Нянька для Радуги (СИ) - Зинина Татьяна - Страница 67

— Не мешай, пожалуйста, — шепнул он, легко накрывая ладонью холмик её груди. — Я слишком долго ждал этого момента, и теперь планирую воплотить в жизнь свою сладкую месть.

Большим пальцем он обвёл по кругу ореолу соска и погладил вершинку, отчего глаза девушки вмиг затянулись сладким туманом.

— Изверг, — выдохнула Маша, едва сдерживая рвущийся стон.

— О да, милая, — он всё же снял с себя галстук и расстегнул рубашку, после чего опустился перед ней на колени и провёл губами по её плоскому животу, одновременно стягивая с неё шорты. — Но ведь именно таким я тебе нравлюсь.

Его губы легко прошлись по внутренней стороне бедра, отчего Маша резко вцепилась в его плечи и потянула наверх. Он поддался, и уже спустя какую-то долю секунды им обоим стало не до игр.

Поцелуи были дикими, горячими. В них плескалось столько страсти, что казалось, если кто-то их них сейчас остановится, то случится конец света. Рубашку Лёвы Маша просто сорвала, а вот с ремнём пришлось повозиться. И если бы не ловкие руки парня, она бы попросту разорвала эту чёрную кожаную штуку зубами.

В итоге они даже до спальни не дошли. Так и остались здесь на диване, а после и вовсе непонятно как переместились на ковёр. Сейчас они сами себе напоминали двух оголодавших папуасов, которых усадили за стол, уставленный самыми разными яствами. То, что происходило между ними иначе как дикостью назвать нельзя. Поцелуи… обжигали. Каждое прикосновение было сродни взрыву, а касания губ воспринимались настоящим чудом. А когда их тела, наконец, слились воедино, Маша поняла, что близка к потере сознания. Она никогда не была столь чувственной и восприимчивой к мужским ласкам и даже не подозревала, что на самом деле может непроизвольно издавать такие громкие стоны. И дело было совсем не в её желании — напротив, она попросту совершенно перестала себя контролировать.

И всё виделось ей таким настоящим, таким правильным, что казалось — по-другому не бывает. Вот это настоящая близость, настоящий секс, а всё, что было раньше… с другими — не больше чем глупость и иллюзия.

Лёва практически рычал, сдерживая себя из последних сил. Он жадно ловил Машины стоны, и они разливались мягкой теплотой в его душе. И как только она блаженно обмякла под ним, сделал последний резкий толчок и окончательно потерял голову.

Реальность возвращалась медленно. Глаза открывать не хотелось совсем, а дыхание никак не желало приходить в норму. Они всё так же лежали на ковре и молчали. Маша доверчиво прижималась к его боку и слушала, как же бешено стучит под ухом его сердце.

Лишь теперь она окончательно осознала, что переспала с Лёвой. Вот только не испытывала по этому поводу ни каких угрызений совести. Совсем наоборот. Сейчас она даже немного жалела, что не сделала этого раньше. Что в тот вечер на пляже всё-таки нашла повод не отдаваться ему сразу, хотя и очень хотелось.

— Супер, милая, — он лежал на ковре, закрыв глаза и раскинув руки в стороны, и улыбался так, будто только что получил самый лучший в мире подарок. — Просто огонь, — добавил, слегка закусив губу, а потом перевернулся на бок и, подперев голову рукой, посмотрел на Машу.

Девушка сидела, откинувшись спиной на диван, и всё ещё старалась прийти в себя. Тогда он схватил её за лодыжку и потянул на себя. Маша даже внимания на это не обратила, всё ещё продолжая оставаться на месте, и Лёве пришлось подползти к ней самому.

Когда его губы снова накрыли её, а руки недвусмысленно отправились гулять по податливому женскому телу, Мария всё-таки открыла глаза и с непониманием взглянула на парня. Он ответил ей фривольной улыбочкой и, приподняв за талию, развернул к себе спиной. Маша тут же попыталась вырваться, но его руки уже сжимали её грудь, а губы покрывали поцелуями спину.

— Может сначала в душ? — попыталась возразить девушка, с силой цепляясь за край дивана.

— Никакого душа, — услышала она в ответ. Этот шёпот, в котором явно слышался наигранный укор, стал для неё последней каплей, после чего Маша окончательно отбросила куда подальше все свои стеснения, домыслы и предрассудки и снова отдалась заполняющим её диким ощущениям.

Угомонились эти двое только ближе к вечеру, когда за окном уже догорали последние лучи заходящего солнца. Их отблески проникали сквозь большие окна и окрашивали светлый интерьер квартиры во все оттенки красного. Шторы в спальне оказались раскрыты настежь, что позволяло любоваться закатом, не вставая с кровати.

К слову, на всей территории Лёвиной жилплощади имелось лишь одно тёмное пятно, и то не чёрное, а цвета горячего шоколада с капелькой молока. Кровать. А вот простыни были оттенка тёмной южной ночи, а сам парень шутливо заметил, что это аллегория. Что вся эта квартира олицетворяет его самого… такого чистого, светлого правильного, но с несколькими довольно яркими особенностями характера, коими являлись выбивающие из общего колорита вещи, типа того оранжевого ковра, или жёлтого холодильника, или синих пуфиков в прихожей. А вот кровать… явно намекала на тёмную сторону его натуры, потому что эту область своей жизни Лёва никак не мог назвать образцово показательной и отвечающей всем нормам морали.

Услышав его рассуждения о самом себе и месте секса в его жизни, Маша даже порывалась встать и уйти. И пусть она прекрасно знала, что Лёва стопроцентный бабник и сам это признаёт, но слышать об этом лёжа с ним в одной постели оказалось для неё слишком.

Естественно никуда он её не отпустил, да и она не особо рвалась. Потому что скрипя гордостью была вынуждена признать, что не имеет никакого желания отказываться от того наслаждения, что он ей дарил.

Дотянувшись до своего телефона, Лёва разглядел на нём три пропущенных звонка от своего зама и снова откинулся на подушки.

— Из-за тебя я прогулял важную встречу, — сказала он, пропуская между пальцами Машины волосы. — Впервые за всё время, что работаю с отцом.

Девушка не видела выражения его лица, но по голосу поняла, что он улыбается.

— Ну, извини, — отозвалась она, переворачиваясь на живот и упираясь подбородком в его грудь. — Но ты сам никак не мог угомониться.

Он подтянул её выше и легко коснулся губами губ.

— Я бы и сейчас не останавливался, но нужно что-то перекусить. Кажется, мы собирались заказать обед?

Маша усмехнулась и, перекинув через него ногу, села сверху.

— Сейчас куда актуальнее будет ужин, — лукаво заметила она. Но взглянув за окно, где стремительно темнело вечернее небо, заметно погрустнела. — Мне пора?

Лёва не понял, что она имеет в виду. Если это было утверждение, то почему сказано так… будто она спрашивает его. Пора ли ей? Но заметив, какой натянутой стала её улыбка, мысленно чертыхнулся и резко сел. Он пытался поймать её взгляд, который девушка тщательно отводила, и ему пришлось взять её лицо в ладони и только так заставить посмотреть на себя.

— Уже хочешь уйти? — его тон показался Маше неожиданно серьёзным, а взгляд настороженным.

Она сдержанно ему улыбнулась и встала с кровати. Лёва её не удерживал, лишь внимательно наблюдал, как она оглядывается по сторонам в поисках своей одежды и никак не может понять, куда же та делась. Девушка старательно делала вид, что всё в порядке, что она ни чем не расстроена, но губы при этом оказались плотно сжаты, а движения выглядели напряжёнными.

И Лёва знал причину этих её метаний. Именно из-за таких вот женских штучек, которые чаще всего были наигранными, он и не приводил девушек к себе, предпочитая либо их территорию, либо номера гостиниц. И Маша оказалась первой любовницей, которую он притащил в свою обожаемую квартиру. Но… она не задавала провокационных вопросов, не клянчила, не напрашивалась на приглашение остаться. Наоборот, делал вид, что всё в порядке. Будто она знала… на что шла.

И только теперь Лёва понял, что действительно, знала. Ведь Мира не смогла бы промолчать и обязательно рассказала бы подруге о его бзиках в плане противоположного пола. Что дальше первого секса его отношения с девушками никогда не заходят, потому что, получив в своё распоряжение податливое женское тело, жадное до его ласк, ему становилось попросту не интересно. И теперь, видя как Маша, тщательно замотавшись в тёмный плед, отправляется на поиски своих вещей, он вдруг пришёл к неожиданному выводу, что не хочет, чтобы она уходила. Нет, он был полностью удовлетворён, и сил на продолжение постельных подвигов уже попросту не осталось, но эту хрупкую брюнетку отпускать от себя всё равно не желал. И сие открытие стало для него поистине шокирующим, потому что никогда раньше таких мыслей в его голове ещё не возникало.