Жюльетта. Том II - де Сад Маркиз Донасье?н Альфонс Франсуа - Страница 15

Восхищенная моими речами, графиня тысячью поцелуев выразила мне свою благодарность.

– Я сгораю от нетерпения испытать твой рецепт, – сказала она. – Давай не будем встречаться две недели, и я даю слово никого не принимать за это время, а после этого проведем ночь вместе, и ты услышишь о моих замыслах и поможешь мне осуществить их.

Как и было обещано, две недели спустя графиня пригласила меня на ужин. Подогрев себя самыми изысканными яствами и винами, мы отпустили служанок, заперли двери и уединились в маленькую комнату, которая благодаря большому искусству и немалым расходам была превращена в настоящую лабораторию плотских утех.

Когда мы остались одни, графиня бросилась в мои объятия.

– Ах, Жюльетта, мне необходима такая интимная обстановка; иначе я не смогу сознаться, до чего довели меня твои коварные рассуждения. Возможно, никогда не замышлялось более чудовищного преступления, оно настолько ужасно, что у меня просто не хватает слов… Моя вагина истекала соком, когда я думала о нем… Я испытывала оргазм, когда представляла, как совершаю его. О, моя любовь, как мне рассказать тебе обо всем этом? В какие только дебри не заводит нас развратное воображение! В какие адские пучины не увлекает слабого и беспомощного смертного его ненасытность, его беспринципность, атрофия совести, любовь к пороку, неумеренная похотливость… Жюльетта, тебе известно, что у меня есть мать и дочь?

– Разумеется.

– Женщине, которая носила меня в своем чреве, недавно исполнилось пятьдесят лет, и она сохранила свою красоту. Она обожает меня. Моей дочери Аглае шестнадцать лет, я боготворю ее, я наслаждалась ее ласками два последних года точно так же, как это делала со мной моя мать, так вот, Жюльетта, эти два создания…

– Продолжай же.

– Эти создания, которых я должна безумно любить, которые должны быть для меня дороже самой жизни… Словом, я хочу обагрить свои руки их кровью. Хочу искупаться в ней, Жюльетта; вместе с тобой я хочу погрузиться в ванную, мы будем ласкать друг друга, а кровь этих двух шлюх будет ласкать наши тела, будет плескаться вокруг, и мы будем плавать в ней… Я боготворила этих женщин до того, как встретила тебя, и вот теперь я их ненавижу; я хочу, чтобы они умерли на наших глазах самой жестокой смертью… Хочу, чтобы их предсмертное дыхание воспламенило наши чувства; хочу, чтобы их мертвые тела плавали в той же ванной, и на их трупах, в их крови мы с тобой будем кончать до изнеможения.

С этими словами графиня Донис, которая в продолжение всего признания не переставала мастурбировать, испытала оргазм и тут же лишилась чувств. Я и сама была настолько возбуждена всем услышанным, что даже не догадалась привести ее в сознание. Открыв глаза, она вновь бросилась мне на шею.

– Я поведала тебе ужасные вещи, Жюльетта, и, судя по моему состоянию, ты можешь убедиться, как сильно они действуют на мою душу… Может быть, ты думаешь, что я раскаиваюсь в своих словах? Отнюдь. И я сделаю все, что задумала. Завтра же мы займемся этим вместе.

– Сладкая ты моя наперсница, – отвечала я, целуя свою восхитительную подругу, – не подумай только, будто я тебя осуждай) – упаси меня Небо! Я вовсе не собираюсь отговаривать тебя, но предлагаю тщательно обдумать весь план и украсить его кое-какими эпизодами. Мне пришло в голову, что в это блюдо стоит добавить некоторые пряности. Кстати, каким образом ты намереваешься купаться в крови своих жертв? Мне кажется, для полноты ощущений следует подумать о том, чтобы эта кровь была результатом жесточайших пыток.

– Неужели ты думаешь, – негодующе заявила графиня, – что мое развратное воображение не предусмотрело этого? Я хочу, чтобы эти пытки были столь же продолжительны, сколько ужасны и жестоки; я хочу десять часов подряд наслаждаться зрелищем их мучений и их стонами и мольбами; я желаю, чтобы мы двадцать раз подряд испытали оргазм, пока издыхает вначале одна, затем другая, и мы будем впитывать в себя их вопли и напьемся допьяна их слезами. Ах, Жюльетта, – воодушевлялась она все больше и ласкала меня с тем же пылом, с каким только что мастурбировала сама, – все, к чему так страстно стремится сейчас мое сердце, есть результат твоих советов и поучений. И эта жестокая, но спасительная истина дает мне право на твою снисходительность. Поэтому спокойно выслушай то, что я еще должна сказать тебе: я настолько далеко зашла в своих опасных желаниях, что пути назад у меня нет, но я должна досказать свою исповедь до конца и в то же время вынуждена просить твоей помощи в одном деле, которое для меня чрезвычайно важно. Аглая – дочь моего мужа, и у меня есть все основания ненавидеть ее, мои чувства к ее отцу были не менее враждебны, и если бы Природа не услышала мои молитвы, я бы поторопила ее и своими руками… вобщем, ты меня понимаешь. У меня есть и другая дочь, ее отец – человек, которого я боготворю. Ее зовут Фонтанж, она – сладкий плод моей страсти, ее высший дар, сейчас ей тринадцатый год, она воспитывается в монастыре Шайо, под Парижем. Я мечтаю о том, что у нее будет блестящее будущее, это требует средств, а в средствах недостатка у нее не будет. Возьми это, Жюльетта, – продолжала синьора Донис, протягивая мне тяжелый кошелек, – мои законные наследники недосчитаются этих пятисот тысяч франков; положи эти деньги на имя Фонтанж, когда вернешься во Францию. Кроме того, я собираюсь доверить ее твоим заботам, ты будешь присматривать за ней, формировать ее душу, способствовать ее благосостоянию и счастью. Но твой интерес к ребенку должен питаться только твоей благожелательностью, в противном случае все пойдет прахом; моя семья заявит права на этот дар, и суд отберет деньги у моей дочери. Я верю в тебя, милая Жюльетта, но все-таки поклянись, что ты меня не подведешь и сохранишь в тайне оба моих поступка – и добрый и злой, В этом кошельке есть еще пятьдесят тысяч франков, которые я очень прошу тебя принять. Поклянись же, что станешь палачом тех двоих, которых я обрекла на смерть, и в то же время защитницей милого создания, которое я вверяю твоим заботам. Говори, Жюльетта, я тебе верю, разве не ты тысячу раз говорила мне, что и среди злодеев есть свой кодекс чести? И неужели эта максима окажется ложью? Нет, конечно же нет, любовь моя. Итак, я жду ответа.