Волгари в боях за Сталинград - Тажуризин Анвер Тажуризович - Страница 13

Под вечер того же дня «Гаситель», приняв очередную партию фронтового груза, отвалил от причала в затоне. У самого выхода из затона его настигли два «Юнкерса» и один «Мессершмитт». Самолеты один за другим спикировали на пароход. Последовала серия взрывов.

За какую-нибудь минуту до этого главному механику Ерохину потребовалось срочно переговорить с капитаном, и он, поднявшись из машинного отделения, бежал к мостику. Одна из бомб разорвалась в полутора метрах от правого борта, у кормовой части судна. Матросы, находившиеся на палубе, видели, как правая рука Ерохина мгновенно повисла, словно плеть, и он упал. К механику бросилось несколько человек. Тотчас же сообщили о случившемся капитану. Как Петру Васильевичу хотелось в эти минуты быть рядом с боевым другом и товарищам, сделать все для его спасения! Но разве может капитан оставить свой пост, когда судно находится в опасности?! Кто же, если не он, Воробьев, выведет пароход из-под бомбежки!

Механик умирал.

— Вот и отвоевался Ерохин… Не посчастливилось дожить до победы… Стойте до конца, друзья… — прошептал он побелевшими губами склонившимся над ним матросам.

Вскоре выяснилось, что осколком бомбы убило и кочегара Соколова, что четыре бойца серьезно ранены. Тяжело было на душе у капитана. Воробьев приказал отнести погибших, прикрыть их брезентом, оказать первую помощь раненым.

Только бойцы успели выполнить приказание капитана, как услышали встревоженный голос вахтенного матроса:

— В трюмах вода!

— Поляков! Немедленно обследовать корпус и доложить! — отдал капитан распоряжение своему помощнику. — В трюмы спустить отсасывающие шланги.

Действительно, в подводной и надводной частях корпуса оказалось много пробоин. Все свободные от вахты члены экипажа бросились в трюмы и стали забивать пробоины деревянными штырями, заделывать тряпками. Осколки бомб вывели из строя штурвал и машинный телеграф. Помощник погибшего Ерохина, Агапов, вступивший теперь на пост механика, рулевые Филиппов и Елагин быстро отремонтировали рулевое управление. Рейс продолжался…

Много боевых рейсов совершил «Гаситель» в сентябре. По ночам, замедляя ход, весь затемненный, он подходил к правому берегу и принимал на свой борт грузы. Но вот в конце месяца горизонт воды упал. Пароход уже не мог выйти из затона. Тогда приказали поставить «Гаситель» на якорь, а команде — сойти на берег. Нелегко было расставаться с любимым пароходом, но этого требовала обстановка, и члены экипажа беспрекословно выполнили приказ.

Петру Васильевичу Воробьеву пришлось пережить и большое личное горе. Его сын Михаил, офицер, комсомолец, погиб в бою с фашистами, защищая подступы к родному городу. Дочь Катя училась в педагогическом институте, хорошо знала немецкий язык. Когда враг подошел к Сталинграду, она стала разведчицей. Бесстрашная девушка проникала в кварталы, занятые фашистами, добывала ценные сведения для советского командования. Однажды, при выполнении боевого задания, Катя была тяжело ранена гитлеровцами. Умерла она в госпитале.

Известия о гибели детей потрясли Воробьева и его жену, Веру Михайловну. Единственным утешением для них было то, что их дети до конца выполнили свой долг перед Родиной.

Отгремела Сталинградская битва. У стен города-героя нашли себе могилу отборные войска Гитлера. Победоносная Советская Армия гнала фашистские полчища на запад. Со сказочной быстротой возрождался родной Сталинград. Вместе с промышленными предприятиями становилось на ноги речное хозяйство. На десятках судов был поднят флаг навигации 1943 года. На зов капитана Воробьева быстро откликнулись и не замедлили явиться на пароход четверо из старой боевой команды: главный механик С. А. Агапов, помощник механика И. Н. Агарков, рулевой И. Я. Елагин, масленщик Валеев. И эта небольшая, но спаянная еще в дни битвы группа в короткий срок ввела «Гаситель» в строй действующих судов.

А в скором времени на особо отличившихся в Сталинградской битве судах, в том числе и на «Гасителе», в торжественной обстановке были установлены мемориальные доски.

С тех пор прошло много лет. Давно ушел на заслуженный отдых капитан Петр Васильевич Воробьев, нет на «Гасителе» и многих других ветеранов, но живут и множатся в экипаже славные традиции «Гасителя». И чувство гордости у каждого члена экипажа вызывают высеченные на мемориальной доске слова:

«В период героической обороны Сталинграда против немецко-фашистских захватчиков в 1942–1943 гг. пароход „Гаситель“ работал на сталинградских переправах.

Под артиллерийским и минометным огнем противника, под непрерывными ударами его авиации пароход „Гаситель“ подвозил вооружение, боеприпасы и продовольствие войскам осажденного города-героя.

Слава героическому пароходу и его команде за доблесть и отвагу в боях за нашу Родину!».

П. И. Колшенский [6]

В ТЕ ГРОЗНЫЕ ДНИ

Летом 1942 года, когда в Сталинграде уже была слышна канонада приближающегося фронта, а вражеские самолеты стали все чаще появляться над городом, нам, пожилым людям, предложили эвакуироваться в тыл. Жил я тогда в Красной слободе, на левом берегу Волги.

— Отправляйтесь подальше от реки, — сказал нам представитель райкома партии, — там будет безопаснее.

Признаюсь, очень обидно мне стало. Как же это? Сорок шесть лет на Волге плаваю, их них не один десяток лет капитаном, и вдруг… езжай подальше от Волги. А чем я хуже других? Я еще Красный Царицын защищал и защищал, кажется, неплохо. Не зря, думаю, имею благодарность от командира особого отряда.

И решил обратиться к товарищу из райкома с просьбой оставить меня на месте. Для порядка поднимаю руку.

— Слушаю вас, дедушка, — кивнул в мою сторону товарищ из райкома.

Меня прямо-таки взорвало. Хотя мне и было тогда 59 лет, но стариком себя не считал. Подумаешь, внучек какой нашелся! Дедушка… Я вскочил и, не сдержавшись, выпалил:

— Вот что… внучек. Ты, может, и вправду в два раза меньше на свете живешь, чем я на Волге плаваю, но все равно я тебе скажу: разлучать меня с нею ты не имеешь никакого права. Никуда я со своего катера не уйду.

Смотрю, товарищ стушевался и начал оправдываться:

— Я только советую.

— Вон моей Елизавете Константиновне да ребятишкам советуй, а меня не тронь, — рассердился, одел фуражку и ушел на вахту.

Помню, через несколько дней, когда фронт стал совсем близко, меня вызвали в штаб воинской части. Высокий военный сказал, что он слышал обо мне, как об опытном судоводителе, и спросил, надолго ли я остался здесь.

— Сколько надо, столько и буду работать, — говорю ему.

А он осторожно, вроде как обидеть меня боится, начинает объяснять:

— Теперь не просто работать, а воевать надо.

— Воевать, так воевать, — отвечаю, — для нас это дело не новое.

— Ну, раз вы согласны, то даю вам срочное задание. Сегодня же пойдете в Астрахань. Повезете ценный груз. Путь опасный. Немцы с воздуха минируют Волгу, обстреливают и бомбят проходящие суда. Ну, а если в груз угодит бомба…

— Все ясно. Где груз получать?

— В шестнадцать часов подойдете к городской набережной, у причала вас будут ждать.

Прихожу на катер. Команда сразу вся ко мне: зачем вызывали?

Объяснил я экипажу задание и приказал готовить судно в рейс.

Матросы принесли свои пожитки, захватили картошки и других продуктов на всю команду. И тут только я спохватился: в команде женщина есть. Помню, Марией звали. Подозвал я ее и говорю:

— Вот что, Мария, мы на серьезное дело идем. Не огурцы с помидорами развозить будем, сама знаешь, время не то. В дороге всякое может случиться… понимаешь?

— Понимаю, — говорит.

— Ну, коли понимаешь, собирай свой сундучок — и скорей на берег. Задание военное, время не терпит.

— А почему я на берегу оставаться должна? — зашумела Мария. — Столько лет плавала, не хуже мужиков справлялась. Нет, с катера не уйду!