Правители Франции XVII-XVIII века - Черкасов Петр Петрович - Страница 16

К середине 1630-х годов Людовик XIII оказался перед серьезным выбором — продолжать «дипломатию пистолей» или открыто вступить в войну на стороне протестантов. Эта дилемма возникла перед ним после гибели в сражении под Люценом (16 ноября 1632 года) Густава Адольфа и разгрома шведско-веймарской армии под Нёрдлингеном (5–6 сентября 1634 года), следствием чего стал фактический распад протестантской коалиции.

19 мая 1635 года Людовик XIII объявил войну королю Испании Филиппу IV, своему шурину, а затем и германскому императору Фердинанду III. Для этого представился весьма удобный казус белли — вторжение в марте 1635 года войск наместника Испанских Нидерландов в Трирскую область, находившуюся под покровительством короля Франции.

Объявлению войны предшествовала тщательная подготовка — аннексия Лотарингии, обновление франко-шведского военного союза и заключение аналогичного союза с Савойей и Пармой, обещание нейтралитета со стороны Англии. Ришелье удалось добиться возвращения в Париж с повинной сбежавшего ранее за границу Гастона Орлеанского. В отсутствие у Людовика XIII прямого наследника он считался дофином, чье дальнейшее пребывание в стане противника представляло серьезную угрозу для безопасности Франции.

Первые три года войны оказались для Франции неудачными. Повсюду ее армии терпели поражения. Особенно тяжелым оказалось лето 1636 года, когда войска наместника Испанских Нидерландов Хуана Австрийского почти подошли к Парижу. Лишь нерешительность этого габсбургского военачальника, опасавшегося за свои растянутые коммуникации, а также эффективная помощь принца Оранского, развернувшего наступление на бельгийские провинции в тылу Хуана Австрийского, спасли тогда столицу.

Франция сумела устоять в испытаниях 1635–1638 годов, после чего наметился перелом в ходе военных действий в ее пользу. Военные действия велись на нескольких направлениях — в Артуа, Пикардии и Шампани, на границе с Люксембургом, в Эльзасе и Рейнской области, на границе Франш-Конте, в Северной Италии, на Пиренеях, в прибережных водах Средиземного моря и Атлантики.

В марте 1638 года герцог Бернгард Саксен-Веймарский, состоявший на французской службе, разгромил имперскую армию И. фон Верта под стенами Рейнфельдена. Центральным событием кампании 1638 года и одновременно важнейшей вехой в истории Тридцатилетней войны станет сражение за город Брейзах в Бадене. В результате восьмимесячной кампании французам удалось стать полновластными хозяевами Эльзаса и установить контроль над Южной Германией, отрезав ее от Рейнской области.

В том же году французская армия полностью очистила от испанцев Пикардию, а флот нанес чувствительные удары морским силам Испании в Атлантике и Средиземном море. Эти победы несколько сгладили крайне неблагоприятное впечатление от тяжелого поражения французом под Фонтараби (на Пиренейском фронте) в сентябре 1638 года.

В целом итоги 1638 года были для Франции обнадеживающими. Она сумела выстоять под натиском двух мощных противников — Испании и Германской империи. Менялся настрой в обществе, в нем крепла уверенность в своих силах. Важное психологическое значение для умонастроений французов имело рождение 5 сентября 1638 года в королевской семье долгожданного дофина, будущего Людовика XIV.

Почти одновременно с рождением дофина в Мадриде появилась на свет инфанта Мария-Терезия. Двадцать лет спустя — в 1659 году — Людовик XIV вступит с ней в брак, который приблизит окончание извечной вражды двух королевских домов.

Между тем после 1638 года война продолжалась с неослабевающим накалом, унося новые жертвы и усиливая налоговое бремя на французские податные сословия. Выражением возраставшего недовольства беднейших и даже средних слоев населения стало «восстание босоногих» летом 1639 года в Нижней Нормандии. Его удалось подавить лишь к январю 1640 года.

В последующие два года на театрах европейской войны Франция и ее союзники преимущественно одерживали победы, чему способствовали национально-освободительные восстания в Каталонии и Португалии. Франция поспешила признать их независимость и оказать им демонстративную поддержку. Совместными усилиями французы и каталонцы изгнали испанцев из Руссильона. Провозгласивший себя королем Португалии Жуан IV заключил договор с Францией и Голландией, обязавшись в обмен на признание независимости своей страны в течение десяти лет не вступать в какие-либо соглашения с Филиппом IV.

Внутренний кризис, охвативший Испанию, существенно ослабил габсбургскую коалицию. Успехи шведско-французских войск в Германии побудили немецких протестантов, примирившихся было с императором, задуматься над правильностью своего выбора. В июле 1641 года молодой курфюрст Бранденбурга порвал с императором и заключил военный союз с Швецией. Заколебалась и Саксония. Появлялось все больше признаков необратимости перелома в ходе войны в пользу Франции и ее протестантских союзников.

В то самое время, когда только-только забрезжила заря победы, в Париже возник очередной антиправительственный заговор, в который оказались вовлечены брат короля Гастон Орлеанский, утративший статус дофина, и Анна Австрийская, давно и страстно мечтавшая о мире с Испанией.

Заговорщики сумели привлечь на свою сторону очередного королевского любимца двадцатилетнего маркиза де Сен-Мара, главного шталмейстера двора. «Ни к кому и никогда король не испытывал более неистовой страсти», — писал государственный секретарь Шавиньи одному из своих корреспондентов об отношении Людовика XIII к Сен-Мару.

Участники заговора понимали, что, пока кардинал Ришелье контролирует слабовольного короля, их шансы на успех минимальны. Поэтому ими была поставлена двойная задача: любым способом устранить ненавистного министра и заставить Людовика XIII пойти на мир с Филиппом IV и его католическими союзниками. Королева и Сен-Мар принялись убеждать короля в необходимости дать отставку Ришелье.

В случае если бы Людовик XIII по какой-то причине отказался удалить министра-кардинала, королева и Гастон Орлеанский не исключали устранения самого короля. Разумеется, в этот умысел не был посвящен Сен-Мар, чье благополучие и чья судьба всецело зависели от Людовика XIII. Да и между Анной Австрийской и Гастоном не было полного согласия в столь деликатном деле. Гастон недвусмысленно претендовал на роль регента при малолетнем дофине, с чем никак не могла согласиться королева, имевшая аналогичные намерения.

Как это часто бывает, заговорщиков погубила их самонадеянность. Сен-Мар настолько уверовал в свою звезду, что счел возможным открыто потребовать отставки Ришелье. «Сир, — сказал однажды Сен-Мар королю, — ведь вы, в конце концов, хозяин. Почему бы вам не удалить кардинала?»

Людовик XIII посмотрел на Сен-Мара снисходительно и даже укоризненно. «Не спешите, — чуть помедлив, ответил он и добавил: — Кардинал — это самый значительный из министров, которого когда-либо имела Франция. Я не смог бы обходиться без него». Затем подумал и сказал, грустно глядя на своего любимца: «Если когда-нибудь он решит выступить против вас, то даже я не смогу вас защитить».

Это были поистине пророческие слова, к которым Сен-Мару надо бы прислушаться. Но со свойственными молодости беззаботностью и самомнением он пропустил их мимо ушей.

Тем временем Анна Австрийская и Гастон Орлеанский за спиной короля и Ришелье подготовили проект тайного договора с Филиппом IV. В Мадрид был отправлен маркиз Луи де Фонтре, один из заговорщиков. По возвращении он привез в Париж письменное одобрение короля Испании. Этот компрометирующий документ попал в руки никогда не терявшего бдительности министра-кардинала, который немедленно показал его Людовику.

Потрясенный столь вероломной изменой в своем ближайшем окружении король дал санкцию на арест участников заговора, включая своего любимца Сен-Мара. Маркизу де Фонтре, тайному курьеру, удалось избежать ареста. Он успел скрыться за границей. Больше никто и никогда не увидит его во Франции.

Судебный процесс был скоротечным. Всего один день потребовался судьям для вынесения приговора, который был предрешен. 12 сентября 1642 года Сен-Мар и его друг Франсуа-Огюст де Ту, советник Парижского парламента, были казнены. Гастон Орлеанский в очередной раз легко отделался. Правда, теперь ему пришлось под диктовку Ришелье написать документ о полном и окончательном отказе от всех притязаний на французский престол.