Тарч (СИ) - Демин Игорь - Страница 20

— Так ты что… его убил? — испуганно прошептала Тучка, так тихо, что Утюгу пришлось переспрашивать.

— Нет… он же мой сын, пусть теперь и… такой. Попросил две минуты, собраться. Когда поднялся, расстегнул все ремни, кроме двух. Перед этим перетащил все мясо, прямо в комнату. И ушел. Двери открытыми оставил, чтобы он мог выбраться.

Утюг замолчал, и ни у кого больше не нашлось слов, ни для вопросов, ни для собственных историй. Можно было бы сказать, что было тихо, но шум мотора и покрышек, монотонно перебирающих грунтовку, создавал естественный шумовой фон, к которому все уже успели привыкнуть. Но как бы ни был шум привычен, он заглушал все тихие звуки, и только сейчас Тарч понял, что вот уже некоторое время слышит откуда-то сбоку тихий плач. Тарч оглянулся и увидел, что немного в стороне от него, совершенно не прячась и не стесняясь, как будто бы отделенный от всех невидимой стеной, плачет грузный бородатый мужчина, или даже еще парень, недавний юноша, по новой моде отрастивший бороду. Он ничего и никого не замечал вокруг, погруженный в глубины собственного страдания. Не из-за рассказа Утюга, слишком рано для этого он начал плакать, а из-за какой-то своей истории, не связанной ни с кем из присутствующих. Из-за своего личного горя, которое было теперь у каждого, и изменить это было невозможно.

Глава 7. База

Колонна проехала через ворота бывшего заводского комплекса и остановилась. Бойцы высыпались из машин, перебрасываясь приветствиями со встречающими. Лом привстал, отогнул край тента, постарался осмотреться, но к грузовику никто не подходил, команд не отдавал, и новички Улья предпочли остаться в кузове, не зная, что делать дальше. Все молчаливо ерзали, пытались рассмотреть место, куда их привезли, через затертые, закрытые толстой полиэтиленовой пленкой окошки тента и щели возле кабины.

Головные машины уже начали разъезжаться по местам стоянки, когда к грузовику подошел худой статный мужчина в чистом, как с иголочки, камуфляжном костюме, со сложенным под хлястиком для погон черным беретом. На поясе справа у него крепилась кобура с пистолетом, слева — такой же, как у Цыгана, клевец. Мужчина, несмотря на самоуверенный командирский вид, сам отвязал тент, откинул борт, махнул рукой и скомандовал: «Давай! Выгружаемся!».

Люди разминали затекшие ноги и спины, потягивались и, слезая, неловко искали опору для ног, не решаясь спрыгивать с полутораметровой высоты. Когда все оказались на земле, мужчина с беретом командирским жестом махнул рукой, показывая направление построения, и подошедшие бойцы аккуратно, но настойчиво, построили прибывших в одну шеренгу. Тарчу в ней место не досталось, так как стоять он не мог даже при поддержке с двух сторон, и его посадили на землю, прислонив к колесу грузовика.

С точки стоянки автомобиля почти весь заводской комплекс можно было окинуть одним взглядом. Территория имела форму квадрата со стороной около ста или ста пятидесяти метров. По периметру ее окружал забор из железобетонных плит с несколькими сторожевыми вышками, единственными воротами и небольшим одноэтажным зданием проходной. Рядом с воротами возвышалось трехэтажное административное здание, каждое из окон которого было или забрано толстыми стальными листами или превращено в укрепленную бойницу. Справа, если стоять спиной к проходной, располагался большой гараж, в который сейчас заехала большая часть техники. Слева — два огромных цеха с высокими, больше десяти метров, потолками.

Навскидку сложно было сказать, сколько именно сейчас на базе людей. В колонне приехали несколько десятков человек, и встречало их примерно столько же. А значит, вряд ли здешнее население составляло больше ста-ста двадцати иммунных. Большинство приехавших и встречающих уже разошлись по своим делам. Тарчу не было видно, что происходит в гараже, но он слышал привычные звуки заводских боксов для техники — шоферы ставили машины на места, хлопали дверцами, весело переругивались с коллегами и обменивались впечатлениями с теми, кто не участвовал в рейде. Второй грузовик колонны задним ходом заехал в ближайший цех, и там, судя по всему, началась разгрузка привезенных из города товаров. Выстроившихся в шеренгу новичков встречал только тот самый командирского вида мужчина и несколько бойцов, двое из которых стояли по краям шеренги, а другие — у него за спиной.

— Меня зовут Резун. И я тут главный, — не поприветствовав новоприбывших даже кивком головы, начал речь командир, когда убедился, что люди построены и все взгляды направлены на него, — Вы находитесь на базе, принадлежащей поселку Орлиный.

Резун обвел шеренгу медленным взглядом. Лицо его при этом сохраняло веселое и слегка ироничное выражение.

— Кто у вас тут за основного?

Опытный взгляд командира успел за время высадки и построения рассмотреть, что разношерстная группа совсем недавно незнакомых друг другу людей за несколько часов поездки успела стать пусть небольшим и неорганизованным, но коллективом. И как в любом коллективе, у группы не мог не появиться неформальный лидер.

Тарч почувствовал к Лому что-то вроде зависти. Вот есть такой тип людей, которые, как говорится, без мыла проникнут в любую щель. Иногда, когда это свойство сочетается с лицемерием и лизоблюдством, такие личности вызывают исключительно раздражение. Но в большинстве случаев это общительные люди, которые не стесняются проявлять инициативу в любой ситуации, с легкостью берут на себя ответственность и всегда находятся в центре внимания. Тогда, в кузове, любой мог начать со всеми знакомиться, шутить, проявлять интерес и сочувствие. Но сделал это именно Лом, и никто другой, и сейчас ему заслуженно достанутся лавры победителя в необъявленном соревновании за лидерство. Власть, пусть даже такая небольшая, это всегда ответственность и ненужные обычному человеку проблемы. Но плох тот солдат, который не хочет стать генералом. Тарчу бы очень хотелось сейчас поднять руку и сказать что-то вроде: «Меня зовут Тарч. И я среди них главный», — и заслужить этим заочное уважение командира базы. А вместо этого придется тихо сидеть и смотреть, как Резун и Лом будут обсуждать дальнейшую судьбу всей новоприбывшей группы.

Лом, вопросительно переглянувшись с Утюгом и еще парой мужиков, поднял руку.

— Ну, допустим, я.

— Два шага вперед сделай.

Лому не нравился приказной тон и необходимость выполнять чьи-то указания, но добрый десяток стоящих вокруг автоматчиков не оставлял выбора, и он сделал два небольших шага вперед. Резун при этом не шагнул навстречу, а наоборот, отшагнул назад и зачем-то повернул голову в сторону ближайшей сторожевой вышки. Верхняя часть головы Лома тут же взорвалась кровяным фонтаном, разорванная попаданием винтовочной пули. Кровь и брызги из мозгов парня разлетелись по площадке на несколько метров, попали на камуфляж Резуна и на нескольких стоящих в строю человек, а тело Лома рухнуло на бетон.

Тарч бессознательно съежился, ожидая новых выстрелов. Шеренга новоприбывших рассыпалась, превратившись в группу испуганных, людей. Тучка от неожиданности грохнулась на попу и истерично орала, закрывая глаза руками. Вишня тонко и громко стонала от страха, стараясь спрятаться за спины стоявших рядом, но и мужчины не проявили чудеса мужества — большинство из них присели и панически крутили головами, стараясь определить, откуда исходит опасность. Кого-то стошнило, толи от страха, толи от вида разорванной пулей головы, и Тарч вспомнил свой первый раз. Тот момент, когда он открыл дверь квартиры и увидел тела, обглоданные, с разможеными черепами. Его тогда полоскало так долго и сильно, что казалось — сейчас наружу вывернется сам желудок, а не только его содержимое.

Не обращая внимание на вызванную убийством Лома панику, Резун вызвал кого-то по рации и приказал бойцам привести строй в порядок. Они действовали без агрессии, но настойчиво, приводя в чувство одного за другим и восстанавливая рассыпавшуюся шеренгу.

Когда тело Лома унесли вызванные по рации люди, Тарч успел заметить, что они были не в камуфляже и без оружия, Резун, как ни в чем не бывало, снова встал перед строем.