Реабилитация. Путь к выздоровлению (ЛП) - Докукина Наталья - Страница 23

— Можем как-нибудь снова потусоваться, когда тебе исполнится восемнадцать? Пожалуйста.

Слишком рано, слишком рано, слишком рано. Я пытаюсь понять, как принимать его слова.

— Не знаю. (Смысл: я не знаю НИЧЕГО.)

Он трясет головой, а я натягиваю одеяло на плечи.

— Подождешь, пока я оденусь? Провожу тебя до поезда.

Киваю.

— Включу тебе музыку, пока буду собираться.

Он надевает одежду в стиле Джонни Кэша (потому что: еще бы!), а я допиваю свой кофе. И думаю о тете Кайле, рассказавшей, как она встретилась с Джонни Кэшем в лифте отеля на Манхэттене. А потом вновь столкнулась с ним, и он сказал: «Привет, Кайла», будто они были старыми друзьями. Затем тетя призналась, что могла бы умереть прямо тогда и там.

Я не рассказываю эту историю Сэту. Вместо этого слушаю, как он болтает о своей актерской программе, и как ему хочется участвовать в чем-то, что не является частью его учебы, поэтому завтра он прослушивается на какую-то не профсоюзную внебродвейскую вещь, которая, вероятно, не очень хороша, но просто сейчас его так раздражают студенты Нью-Йоркского Университета, что ему необходимо узнать, какие другие типы людей ставят театр в городе.

— Как ты нашел это прослушивание?

Он возвращается в комнату. На нем все еще нет рубашки, но зато теперь он в черных джинсах и армейских ботинках. По мере того, как его волосы высыхают, они начинают разлетаться от статики.

— А что? Ты хочешь приехать?

— Я? Я не могу.

Я не могу? Будто бы я никогда этого не делала. Может, это именно то, что мне сейчас нужно. Может быть, это своего рода билет из колеи. Билет в то место, о котором я забыла, когда была с Питером.

Он возвращается в ванную и подпевает музыке. Он не ответил на мой вопрос, но, в общем, какая мне разница?

Сэт забегает в гостиную и запрыгивает на журнальный столик, которым на самом деле является большой старый пыльный сундук, и танцует по кругу, одновременно синхронизируя движения губ с текстом песни.

— А вот и улыбка, моя прекрасная Дженезис. Я знал, что смогу вытянуть из тебя хотя бы одну.

— Я улыбаюсь.

— Не слишком часто.

Роза тоже так говорит. Что мне не следует все время быть такой серьезной. Не стоит так много обо всем думать. Это очень трудно отпустить. Поэтому я позволяю своим губам искривиться. Будто пробую свою улыбку, чтобы убедиться, что она работает. И чувствую себя легче. Словно хочу прыгнуть в этот воздушный поток, в котором плавает Сэт.

— Я улыбаюсь.

— Конечно, улыбаешься. Я знаю.

— Знаешь?

— Ну, прошлой ночью мы провели немного времени вместе, понимаешь?

— Хотела бы я вспомнить.

— Ты когда-нибудь выступала раньше? На сцене? Музыка? Что угодно?

— Да, я играла в некоторых пьесах.

— Я так и знал!

— Откуда ты знал?

— На самом деле, нет. Я пошутил.

— О.

— Ты должна прийти завтра.

— Я не могу.

Сэт придвигается ко мне на диване ближе, чем следует. Затем берет мое лицо в руки, будто изучает глаза и кожу. Он так близко подносит свое лицо к моему, что я чувствую запах мяты от его недавно почищенных зубов. Потом он опускает руки.

— Точно. Ты — живой, дышащий человек. Именно это они и ищут для своей пьесы.

— Да ладно!

— Могу сказать, что ты заинтересовалась.

— Нет, это не так.

— Послушай, как я это вижу. Однажды ночью два человека случайно встречаются на краю крыши. На краю крыши! Итак, они прыгнут вместе или просто отступят обратно в свои норы?

Край крыши был идеальным местом для встречи с этим парнем.

— А потом ты забыла здесь свой телефон, а потом просто так случилось, что я иду на прослушивание. Слишком много совпадений. Я могу сказать, что ты — джампер. Не отступаешь.

Я смотрю на мертвый телефон в своих руках.

— Что за пьеса?

— Черта с два я знаю.

— Серьезно?

— Я же говорил, что пускаюсь в омут с головой, забыв о всякой осторожности. Собираюсь прыгнуть. Мне не нужно устоявшееся. Я хочу что-то совсем необычное. Абсолютно из ряда вон выходящее.

— Не думаю, что это такая уж хорошая идея.

— Знаешь, не принимай решения сейчас. Но, если завтра утром ты проснешься, и все еще будешь думать об этом, то тогда тебе просто стоит пойти.

Что-то глубокое и зарытое внутри меня начинает выскребать свой путь наружу. Чего я так боюсь?

— Если же ты об этом не вспомнишь, тогда мы можем просто забыть о случившемся. Договорились?

Я снова улыбаюсь. Такое чувство, будто он перевернул меня вверх ногами.

— Договорились.

АКТ II

СЦЕНА 2

(Действие происходит в гостиной Дженезис. В луче света Дженезис, читающая на диване. Раздается стук в дверь. Она никого не ждет, но когда смотрит в окно, чтобы узнать, кто это, девушка не кажется удивленной. Она начинает выскальзывать из комнаты, но повторный стук заставляет ее подумать дважды).

ПИТЕР (Говорит через дверь): Джен! Я знаю, что ты дома.

(ДЖЕНЕЗИС открывает дверь. ПИТЕР подходит к ней, но она не реагирует. Он обнимает ее. Она позволяет ему, но остается неподвижной. Она безответна).

ПИТЕР: Дженни Пенни.

(Они продолжают в том же духе. ПИТЕР целует ее в голову и говорит всякие милые, ласковые слова, пока она, наконец, не обнимает его. Когда они размыкают объятия, становится видно, что ДЖЕНЕЗИС плакала ему в плечо).

ПИТЕР: Я боялся приходить сюда. Боялся, что ты не откроешь дверь. Боялся, что ты не позволишь прикоснуться к тебе. Ты исчезла, Джен. Где ты была?

ДЖЕНЕЗИС: Мне было очень тяжело.

ПИТЕР: Ты пропустила целую неделю в школе.

ДЖЕНЕЗИС: Я знаю.

ПИТЕР: И ты не ответила ни на один из моих звонков или сообщений.

ДЖЕНЕЗИС: Мама нуждалась во мне. На этой неделе нужно было очень много ухаживать за ней. Слишком сложно положиться на кого-то другого.

ПИТЕР: Тебе не нужно все делать в одиночку.

ДЖЕНЕЗИС: Нет, я имею в виду, что не хочу ничего на тебя возлагать.

ПИТЕР: Мне бы очень хотелось быть твоим парнем, Дженезис.

ДЖЕНЕЗИС: Я знаю.

ПИТЕР: Ты должна впустить меня. Что бы это ни было. Я смогу справиться с этим. Я никуда не уйду. И не собираюсь оставлять тебя.

ДЖЕНЕЗИС: Я знаю.

ПИТЕР: Думаю, что могу вынести намного больше, чем ты себе представляешь.

ДЖЕНЕЗИС: У тебя все так идеально. Поверь, иногда тебе не захочется видеть, что здесь происходит.

ПИТЕР: Неужели ты так думаешь? Что у меня все идеально?

ДЖЕНЕЗИС: А это не так?

ПИТЕР: Кажется, у нас есть многое, что необходимо узнать друг о друге. В обе стороны.

ДЖЕНЕЗИС: Я бы приняла строгих родителей и угрозы наказания, но и полную поддержку вместо мертвого отца и мамы, которая всю неделю была слишком напугана, чтобы оставлять ее одну.

ПИТЕР: Дженезис, я люблю тебя.

ДЖЕНЕЗИС: Что?

ПИТЕР: Да. Я люблю тебя. Впусти меня. Позволь мне быть здесь с тобой. (Она кивает)

Тебе нужны правила? Вот одно: не игнорируй мои звонки. Ты должна отвечать мне.

ДЖЕНЕЗИС: А если нет?

ПИТЕР: Тогда ты наказана.

ДЖЕНЕЗИС: Я хотела ответить на звонок.

ПИТЕР: Я думал, ты исчезла. Я должен был прийти раньше.

ДЖЕНЕЗИС: Я тоже.

ПИТЕР: Я не экстрасенс.

ДЖЕНЕЗИС: Нет, я не об этом. Я тоже. Люблю тебя.

(ПИТЕР снова обнимает ее. Они целуются).

ПИТЕР: Я люблю тебя.

ДЖЕНЕЗИС: Я могу впустить тебя. Только надеюсь, что ты готов.

ПИТЕР: Давай сделаем это. Давай так и поступим. Никакого отступления. Только вперед. Раз… два… три…

(Свет гаснет. Конец сцены).

КАК БУДЕТЕ ГОТОВЫ, ВОЗВРАЩАЙТЕСЬ

К СВОЕЙ ПРИВЫЧНОЙ ЖИЗНИ

Мы направляемся на станцию, и, услышав, что идет поезд, Сэт слетает по ступеням, а я бегу за ним. Как раз вовремя успеваем проскочить в закрывающиеся двери.

Сэт и я занимаем два места рядом, и в противоположном окне я вижу наши размытые отражения. Сэт, барабаня, стучит кончиками пальцами по металлическому поручню перед нами. Затем указывает на человека, у которого один носок оранжевый, а второй в горошек, в то время как другой человек, потрёпанный и уставший, играет на своей гармошке какую-то знакомую мелодию.