Ночь упавшей звезды (СИ) - Медянская Наталия - Страница 48

-- Так ужасно выгляжу?

-- Да ты что?! Замечательно выглядишь. Это очень красивая гравюра. Помню, я частенько смотрел на нее, когда был ребенком. Вот только позабыл, в какой из книг.

И чмокнул меня в макушку:

-- Ты у меня красавица...

Я тихонько засмеялась:

-- Придумаешь тоже... А теперь тебе всю библиотеку придется перебрать, правда, только нижние полки... или ты в детстве и на верхние забирался, чтобы на нянек прыгать?

Дотянувшись, погладила его по щеке.

-- А чем мне еще заниматься-то. Не все же над приказами сидеть или шкодливых деток отлавливать... Тебя рядом не будет, а так у меня будет хоть что-то навроде твоего портрета.

Мевретт поймал гладящую его руку и стал осторожно целовать ладонь.

-- А еще прием союзников, донесения разведки, патрулирование... -- взялась перечислять я. -- Или ты решил совсем не спать?

И стала гладить его лицо второй рукой.

Тут глаза мевретта внезапно удивленно раскрылись, и он обалдело сказал:

-- Слушай, я, кажется, немного ошибся... с вопросом о последствиях магии...

Я, смеясь, упала на спину, потянув Одрина за собой, глубоко счастливо вздохнула; чувствуя на себе его тяжесть и понимая, что он не просто немного, он прямо-таки фатально ошибся... Лилейный приник к моим губам и тоже вздохнул. Потом еще и еще раз.... Дыхание его участилось, сердце застучало в грудь, и обалдело улыбающийся от счастья элвилин, меньше всего сейчас похожий на сурового мевретта, рванул рубашку у меня на груди.

Я пропала.

Одрин осторожно пробежался губами по моему телу. В полутемной комнате его силуэт казался чем-то волшебным, нездешним и от этого еще более желанным.

-- Триллве... -- хрипло прошептал мевретт и, приподнявшись, приник к моим губам.

Я ответила на поцелуй. Я доверяла Одрину до конца, даже больше, чем самой себе, он предчувствовал каждое мое движение, каждое желание, он даже в страсти оставался бережным и нежным... и сквозь все, что происходило, просвечивала любовь... не похоть, не пошлость, а святое и неизъяснимое.

И достигнув вершины, Одрин вдруг испуганно ухватился за меня, словно ребенок, и отчаянно выдохнул:

-- Триллве! Не уезжай!

Потом уткнулся лицом мне в шею и молча начал гладить рыжие пряди.

А я -- голосом, охрипшим от крика -- прошептала то, что уже не могла не сказать:

-- Не могу без тебя. Останусь. Прости...

Он поднял голову, широко раскрывая глаза:

-- Что?... Что ты сказала?

Я облизнула пересохшие губы, и все так же хрипло, но четко повторила:

-- Останусь.

Одрин резко сел и прижал меня к груди:

-- Девочка моя.... Арри... Триллве..... -- задыхаясь от счастья, он осыпал короткими колючими поцелуями мое лицо. И, внезапно заметив, что мир вокруг сделался каким-то непривычно расплывчатым, с удивлением понял, что плачет.

Я до крови прикусила губы, обнимая жениха и уже привычно вытирая его волосами глаза.

-- Одрин... хороший мой... не надо... пожалуйста... я здесь... -- растерянно шептала я. -- Я всегда буду с тобой. Ну пожалуйста, не плачь...

Он удивленно мазнул рукой по собственной щеке и посмотрел на ладонь. Поднял глаза:

-- А я думал, что давно разучился плакать... -- хрипло прошептал элвилин и, прижав меня к себе, начал медленно гладить:

-- Ты не представляешь, что ты сейчас для меня делаешь, Триллве... Я просто боялся подумать, как это -- обернуться и не увидеть твоих глаз...

Он выпустил меня только для того, чтобы окончательно сбросить на пол сбившееся покрывало, разворошить одеяла и, откинувшись на подушки, протянул руки:

-- Иди ко мне, Аррайда.

Бережно пристроил мою голову на своем плече, укрыл меня и шепнул:

-- А теперь спи, Триллве, -- и снова начал перебирать пальцами мои волосы, невесомо касаясь лба и висков, -- спи, моя любимая, а я буду рядом и никуда от тебя не отойду...

Я действительно стала засыпать. Мне было спокойно и безопасно, как в детстве. Я нашла еще силы погладить руку Одрина:

-- Люблю. И ты... поспи...

И уже уплывая в сон, услышала:

-- И я люблю...

***

Сианн постучался и прошел в кабинет.

-- Иллит атор. К вам можно? Отец?

Громко заругался, должно быть, угодив в лужу.

Я высунула взлохмаченную голову из-под одеяла и, не открывая глаз, попыталась пригладить волосы.

-- А? Кто?

-- Я, -- бодро ответил Алиелор, распахивая вторую дверь и застывая в проеме между спальней и кабинетом. -- Прошу простить.

Одрин шевельнулся и прижал меня к себе:

-- Что такое, Триллве, ты куда?

Я, все так же, не открывая глаз, повернулась к жениху, потершись об него головой:

-- Алелор...

Надеюсь, это прозвучало без досады.

-- Ясно, -- Одрин осторожно высвободился и, судя по звукам, сполз на пол и начал натягивать на себя одежду.

-- Сын?

Я зевнула и опустила голову на подушки...

-- Я готов! -- сообщил Сианн с насмешкой в мелодичном голосе. Вот проснусь -- и он у меня дождется.

Приоткрыв лениво правый глаз, я созерцала безупречный элвилинский облик Сианна: белая рубашка, черная куртка; короткий, тоже черный, плащ, изящно отогнутый палашом; высокие походные сапоги и шелковая шапочка, прикрывающая уши. Перчатками из черной кожи с серебряной вышивкой мевретт-менестрель небрежно похлопывал себя по колену. Хоть ты картину с него пиши!

Отец стоял напротив него -- столь же изящный, но беловолосый, полуодетый, растрепанный и любимый.

-- Триллве... -- позвал он. -- Ты сама ему скажешь?

Сианн ухмыльнулся:

-- Ну, что вы женитесь, я уже знаю... А что еще?

Тут в кабинет ворвался потный взлохмаченный Себастьян, как никогда, походящий сейчас на ежа. И с порога обиженно зачастил:

-- Алер, ну и где тебя носило? Я ищу-ищу-у... -- и повис у него на локте. Элвилин слегка опешили. Я тоже высунулась из-под одеяла, но, заметив свою растерзанную рубашку, немедленно занырнула обратно.

Сианн с нежной улыбкой повернулся к Сябику:

-- Носило-то? Ну... по лесу... Но я уже здесь, живой и даже здоровый.

Лохматый продолжал дуться.

-- Одрин... -- все так же, под одеялом, я начала выпутываться из останков рубашки. -- А мне больше надеть нечего.

Лилейный смущенно и весело обернулся ко мне, протянул руки:

-- А ты в одеяло завернись и давай, прыгай. Мужчины выдержат.

Сианн с Сябиком, краснея, потупились и закивали.

-- А я тебе что-нибудь добуду попозже.

-- Как Звингард, из воздуха? А почему прямо счас нельзя?

Жених тяжело вздохнул:

-- Прямо счас не получится.

Я не стала больше лезть с вопросами, закрутилась в одеяло и скользнула Одрину на руки, поцеловав его в щеку.

-- Доброе утро. И вам, Сианн, Сябик.

Тот ответил кивком и продолжал распекать черноволосого:

-- Ушел, не предупредил, ничего не сказал... А я волнуйся, места себе не находи...

-- Святые угодники... не причитай, как старая тетушка, Сябик, -- вздохнул младший мевретт. -- Я готов ехать. Миледи Триллве, вы?

Одрин положил руку мне на плечо:

-- Сын... Триллве не поедет в Сатвер.

Сианн лишь удивленно поднял брови.

-- Здравый смысл торжествует, -- кивнул он. -- Эх, поеду один... Вытяну этого дурачка Элвина...

Он, должно быть, вспомнил дев на столах, и громко фыркнул.

-- Да, -- я сощурилась и вздохнула. -- Это не здравый смысл! Просто... Мы вас проводим...

-- Не один, а со мной, -- тряхнул растрепанной копной Сябик.

-- С тобой? Хорошо, -- обрадовался Сианн. -- Просто очень хорошо. И с симураном.

-- А птица его не испугается?

Паж с длинным именем покрутил головой:

-- Алер, это он так издевается, да?

Черноволосый мевретт пожал плечами:

-- Ну, он мой отец... Приходится терпеть. До опушки.

-- Строго до опушки, -- пряча смешинки в глазах, отозвался Мадре. -- А там уж вы сами. Подождите нас, мы быстро.