Кодекс Хранителя (СИ) - Лылык Екатерина - Страница 28

В тот миг, когда за окном в первый раз взвыл оборотень, в палате, которую ещё недавно посещал адепт Мухотряскин, уже копошились студенты медицинского. Не успевшая уснуть Гемарта Дич не мешкая дала новое задание для практикума и, теперь позевывая, восседала в центре палаты на стуле и вальяжно покуривала самокрутку. Тем временем ее студенты изучали два попавших в их загребущие ручонки организма. А именно: застывшую у входа Камиллу с пузырем на голове и обколотую Хадису, пребывающую в забвении.

Именно благодаря такому подходу даже самый слабенький ученик Гемарты всегда высоко ценился, потому что, выходя из Академии, эти будущие медицинские светила уже наперед знали и то, как провести обследование ночью, и то, чем отличается обколотый демон от обкуренного, и то, почему результаты обследований в полную луну самые непредсказуемые.

Камилла периодически материлась и взывала к деканше о милосердии и снисходительности. Но, поскольку пузырь с ее лица так никто и не снял, взывала она беззвучно и напрасно.

Ночь набирала обороты, внеплановый практикум был в разгаре. Где-то за окном раздался взрыв. Все было как обычно в Высшей академии демонизма и магии.

* * *

— Смотри, сестренка, тела свеженькие! — обрадовались девчонки.

Лысый задумчиво потер подбородок, разглядывая девчат. Мухотряскин просто завис. Девочки были маленькие, едва достающие ему до подмышек. Милые личики, аккуратные вздернутые носики, небольшие аккуратные губки бантиком. Растрёпанные волосы придавали девочкам тот особый шарм, которого порой не может добиться иная расфуфыренная барышня. Они были абсолютно естественны, и даже острые, чем-то похожие на акульи, зубы однозначно были их жирным и очень заманчивым плюсом.

Влад смотрел на фей с умилением. Их симпатичные зубастые ротики хотелось портить прямо здесь и сейчас, когда они призывно открыты в искренне предвкушающих улыбках. И все же острые зубы охлаждали настрой, взывая к осторожности. А фразочка, синхронно слетевшая с их губ, так вообще вводила в замешательство.

— Клац-клац, — щелкнули милашки зубками. И то, что секунду назад было милейшими улыбками, тотчас превратилось в хищные оскалы. — Съедим и не подавимся!

В следующий миг они двинулись, метнулись, разогнались… Можно найти еще множество похожих слов, но ни одно не могло передать той скорости, с которой феи накинулись на адептов. И если Влад успел отскочить, то Лысого провезло по мощеной дороге с добрый десяток метров. Крылатая милашка восседала на его шее, как на гордом скакуне, сжимая упругими бедрами его голову. Задравшаяся было юбка открывала на всеобщее обозрение ягодицы и полупрозрачное белье. Лысый не двигался, зачарованно смотря в глаза юной поганки. Ее же акулий оскал и потемневшие белки глаз больше намекали на голод, нежели на смиренность послушницы.

Безымянные представительницы Улья были опасны.

Почему-то Влад не вспомнил об этом раньше, хотя учил, помнится, где-то на втором курсе. Роясь в памяти, он понимал, что там, где должна была быть информация об этих представителях жизни, зияет беспроглядная дыра. Он откровенно не помнил, а может, даже прогулял тему. Теперь задание Кнута проявилось перед ним в другом, вовсе не безобидном свете. Все это пронеслось в голове Мухотряскина буквально за секунду. В следующий миг нежные девичьи ладошки с удлиненными коготками опустились на его плечи, а острые зубы второй сестрицы ощутимо прикусили шею. Щеки обдало прохладным, едва ощутимым ветром, исходящим от работающих стрекозьих крыльев. Влад сглотнул, чувствуя, как что-то теплое стекло по его ключице, неприятно пропитывая влагой одежду. Место укуса сразу онемело. В памяти, как назло, только сейчас всплыла информация о том, что собой представляет фея в боевой трансформации.

Мозг запоздало трубил об опасности.

— Три бубенчика звенели, птицы песенку пропели… — Тем временем девушка, подпевая, поднялась с Лысого. Парень продолжал лежать, не двигаясь. — Иву утром посажу, в косы веточки вплету…

Адовы муки Многоликого…

Двадцатую песнь из кодекса Хранителей Мухотряскин узнал сразу. Дернулся и с удивлением понял, что часть его тела парализована.

— Ядом Влада напою… — прошептала тем временем ему на ухо фея, укусившая его, крепче сжимая пальцами его плечи. — Тайны тихо украду… Душу в зелье утоплю… Многоликому скормлю.

Левая рука почти не слушалась, с правой ситуация была лучше. Вскинув ее, парень попытался ухватить порхающую позади девушку за шею и перекинуть через спину. Не вышло. Хихикая, девушка упорхнула и приземлилась рядом с сестрицей.

Вскинув руки, они прошептали заклинание, и тут же из их ладоней хлынула белесая дымка. Словно рой мошкары, она окутала тело Влада, жаля частичками света и слепя хаотичным блеском.

Мысли начали путаться.

Сцепив зубы, парень попытался отсечь в голове все лишнее, выставляя перед собой лишь одну цель. Ему нужен кусок крыла… И пусть пропадет все пропадом!

Вскинув начавшую неметь правую руку, Влад Мухотряскин изрыгнул проклятие, после чего окутал себя мороком. Чёрное пятно, защитившее его от заклинания послушниц, схлопнулось, не оставив и следа от адепта.

Девушки переглянулись, а после подхватили парализованного лысого парня и, словно он был легчайшим пёрышком, упорхнули в здание своего факультета.

Феям определённо нравились условия жизни в Высшей академии демонизма и магии, в Институте благородных девиц было не в пример скучнее…

* * *

Уж чего не ожидал Самсон Виртуозов, так это того, что на факультете магической медицины учится более, чем один оборотень. Друзья разгневанного Горра были мельче. Мастью рыжие, морды — уже, хвосты — длиннее и шерстистее.

"Лисы", — догадался Самсон, внимательно наблюдая, как обращенные парни его обступают, не переставая при этом отпускать глупые фразочки о корме. Неприятная осечка. Эти хитрые засранцы за четыре года ничем не выдали своего присутствия, а тут сразу трое. Или это летучая смесь так повлияла, с полнолунием в придачу?

Тот, что левее, почти алый, потянул носом и оскалился, справа желтоватый парень явно прятал свое раздражение за взмахами лоснящегося хвоста. Третий лис, классически рыжий, ухватил полуобращенного волка за виски и что-то протяфкал совсем по-звериному, после чего прыгнул и в один момент оказался за спиной Самсона.

— Вы что, серьезно? — адепт фыркнул. — Четыре шавки на одного меня?

Горр явно обиделся. По крайней мере, его подвывание в ответ Самсон воспринял именно так.

В планы адепта четверо оборотней не входили. Для срыва ритуала посвящения достаточно и одного пса. Четверо могут привести к ненужным жертвам, а Борин такого уже не спустит с рук ни ему, ни Ананьеву.

Круг сужался, оборотни медленно обходили его, порой делая выпады и щёлкая челюстями. Самсон стоял расслабленно, потом неожиданно крутанулся вокруг своей оси и исчез на мгновение. В следующую секунду один из лисов упал на землю без чувств, второй получил ногой в челюсть, отчего та звонко захрустела. Третьего согнуло полам от четкого удара в солнечное сплетение и хорошего контрольного коленом в видоизмененное лицо. Из носа у последнего хлынула кровь.

Горр рычал. Самсон мелькнул перед глазами, а в следующий миг уже кувыркнулся в небе и приземлился оборотню аккурат на холку. Тот взревел и попытался сбросить урода, делая просто нереальные пируэты. Виртуозову все было нипочём. Вытащив из нагрудного кармана моток, он сноровисто накинул уже приготовленную заранее петлю на морду Горра и дёрнул на себя. Петля зацепилась за зубы, лишая оборотня возможности сбросить ее.

— Цыц, собака, — промурлыкал он на ухо Горру, отчего тот ещё сильнее взбесился и начал скакать по площади, пытаясь скинуть наездника. Он даже кувыркался и пробовал упасть на спину, но Виртуозов держался крепко, словно чертова вошь, отчего Горр ещё больше бесновался. Оборот оттого становился глубже, а зверь — сильнее. Горр терял остатки разума, а Самсону только это и надо было. Выудив из кармана свисток и чудом не выронив его, он опять свистнул в него, и оборотень под ним опять взвыл. Первая часть плана была заделана. Осталось сорвать ритуал и избавить Хранителей от ненужной послушницы.