себя слишком некомфортно, то должна обязательно сказать мне.

ДЖЕНЕЗИС: Я в порядке. Уже почти закончилось?

ДОКТОР: Почти.

(ДОКТОР вставляет пластиковую трубку, и раздается жужжащий звук аппарата. ДЖЕНЕЗИС жужжит).

(Аппарат останавливается).

ДОКТОР: Все в порядке.

(ДОКТОР удаляет зеркало).

ДЖЕНЕЗИС: И это все?

ДОКТОР: Вот и все. Лейла проводит тебя в послеоперационную палату. Ты примешь назначенные антибиотики, и, когда почувствуешь, что готова, мы обсудим рекомендации для восстановительного периода. После чего ты сможешь уйти.

ДЖЕНЕЗИС: Ладно.

ДОКТОР: Ты отлично справилась, Дженезис.

(Пауза).

ДОКТОР: В ближайшие недели, ты, вероятно, много чего почувствуешь. Но никто не имеет права критиковать то, что ты сделала со своим собственным телом. Я просто хочу тебе напомнить, что сегодня ты сделала выбор, который был правильным для тебя, хорошо?

ДЖЕНЕЗИС: Я знаю.

ДОКТОР: Хорошо. Теперь иди отдохни. Не торопись.

ДЖЕНЕЗИС: Спасибо Вам.

ДОКТОР: Не за что. С тобой есть кто-то, чтобы проводить домой, верно?

ДЖЕНЕЗИС: Да. Мой парень. Он в приемной.

(Свет полностью гаснет).