Рано или поздно будешь моей! (СИ) - Соколова Лина - Страница 15

К: Лина, не делай это! Пойдем от сюда! — тащил меня за руку, помогая встать.

Л: Но мне некуда идти с ребенком, родители пригрозили… — слезинки начали предательски наворачиваться в глазах.

К: Ко мне! — он приобнял меня и продолжил. — переезжай ко мне, я ни на что не претендую, пока сама этого не захочешь. Живи в моей квартире, она почти пуста. У родителей свой дом, так что на счет этого можешь не волноваться, нам никто там не помешает. Я выращу и воспитаю этого ребенка, как своего, дам ему фамилию и отчество. Только будь со мной, не совершай глупостей, о которых потом будешь жалеть! — все еще стояли в отделении, когда вышла медсестра из кабинета и назвала мою фамилию.

В: Фролова! Фролова! — подзывала девушка, — Вы Фролова? — спросила она, смотря на меня. Я немного замялась, в эти секунды решалась моя судьба.

Л: Нет! — повернулась к Кириллу. — Я согласно, но при условии, что ты ни разу в жизни не упрекнешь меня в том, что это не твой ребенок ни его или ее, ни меня!

К: Клятвенно клянусь!

Чувствую тяжесть в области живота, как будто камнем придавило. Открываю глаза и упираюсь в горящие угольки.

Д: Я, кажется, сказал, что ты спишь в моей спальне.

Глава.14

Так продолжалось чуть больше двух недель. Все как по расписанию, завтрак с сыном и мной на заднем плане, затем он уходил куда-то, игнорируя все мои вопросы о своем месте нахождения. По началу, меня это сильно раздражало, я пыталась устраивать какие-то сцены, но все безуспешно, затем со временем просто привыкла к этому и смирилась. Демид приходил под вечер — играл с сыном, укладывал его спать. А потом очередь доходила до меня, брал меня, как рабыню из гарема, заставляя каждый раз облачаться в новый дорогой комплект белья, который в скором будущем оказывался разорванным клочком ткани. И каждый раз, когда я намеревалась уйти от него в другую комнату, все равно утро встречала рядом с ним. Что, касаемо разговоров они ограничивались сухими приветствиями и расспросами о сыне.

Это был один из таких вечеров, я лежу рядом с ним и снова проваливаюсь в тягучий горячий шоколад, его руки тянутся к моей ноге, скользят приподнимая подол шелковой тряпки. Сейчас этот пеньюар кажется совсем не таким сексуальным, а наоборот холодным и пошлым. Не отрывая от моих глаз взгляда продолжает приближаться к цели, а я как перед выбором: отдаться грехопадению, как просит тело, или отказать, как кричит разум. Хотя сердце обливалось кровью от того, что ему нужно лишь мое тело, я все равно его любила, как-то по-своему, больной любовью, но любила. Вижу, что его взгляд меняется, тогда он убирает руку, перекатывается на другую сторону кровати, встает и уходит. Я выдыхаю. Прислушиваюсь к его шорохам, гадая, что будет дальше… А дальше он оделся и вылетел из дома, за окном послышался звук мотора. «И что это значит?»- удивленно поднимает плечи мой разум. Встаю с кровати, смотрю в окно — там кромешная темнота, только огоньки удаляющегося авто любимого дьявола.

Проходит час времени, с тех самых пор, как он покинул дом, я начинаю переживать, он него можно ожидать что угодно, тогда не выдержав угнетений своих мыслей, «А вдруг что-то случилось? А вдруг он попал в аварию, там же лес, по той дороге редко, кто ездит, что, если он…». Хватаю телефон и начинаю звонить, раз, два, три… набираю нескончаемое количество раз, пока на том конце девушка озвучивает о том, что номер отключен. Платину моих нервов срывает, падаю на пол в коридоре и реву, тихо, чтобы не напугать сына. Самый страшный плачь женщины, это когда она закрывает рот руками, что есть силы, а из глаз течет горечь ее обиды. Как засыпаю, даже сама не понимаю, очнулась только под утро в свое спальне, укрытая одеялом. Подрываюсь с кровати, бегу в «нашу» спальню — пусто, одеяло так же мирно лежит, о того времени, как я ее покинула. В комнату сына — маленький ангелок посапывает, видя свои прекрасные детские сны, хоть кто-то сейчас счастлив. Оббегаю весь дом, в поисках ночной пропажи, но ничего, он как будто исчез. Возвращаюсь в коридор, где провела большую часть ночи, нахожу свой мобильник.

Л: Разряжен! — вздыхаю я, опуская и без того худые плечи.

Д: Конечно разряжен, столько раз названивать, странно, что он вообще столько выдержал, — в кухню зашел Демид в спортивном костюме и с бутылкой воды в руках. «Он, что бегал?» — с ухмылкой спрашивает мое подсознание.

Л: Ты напугал меня! — подскакиваю я от неожиданности. — Где ты был ночью?

Он проходит мимо, как, будто не замечая моего вопроса и меня саму, а потом кидает фразу через плечо, от которой мне становится не по себе:

Д: Сегодня Кирилла перевозят в «Склиф». — и зашагал по лестнице вверх. Я стояла разинув рот и не знала, как реагировать.

Приготовила завтрак, усадив сына за стол начала раскладывать дымящиеся оладьи по тарелкам, в ожидании мужчины. Он не заставил себя долго ждать, спустился в кухню уже одетый в строгий деловой костюм.

А: Доброе утро! — демонстративно выговаривая букву «р», поздоровался сын.

Д: Привет! — слегка улыбнувшись, потрепал сынишку по голове.

Л: Тебе блины с вареньем или со сметаной? — поинтересовалась, демонстрирую ему на выбор две баночки и улыбаюсь.

Д: Я не голоден! — сухо отвечает мне.

А: Ты уже уходишь? — прочитав мои мысли сын, грустно спрашивает своего отца.

Д: Да, малыш, много работы. Вечером тоже поздно вернусь, так что ложись без меня. Люблю! — целует в макушку. А я с завистью на это смотрю, как же мне не хватает этого. Как я хочу, чтобы он снова с теплотой смотрел на меня, чтобы целовал и обнимал, чтобы любил…. На глазах наворачиваются предательские слезы, и я отворачиваюсь, чтобы перевести дыхание.

А: Уууу! — поджимает нижнюю губу сын и она начинает дрожать. Как же я его понимаю, нам его не хватает, особенно мне. — Я тоже тебя люблю, папа … И мама тебя любит. — он останавливается и смотрит на меня через плечо. Надежда, что он вот сейчас подойдет и обнимет, поцелует попросит прощение за все, теплилась в моей душе. Но он лишь бросил через плечо:

Д: За тобой приедет водитель в час, чтобы отвезти в «Склиф», а с Сенькой посидит няня, я ей уже позвонил. До вечера. — И зашагал ровным размеренным шагом.

Сын начинает плакать, и я вместе с ним.

Л: Сыночек, ты чего? — подбегаю к сынишке целуя его щечки.

А: Папа меня больше не любит? — спрашивает он, поднимая свои глазища, которые сейчас больше похожи на блюдца.

Л: Нет, что ты, конечно он тебя любит. Просто у него… — ищу подходящее объяснение для пятилетнего ребенка. — много работы. Он со всем быстро справится и приедет.

А: Хорошо. — Он верит мне, вытирая свои глазенки тыльной стороной руки. Как стыдно обманывать сына, но кажется, что это я себя обманываю, говорю о работе. «Он не любит тебя, Лина! Ты здесь, только потому что, однажды залетела и скрыла это» — с желчью в голосе шепчет сознание. И это так! Он этих мыслей становится тошно, на столько что чувствую рвотный позыв, бегу в ванну и оставляю там весь завтрак. Еще не хватало отравиться и слечь, тогда сынок совсем один останется. Подхожу к умывальнику, ополаскиваю лицо и тянусь за полотенцем, задевая свою комметичку.

Л: Черт! Что ж я такая растяпа, — опускаюсь на пол, чтобы собрать принадлежности, глаза застилают слезы, а взглядом я случайно ловлю розовую коробочку с тампонами. — Стоп! А какое сегодня число?

Время до обеда пролетает не заметно, я все-таки решаюсь съездить к Кириллу в больницу, муж как ни как столько лет вместе и уйти вот, так не попрощавшись будет не красиво. Укладываю сына спать, а сама иду собираться. В дороге все думала, о том, что делать дальше, с кем остаться? Если вернуться к Кириллу, то потеряю сына, а если остаться с Демидом, то потеряю себя. Тогда у меня созрел план, довольно подлый, но по-другому я поступить не могла. От мысли, что в скором все наладится, даже настроение стало приподнятым.

Уже через час выхожу у ворот больницы, давая знать водителю, что скоро вернусь. Нахожу уже знакомую палату, стучусь