Бумажный тигр (СИ) - Соловьев Константин Сергеевич - Страница 8

Его уже не слушали — Макензи и Фарлоу принялись упражняться в остроумии, причем доктор сыпал остроумными прозвищами на латыни, а хозяин «Глупой Утки» бомбардировал неприятеля, используя гремучую смесь из шотландских ругательств и полинезийских диалектов.

Лэйд не вслушивался. Опыт давно приучил его держаться подальше от любых споров, которые возникают вокруг Девяти Неведомых, кроме того, его и самого уже клонило в сон — час стоял поздний. Однако же было что-то, что мешало ему откланяться, пожелать джентльменам доброй ночи и объявить о закрытии заседания Треста. Какая-то зыбкая мыслишка, мелкая, точно складка на исподнем, но будто бы слегка трущая, заставляющая распаренную сладким пуншем душу тревожно ерзать на своем месте.

Танивхе, Отец Холодных Глубин, хладнокровный повелитель Клифа… Брейрбрук, Лукавый Жнец, почитаемый за жизнелюбивый нрав и щедрость губернатор Миддлдэка… Нет, глубже, глубже…

Стоп. Он словно поймал невидимый радио-сигнал, запущенный в мировой эфир аппаратом Попова, сигнал, который вился вокруг его головы последние несколько минут, но только сейчас нашедший путь внутрь.

— Абриэль! — позвал Лэйд вслух, — Это ветер со стороны Майринка дунул мне в ухо, или вы в самом деле только что сказали, будто отпустили недавно стрихнин леди Гаррисон?

Разгоряченный спором Фарлоу не сразу сообразил, о чем он.

— Стрихнин? Да, конечно. Только продал я его не самой мисс Гаррисон, а для нее. Согласитесь, едва ли она сама могла бы явиться в аптеку. Вы же понимаете ее положение…

Лэйд мысленно с ним согласился. Конечно. Старая вдова миссис Гаррисон редко покидает свое убежище в Мэнфорд-хаусе. Неудивительно, что для столь необычной покупки она использовала свою служанку. Стрихнин — куда более интересная покупка, чем фунт ароматного китайского чая сорта «кимун».

— Не думал, что вы торгуете ядами, — пробормотал он, — Теперь я, пожалуй, трижды подумаю, прежде чем принять ваше предложение выпить чашку чая…

Доктор Фарлоу дернул плечом.

— Я держу аптеку, старина. Как говорил мудрый Парацельс, подчас всего крупинка отличает яд от лекарства. Без сомнения, стрихнин — один из сильнейших ядов, известных медицине, но его у него и другие ценные свойства, интересные для науки…

— Например, отрава для крыс, — утвердительно произнес Лэйд.

— Например, отрава для крыс, — согласился доктор Фарлоу неохотно, чувствовалось, что эта тема разговора не увлекает его, — Что ж, многие на острове действительно травят крыс стрихнином, не могу же я из-за этого не отпускать им то, что они просят?

— И много ты отпустил стрихнина для миссис Гаррисон?

— Четыре унции, если не изменяет память.

— Ауэ! — не удержался Лэйд, — Так много?

Фарлоу взглянул ему прямо в глаза. Достаточно прямо и достаточно выразительно, чтобы дать явственно понять — продолжение этого разговора его не интересует.

— А что еще я мог сделать для этой несчастной леди?

В самом деле, подумал Лэйд. Что еще можно сделать для человека, который много лет назад добровольно похоронил себя, обернувшись черным крепом, и который частью сознания давно уже пребывает в ином мире. Забавном, населенном мифическими существами, но, надо думать, не менее хлопотный, чем привычный нам.

— Конечно. Совершенно справедливо с твоей стороны.

— Всегда к твоим услугам, Чабб. Напомни, чтоб я позже рассказал одну забавную историю про мистера Варлоу, вздумавшего натравить своего домашнего автоматона на крыс, и о том, какой конфуз из этого вышел…

— Непременно напомню, старина.

* * *

Ночи на Новом Бангоре были тяжелыми, влажными и душными. Однако эта выдалась по-настоящему холодной и, поднимая воротник плаща, чтоб спрятать подбородок от ледяного порывистого ветра, Лэйд подумал о том, что никогда, должно быть, не сможет привыкнуть к тому, как на смену иссушающему дневному зною приходит пробирающая до костей малярийная прохлада. Проклятый циклон. Таких холодов в Новом Бангоре он не помнил лет пять.

Нет, подумал он секундой позже, на этом острове куда больше вещей, к которым я никогда не смогу привыкнуть. Куда больше.

Он нарочно вышел из «Глупой Утки» с таким расчетом, чтоб оказаться снаружи одновременно с Эйфом Саливаном и теперь наблюдал, как тот тщательно водружает полицейский шлем на голову.

— Ну, доброй ночи, Чабб, — Саливан шутливо козырнул ему, — Передавайте от меня наилучшие пожелания мисс Прайс. И старому Дигги, конечно.

— Непременно.

Саливан уже развернулся было в другую сторону — его дежурство еще не было закончено — но Лэйд вынудил его остановиться, осторожно взяв за рукав.

— Эйф… А ведь Мэнфорд-хаус, кажется, неподалеку отсюда, а?

Несмотря на молодость Саливан тоже был обладателем отличной памяти, хоть память эта была и менее приятного свойства, чем аптекарская. Он всегда помнил, кто склонен горланить допоздна песни, кто скандалит с домочадцами, кто имеет свойство запускать свой кредит в лавке…

— Четверть мили на восток, — быстро сказал он, — Старая развалина в георгианском стиле с эркером. Это дом миссис Гаррисон, верно?

Лэйд кивнул.

— Он самый. Мне кажется, Эйф, нам с вами как джентльменам стоит нанести ей визит, дабы убедиться, что она находится в порядке и добром здравии.

— Вы с ума сошли! — вырвалось у Саливана, — Почти полночь!

— Я знаю, который час, — досадливо произнес Лэйд, — Что такое, Эйф? Испугались небольшой прогулки?

— Не хочу, чтобы в Хукахука начали говорить про Эйфа Саливана, что он имеет обыкновение ночами вламываться в дома пожилых леди, — буркнул констебль, — Что это за странная мысль пришла вам в голову, Чабб? Или вы полагаете, что у миссис Гаррисон есть проблемы, о которых я по какой-то причине не знаю?

Лэйд вздохнул.

«Нет, — мысленно ответил он, — У миссис Гаррисон нет проблем. У миссис Гаррисон завелись брауни. Такие, знаешь, маленькие человечки, которые по ночам хозяйничают на кухне. И судя по тому, что она недавно купила две унции крысиного яда, взаимоотношения между ними за последнее время не улучшились».

— Она была недавно у меня в лавке, — нехотя произнес он, — И мне показалось, что она находится в сильном душевном волнении.

Саливан прищурился. Лэйд заметил это даже в свете газовых фонарей.

— Ага. То-то вы всё выспрашивали у Фарлоу про стрихнин!

А он наблюдателен, подумал Лэйд. Может, и не так, как какой-нибудь бригадир Жерар из книжек в мягких обложках, которые тайком читает за кассой Сэнди, но и не болван. Что ж, тем лучше.

— Люди в ее возрасте часто испытывают… душевную тоску. А она уже много лет в трауре и почти не выходит из дома. Не хотел бы поднимать панику, но…

— Ах, черт! — Саливан хлопнул кулаком по ладони, — Понимаю, к чему вы клоните. Тохена![11] Только самоубийц мне в Хукахука и не доставало!

— Может, мои опасения и беспочвенны, но я бы не хотел давать им лишнюю пищу. Моей совести будет достаточно того, что миссис Гаррисон жива. Предлагаю предпринять небольшую прогулку до Мэнфорд-хаус, разбудить ее камеристку — Эсси, кажется, — и убедиться в том, что все в порядке. Если окажется, что я зря поднял тревогу — можете высмеять меня на следующем заседании Треста, думаю, Макензи охотно вас поддержит.

Но Саливан был далек от насмешливости.

— Спасибо, мистер Лайвстоун, — он крепко сжал локоть Лэйда, — Теперь я понимаю, отчего вас так уважают в Хукахука. Я имею в виду…

Лэйд усмехнулся.

— Просто Чабб, если вы не против. И лучше бы нам поспешить. Я надеюсь, Эсси не принимает на ночь снотворное?..

* * *

Лэйд не знал, как давно Хейвуд-стрит превратилась в Хукахука, и едва ли об этом знал кто-нибудь из нескольких сотен ее обитателей. По крайней мере, в то время, когда Лэйда это интересовало, никакой информации касательно этого раздобыть ему так и не удалось.

Хукахука на грубом полинезийском наречии означает «Яма» и в глубине души Лэйд полагал, что это слово вполне подходит тому кусочку Миддлдэка, что примостился в одном из самых укромных уголков острова, вдалеке от пышущего паром обжигающего Коппертауна, монументального и грозного Майринка, беспутного и шумного Шипспоттинга…