Правители Франции XVII-XVIII века - Черкасов Петр Петрович - Страница 37

В этот же день Людовик XVI уехал в Шуази, словно сбегая из пропитанного смрадом смерти Версаля. Казалось, что зловонный запах распадавшейся плоти, распространявшийся из королевских покоев, отравил все вокруг. Последние дни жизни умиравшего от оспы Людовика XV стали невыносимым кошмаром для королевской семьи, придворных и дворцовой прислуги именно из-за этого смрада, исходившего от распухшего и почерневшего тела короля. От него не спасали ни настежь раскрытые окна Версальского дворца, ни щедро разливавшаяся в помещениях туалетная вода, ни благовония…

Весь путь Людовика XVI из Версаля до Шуази сопровождался ликующими приветствиями: «Да здравствует король!» Местные крестьяне, разумеется, ничего не знали о намерениях юного короля, но они хотели верить в добрые перемены и потому совершенно искренне приветствовали его. Никому и в голову не могло прийти, чем завершится это только что начавшееся царствование.

Людовик XVI родился 23 августа 1754 года. Он был третьим сыном дофина — Луи-Фердинанда и его супруги — Марии-Жозефы Саксонской. Преобладающее влияние отца наложило неизгладимый отпечаток на личность, да и на всю судьбу герцога Беррийского, поэтому есть смысл сказать несколько слов о родителях Людовика XVI.

При дворе Людовика XV, где царил вечный праздник, его сын Луи-Фердинанд слыл отшельником и даже святошей. «Нелюбимый принц», как называли его версальские куртизаны, был полной противоположностью распутному отцу. Он не терпел фривольности, питал отвращение к карточной игре, не любил балов и спектаклей и делал исключение только для музыки. Даже охота — это любимое занятие французских королей — перестала интересовать его после того, как однажды он случайно застрелил берейтора. С того трагического дня никто и никогда не видел дофина с ружьем.

Все нерастраченные силы души он отдал религии. Дофин отличался глубокой набожностью, слыл знатоком Священного Писания и богословских трудов. Свободное от религии время он проводил за книгами по истории и праву. Крайним напряжением воли Луи-Фердинанд сдерживал неприязнь к фаворитке отца маркизе Помпадур, которую в своем кругу называл не иначе как «Maman-Putain» («Мамаша-Потаскушка»). Он преданно любил мать — королеву Марию Лещинскую, давно оставленную королем ради фаворитки, воцарившейся в Версале на правах хозяйки.

После смерти в 1746 году первой жены, к которой он был искренне привязан, дофина против его воли женили вторично, избрав ему в супруги Марию-Жозефу Саксонскую, дочь Августа III, курфюрста Саксонии и одновременно короля Польши. От этого брака у них родились пять сыновей и две дочери. Третьим сыном был Луи-Огюст, герцог Беррийский, ставший в 1761 году, после смерти двух старших братьев, вторым (после отца) наследником французского престола. С этого времени Луи-Фердинанд уделял ему особое внимание, сумев оградить сына от тлетворного влияния прожигателей жизни, окружавших короля.

Дофин-отец много читал, в частности модных философов; он даже встречался со знаменитым Монтескье, автором «Духа законов». Но он не одобрял критики просветителями абсолютизма и тем более нападок на религию. Луи-Фердинанд был одержим идеей подчинения политики нормам христианской морали и в этом находил единомышленников и наставников в лице иезуитов. Им он поручил воспитание и образование своих детей, чем вызвал едва скрываемые насмешки со стороны вольтерьянствовавших куртизанов. Когда под влиянием «друга философов» герцога Шуазеля Людовик XV в 1764 года решил изгнать иезуитов из Франции, дофин энергично, но безуспешно пытался воспрепятствовать этому, объединив вокруг себя так называемую партию «святош», приверженцев традиционных ценностей.

Луи-Фердинанд был строгим отцом и требовательным воспитателем. Здесь он находил полную поддержку у своей супруги. Дважды в неделю — по средам и субботам — родители устраивали детям своеобразные экзамены, которые служили испытанием и для тщательно подбиравшихся учителей. Когда в августе 1765 года дофин-отец занемог и слег, то и тогда он продолжал строго экзаменовать детей.

Однажды, это случилось 2 ноября 1765 года, Людовик XV пожелал взять герцога Беррийского на королевскую охоту. Луи-Фердинанд в ответ на просьбу короля отпустить внука с ним сказал, что это невозможно, так как Берри в этом случае пропустит урок. Король недовольно заметил: «Когда вы наказываете ваших детей, то больше всех страдаю именно я». Напрасны были просьбы королевы, дофины и принцессы Аделаиды пойти навстречу желанию деда-короля. Дофин не уступил. В этот день, как обычно, Берри занимался латынью. А он так любил охоту!

20 декабря 1765 года Луи-Фердинанд скончался от туберкулеза, завещав сыновьям «превыше всего знать страх Божий и любовь к религии». 13 марта 1767 года от туберкулеза же умерла и его жена — Мария-Жозефа.

Одиннадцатилетний герцог Беррийский, ставший после смерти отца прямым наследником престола, едва не последовал за своими родителями. У него тоже подозревали туберкулез, погубивший не только отца и мать, но и старшего брата. Однако все обошлось.

К четырнадцати годам дофин уже хорошо знал латынь, читал по-итальянски, переводил с английского и без ошибок писал на родном французском. Благодаря урокам аббата Нолле Луи-Огюст получил некоторое представление о физике. Любимым же предметом у него была история. Круг чтения дофина — Светоний, Тацит, кардинал де Рец, Ла Брюйер, «Политическое завещание» кардинала Ришелье…

Повзрослев, дофин приобрел привычку к продолжительным пешим прогулкам по полям, где он любил беседовать с крестьянами. Однажды он даже, к удивлению землепашцев, взялся за плуг.

Так сложилось, что после смерти отца, а затем и матери Луи-Огюст не подпал под влияние деда-короля, продолжавшего прожигать жизнь в окружении метресс и собутыльников-куртизанов. А с появлением при дворе весной 1769 года мадам дю Барри король и вовсе потерял интерес к внуку-дофину, перепоручив его воспитание герцогу де Ла Вогюйону, который, надо сказать, особо не докучал своему воспитаннику. Помогал герцогу в воспитании дофина 27-летний граф де Монморен, который в 1787 году станет последним министром иностранных дел Людовика XVI.

Получив определенную свободу, герцог Беррийский пользовался ею по своему усмотрению, отдалившись, насколько это было возможно в его положении, от разгульно-праздной жизни двора. Он явно тяготел к одиночеству. И потом он так любил бывать на открытом воздухе, любил движение, свободу… Ему было легче находить общий язык со случайно встреченными во время пеших прогулок крестьянами, нежели с придворными.

Его дед — «Papa-Roi», как он называл короля, — вызывал у него самые противоречивые чувства — восхищение, любовь, страх и даже стыд. Достойный сын своего отца-«святоши», Луи-Огюст стыдился демонстративной связи деда с мадам дю Барри и всеми возможными способами избегал общения с новой хозяйкой Версаля. В ее присутствии он терялся и имел вид страдальца. При всяком удобном случае дофин исчезал из поля зрения короля, его фаворитки и придворных, отдавая все свободное время двум своим увлечениям — охоте и слесарному делу. Он самостоятельно изготовил металлический сейф, где хранил личную переписку и другие секреты. В 1792 году содержимое «железного ящика» станет достоянием Следственной комиссии и будет использовано для обвинения короля в государственной измене.

В пятнадцать лет Берри пребывал в полном одиночестве. У него не было друзей. Об этом не позаботились ни родители, ни воспитатели. Неуклюжесть и необщительность делали дофина чужим при галантном версальском дворе. К тому же его болезненность в детские годы приучила всех к мысли, что он не жилец на этом свете; так стоит ли дарить вниманием того, кто вряд ли доживет до наследования короны, тем более что «Papa-Roi» отличался отменным здоровьем и не давал намеков на скорое окончание своего затянувшегося царствования.

Над семьей покойного дофина Луи-Фердинанда словно рок висела смертельная болезнь — туберкулез. Поэтому доктора рекомендовали наследнику престола больше бывать на свежем воздухе. Режим, установленный по советам врачей для Луи-Огюста, пошел ему на пользу. Из худосочного мальчика он неожиданно для всех превратился в крупного, склонного к полноте флегматичного юношу, наделенного недюжинной физической силой, и вместе с тем крайне застенчивого, как это иногда бывает со здоровяками.